Фазиль. Опыт художественной биографии

Да и рождение самого писателя для абхазской культуры и для Абхазии в целом было не менее значимым. Именно Искандеру предстояло познакомить читателей разных стран со своей родиной. То есть – сделать свою древнюю землю частью современного мира.

Диалог авторов

МИХАИЛ ГУНДАРИН: Вот какая у Абхазии богатая и интересная история. И весьма неоднозначная: тут и упорный труд, и отчаянное сопротивление внешним силам, горячая поддержка «своих», но и пиратство, работорговля… И всё это с глубокой древности. А что вы знали про Абхазию в своем детстве? В пятидесятых годах в далекой Сибири республика была известна?

ЕВГЕНИЙ ПОПОВ: Да ничего я не знал про Абхазию. Знал, что есть Кавказ, видел кавказцев. Вообще, Сибирь – это гигантский плавильный котел, не устаю повторять. Каких только национальностей у нас там не было, и все уживались. Кавказцы торговали на базаре. Я их даже в закрытом городе Норильске видел, помню, еще удивился – как они сюда проникли? Может быть, были среди них и абхазы. Ведь даже в Москве при поступлении Фазиля Искандера в университет просвещенный московский человек спросил его: «Абхазия – это Аджария?» Фазиля это ужасно оскорбило, и он ответил твердо: «Нет, Абхазия – это Абхазия, а Аджария – это Аджария». И это Москва, а в Сибири и подавно не различали. Кстати, я бы сказал, что у кавказцев есть что-то общее с сибирским характером: ирония, независимость, любовь к выпивке. Но у нас, конечно, народ не такой горячий, и пьют более приземленно: у них там, на Кавказе, танцы, веселые песни сразу, да и культура тостов, чего у нас нет.

М.Г.: Но в любом случае кавказцы были, как сейчас говорят, «другими». Сегодня считается, что как раз через других только и можно понять себя.

Е.П.: Ну конечно, другими. И это нормально, так и понималось: разные народы, разные обычаи, разные порядки. Интересно! Вот у меня был ранний рассказ «Ткибули Ткварчели», там про кавказцев – а сам заголовок составлен из названия городов. И только потом я узнал, что один из этих городов в Грузии, а другой в Абхазии. А Фазиля – когда я его в первый раз увидел, уже в шестидесятые, в Москве, в редакции журнала «Юность», – за кавказца не принял. Это было еще до «Созвездия Козлотура», он был молодым, но уже активно печатающимся писателем. Веселый, симпатичный парень, говорит без акцента, разве что брюнет. Ну так я и сам чернявый был. Где-то в роду, говорят, тоже греки имелись. И коренные енисейские кеты, и казаки. Все мы жили в одной империи.

М.Г.: Вот и мне кажется, что в Советском Союзе в представлении простых людей четких национальных различий не было. Империя имела не национальности, но части света – был запад, север, юг, восток… На юге был Кавказ, это все знали. Ну а на Кавказе – Абхазия, среди прочих республик. Процитирую тут Александра Гениса, изучавшего феномен Искандера с другой стороны океана, но пришедшего к схожим выводам в статье «Колумб Абхазии»:

«Мне кажется, что Искандер… писатель советской империи. В ней было много авторов, писавших на русском языке национальную литературу. Но всё, что написано на русском языке, – русская проза. <…>

Для Искандера было важно, что он писал по-русски, что он считал себя русским писателем. И именно в таком качестве он остается в литературе».⁷

Е.П.: Я в Абхазию впервые попал в восьмидесятых годах, как раз шла перестройка. Тогда в знаменитом Доме творчества в Пицунде отдыхали Белла Ахмадулина и Борис Мессерер. Они пригласили нас с женой моей Светланой к ним присоединиться. Какая была ночь на галечном пляже! Помню, проснулся утром в своих крутых вареных джинсах, Василий Аксенов мне их еще из Штатов прислал в подарок… Блаженство! В этом Доме творчества не раз отдыхал и работал и Фазиль вместе с женой Антониной. Он говорил, что присутствие семьи ему помогает: хорошо, говорил, когда кто-то шебуршит за стенкой. Ну и столь же знаменитый Дом отдыха кинематографистов рядом. Абхазия была нашим советским Средиземноморьем. А какие вина! А чача! Помню, покупал ее – что меня удивило – у абсолютно русского мужика, жившего там. Гнал он ее отменно. Притом что тогда в стране был сухой закон и алкоголя было не достать. А здесь – пожалуйста!

М.Г.: А я помню, у нас дома, на Алтае, была кружка, а на ней четыре огромные буквы: «Р И Ц А». Я, когда учился читать, очень удивлялся, что это за «РИЦА» такая. Понятное дело, имелось в виду уникальное озеро. Кто-то из родителей был в Абхазии по профсоюзной путевке, вот и привез сувенир. Мне это казалось в порядке вещей – что у нас в стране есть какие-то интересные, экзотические места с непонятными названиями, куда можно съездить, увидеть много нового, необычного. Но про Абхазию – как отдельную местность со своими непохожими на других жителями, со своей культурой, – я узнал, конечно, из книг Искандера. Огромное дело он сделал для своего народа, благодаря ему мы Абхазию не просто узнали, но полюбили.

Е.П.: Да, искандеровская Абхазия – всё равно что фолкнеровская Йокнапатофа или шукшинский Алтай. Может быть, это главное, что может свершить писатель для своего народа, своей малой родины, – сделать их интересными и любимыми для миллионов читателей. Искандеру это удалось сполна.

Глава вторая Семья и родня Искандера

Персидские мотивы

Итак, понимание творчества Фазиля Искандера будет неполным без знания о его Абхазии – но еще более неполным, если не знать непосредственную историю его семьи, драматичную и полную тайн. Многие из них, увы, не могут быть раскрыты – теперь уже почти точно – никогда.

Прежде всего это касается отца Фазиля. Абдул был персом. Происходил из зажиточной семьи. Фазиль вспоминал, как ему, маленькому, родственники со стороны отца показывали в Сухуме дома – много домов, чуть ли не половина города! – и говорили, что их построили из кирпича, изготовленного на фабрике его деда. У кого-то из родственников Фазиля остался от него старинный, с золотым тиснением Коран.

Так что по отцовской линии Искандер – перс. Его дед Ибрагим приехал в Абхазию в девятнадцатом веке. В этом не было ничего исключительного – мы уже писали о том, что местные жители торговлей заниматься не желали. Персы, греки, евреи, армяне селились в приморских городках, да так там и остались. А их потомки составили уникальное разношерстное и разноязыкое сухумское сообщество, с такой любовью описанное Искандером в «Детстве Чика».

Повезло в бизнесе, как сказали бы сейчас, и Ибрагиму Искандеру. Он основал один из первых кирпичных заводов в Абхазии. Во времена большого строительства в конце девятнадцатого – начале двадцатого века кирпичи шли влет! Он женился на местной абхазской девушке Хамсаде Агрба, построил дом (тот самый дом под кипарисом, что дал название повести Фазиля Искандера), здесь у него родились сыновья Абдул, Мамед, Самед, Риза и дочь Султана.

Известная в Абхазии общественная деятельница Адиле Аббас-оглы вспоминала:

«Ближайшими друзьями моего деда были Ибрагим Искандер и Мухарем Буюк-оглы, по духу и положению близкие ему. Они часто встречались, помогали друг другу в делах. Искандеры, состоятельные и всеми уважаемые, были иранского происхождения, и дед находился с ними в отдаленном родстве. <…> Жили они в большом двухэтажном доме, построенном в 1903 году. Я часто бывала в нем вместе с родителями и хорошо помню теплое гостеприимство и уют, который умели создать женщины этой замечательной семьи, особенно красавица Султан-ханум.

После смерти Ибрагима главой семьи стала его жена, абхазка Хамсада, гордая, властная женщина с сильным характером. Она прожила сто лет. <…>

Наша семья была связана с Искандерами и молочным родством. Одним из древних обычаев абхазов было братание (аталычество), когда двух только что родившихся младенцев матери передавали друг другу и вскармливали грудью. Моя бабушка Гюльфидан вскормила старшего сына Искандеров – Абдула (отца Фазиля Искандера), а Хамсада – моего отца Шахбаса. Позже побратимами стали мой дядя Риза и его тезка Риза Искандер».⁸

Этому дому больше ста десяти лет. Когда-то при нем были и конюшня, и баня, и служебные пристройки, и склад табака, но с приходом советской власти дом был разделен на квартиры. Именно этот дом стал прообразом дома Чика (балкончик уж точно тот же самый). Кстати, домом сейчас владеет племянник писателя, сын его старшего брата Риза Искандер. А хурма, посаженная Хамсадой Агрба, до сих плодоносит.

Мы уже писали, что с древности Персия (сами иранцы искони называли свою страну Иран) держала Абхазию в зоне своего внимания. Собственно, и фамилия Искандер – оттуда, из Персии. Она ведет свое начало от восточного варианта древнегреческого имени Александр – Искандер, «одерживающий победу, победитель».