ФБР. Правдивая история

Фрих зациклился на этом деле. В него были вовлечены тринадцать саудовцев, но Фич предположил, исходя из косвенных улик, что за этим взрывом стоит правительство Ирана. Он думал, что в суде можно возбудить дело против Ирана. Он также считал, что лестью и уговорами может уговорить принцев Саудовской Аравии поделиться криминальными фактами и в конечном счете выдать им подозреваемых. Когда его наступательная тактика при помощи обаяния потерпела провал, он набросился сначала на королевскую семью, а затем президента. Фрих пришел к убеждению, что Клинтону недостает политической воли и нравственной силы, чтобы отомстить за американцев, погибших в Кобаре. Он считал, что Соединенные Штаты должны отплатить Ирану за акт агрессии. Он продвигал это дело с жаром и личным рвением в течение пяти лет. Но он был почти одинок в своих убеждениях. Он не уговорил ни Белый дом, ни Государственный департамент, ни Пентагон, ни министерство юстиции наказать иранских мулл или военных. Фрих был вынужден прийти к заключению, что «Кобар представлял угрозу национальной безопасности, которая выходила далеко за рамки возможностей или полномочий ФБР»[617].

Пока Фрих торговался с саудовскими принцами, в сентябре 1996 года ФБР завело уголовное дело против саудовского изгнанника Усамы бен Ладена. До того момента в документах ЦРУ он значился как состоятельный финансист, который субсидировал терроризм. Днями раньше бен Ладен в первый раз объявил войну Соединенным Штатам. В сообщении из Афганистана, опубликованном арабоязычной газетой в Лондоне, он превозносил взрыв Кобара и предупреждал Америку, что она должна убрать свои войска из Саудовской Аравии.

«Между нами нет ничего, что нужно объяснять, — писал бен Ладен. — Есть только уничтожение».

«Какая война?»

Расследование ФБР в отношении бен Ладена не было бумажным делом. У Бюро был свидетель.

Перебежчик из «Аль-Каиды» Джамал аль-Фадль — суданец, укравший у бен Ладена из сейфа в Хартуме (столица Судана. — Пер.) 110 тысяч долларов, пришел в посольство США в соседней Эритрее на полуострове Сомали в начале лета. «У меня есть информация о людях, которые замышляют что-то против вашего правительства»[618], — сказал он представительнице Госдепа.

— Я сказал ей, что был в Афганистане, работал с группой и на самом деле знаю этих людей, которые пытаются вести войну с вашей страной; они проходят серьезную подготовку и прилагают максимум усилий, чтобы вести войну.

— Какую войну? — спросила она аль-Фадля.

— Возможно, они пытаются сделать что-то в Соединенных Штатах, воевать с армией Соединенных Штатов за их пределами, а еще они пытаются сделать бомбу и подложить ее в какое-нибудь посольство США, — ответил он. — Я работаю с ними больше девяти лет.

Три офицера ЦРУ допрашивали аль-Фадля на протяжении трех недель. Затем в новом порыве сотрудничества в сфере борьбы с терроризмом ЦРУ передало его ФБР.

Дэниэл Коулман, седеющий ветеран ФБР, отработавший в нем 23 года и прикомандированный к Объединенной оперативной группе по борьбе с терроризмом и Антитеррористическому центру ЦРУ, вылетел в Германию с Патриком Фитцджеральдом — молодым прокурором, ответственным за дела, связанные с национальной безопасностью, в федеральном суде Манхэттена. На протяжении двух недель они беседовали с аль-Фадлем каждый день. Его привезли в Нью-Йорк, и он оставался под круглосуточным наблюдением ФБР в последующие два года. Коулман и его коллеги полюбили его и дали ему прозвище Юниор.

К январю 1997 года Юниор нарисовал ФБР подробную картину «Аль-Каиды» — ее истоков, структуры, целей и лидеров. Он рассказал ФБР, что бен Ладен поклялся наносить удары по Соединенным Штатам еще по крайней мере три года. Своим последователям бен Ладен сказал, что Америка — это змея и «Аль-Каида» должна отрезать ей голову.

В тот же месяц Дейл Уотсон возвратился в штаб-квартиру ФБР как начальник отделения борьбы с международным терроризмом в составе отдела национальной безопасности. По приказу директора Уотсон провел неимоверное количество времени, гоняясь за призраками в деле о башнях Кобара. Но теперь его больше интересовало будущее, чем прошлое. В ЦРУ он многому научился. В Управлении были тысячи людей, которые сидели и думали. Одной из его основных задач было найти для ФБР способ думать.

PDD 39 Клинтона предписывала Бюро анализировать секретные разведданные о террористических угрозах и разрабатывать стратегии их подрыва и уничтожения до нанесения нового удара. Фрих обещал использовать отдел стратегических аналитиков для решения этой задачи. Стратегический анализ был большой картиной, возможностью знать, о чем думает твой враг. Он имел отношение не к тому, что случилось пять минут назад, а к тому, что может случиться через пять месяцев от настоящего момента; и это будет не догадка, а проанализированная и очищенная от всего лишнего разведывательная информация. Действовать без стратегического анализа было сродни стрельбе в темноте.

Уотсон стал искать в штаб-квартире ФБР, интересуясь: где же все аналитики? Они были наняты на работу в 1995 и 1996 годах — пятьдесят человек или даже больше; многие были с учеными степенями. Но они были потрясены состоянием разведки в ФБР. Где компьютеры? Где информация? Большинство принятых на работу людей ушли в течение года. Они ощущали, что с ними обращаются как с мебелью, а не федеральными следователями. К началу века в ФБР по «Аль-Каиде» работал один аналитик.

Уотсон осуществлял руководство подразделениями ФБР, работавшими по радикальным фундаменталистам и Усаме бен Ладену. У него было семь агентов, включая Дэна Коулмана, занимавшегося делом бен Ладена, которые работали под началом специального агента, ответственного за борьбу с терроризмом в Нью-Йорке, — Джона О’Нейла. Но в штаб-квартире ФБР «никто не думал о программе борьбы с терроризмом — в чем состоит угроза и что мы пытаемся сделать в связи с ней, — сказал Уотсон. — А когда это стало ясно, я понял, что мы тут все такие реактивные, а это никогда не позволит нам предотвращать теракты»[619]. Никто не думал о том, где может быть следующая цель «Аль-Каиды», и «никто на самом деле ее не искал».

Но один агент ФБР говорил об этом во всеуслышание, и этим человеком был О’Нейл. Он был большой саморекламщик, но он изучал «Аль-Каиду» с пристальным вниманием. О’Нейл полагал и говорил об этом любому, кто его слушал, что эта группа способна нанести удар по Соединенным Штатам в любое время на свое усмотрение и в любом месте по своему выбору. «Баланс сил нарушился, — предупреждал он той весной, выступая с речью в Чикаго. — Никакое разумное государство не станет нападать на Соединенные Штаты в обозримом будущем из-за нашего военного превосходства. Так что эти люди могут напасть на нас и добиться какого-то эффекта только посредством террористических актов»[620].

Фрих обещал представить план отражения этой угрозы. Он уверил конгресс, что он «удвоит количество кожи на башмаки для расследований террористической деятельности»[621]. Но это обещание поступило после того, как конгресс уже утроил ассигнования на антитеррористические операции до 301 миллиона долларов в год и увеличил расходы ФБР с 2,4 до 3,4 миллиарда долларов при Клинтоне. На бумаге у Фриха было 1300 агентов и такое же количество аналитиков и вспомогательного персонала, занимающегося вопросами контртерроризма. На самом деле это подразделение и близко не насчитывало такого количества людей, как заставляли думать цифры.

Пятьдесят шесть местных отделений ФБР должны были разработать стратегии борьбы с терроризмом и доложить в штаб-квартиру. Начальники отделов в штаб-квартире ФБР должны были включить доклады местных отделений в пятилетнюю стратегию работы. Начальники направлений должны были учитывать эту работу и докладывать директору. Директор должен был составить Стратегический План — с заглавных букв «С» и «П». ФБР работал над Стратегическим Планом со дня нападения на Всемирный торговый центр. Он так и не был закончен.