ФБР. Правдивая история
Шрифт:
Теперь эта власть была лишена содержания.
«И хотя какое-то дополнительное бремя будет возложено на министра юстиции, это неудобство оправдано в свободном обществе для защиты конституционных ценностей, — постановил суд. — Далеко не малое значение будет иметь общее заверение общественности в том, что беспорядочное прослушивание телефонных разговоров и тайное наблюдение с помощью электронных средств законопослушных граждан не может иметь место».
Суд постановил, что правительство может прослушивать телефонные разговоры «иностранных держав и их агентов» — например, советских шпионов, но не американских граждан. И не без ордера.
В то утро, когда Верховный
Бюро ответило тем, что возобновило несанкционированные действия.
В середине сентября 1972 года Грей созвал со всех уголков страны агентов руководящего уровня. Президент Никсон распорядился, чтобы ФБР вместе с Пентагоном, Госдепартаментом, ЦРУ и Агентством национальной безопасности составило национальный контртеррористический план.
Десятью днями ранее мир был потрясен убийствами на Олимпийских играх 1972 года в Мюнхене, совершенными боевиками организации «Черный сентябрь». Погибли одиннадцать израильских спортсменов (и восемь палестинских террористов) — большинство из них после неумелой спасательной операции западногерманской полиции. Проблему контртерроризма президент Никсон обсуждал со своим советником по национальной безопасности Генри Киссинджером и послом в ООН Джорджем Х. У. Бушем. Его личный секретарь Розмари Вудс сказала президенту о пророчествах известного медиума по имени Жанна Диксон: ясновидящая предсказала нападение палестинцев на еврейские цели — Ицхака Рабина, тогдашнего посла Израиля в США.
«Они похитят кого-нибудь. Они могут застрелить кого-нибудь, — сказал Никсон Киссинджеру 21 сентября, цитируя «эту прорицательницу Жанну Диксон» как источник своих страхов. — У нас должен быть план. Что, если они похитят Рабина, Генри и потребуют, чтобы мы освободили из тюрем всех там сидящих чернокожих в США; мы не сделаем этого, и они убьют его… Что, ради всего святого, нам делать? — вопрошал Никсон. — У нас должны быть планы на непредвиденный случай угона самолета, похищения людей — да на все случаи жизни!»[520]
25 сентября Никсон издал секретную директиву, запустившую тотальную контртеррористическую кампанию. В результате появился Комитет по терроризму кабинета министров — первая полномасштабная попытка американского правительства ответить на угрозу. В полном составе комитет собрался на заседание один раз, и только один.
«Все на том заседании умыли руки, как Понтий Пилат, и сказали: «Пусть это делает ФБР»[521], — рассказывал Грей. Больше никто не хотел брать на себя ответственность.
Грей сказал Марку Фельту и Эду Миллеру — начальнику разведки, что «он решил вновь санкционировать тайные проникновения в помещения, — сказал Миллер. — Ну, я думал, что это действительно хорошо»[522].
Первые объекты подверглись незаконным вторжениям в октябре 1972 года. Бюро проводило облавы на группы американских палестинцев по всей территории США. В Далласе агенты ФБР совершили кражу досье членов организации под названием Арабская лига образования, похитили список ее членов из сейфа, установили личности руководителей организации, постучались в их двери и выдворили их из страны. Годы спустя Грей написал, что незаконные вторжения и кражи со взломом были «явно незаконными». Но он полагал, что выполняет приказы президента.
Несанкционированные действия ФБР против друзей и семей двадцати шести «уэзерменов»-подпольщиков начались в тот же месяц чуть позже. Грей ужаснулся, узнав, что ни один из беглецов не был пойман, несмотря
на общенациональные поиски, которые продолжались почти три года.Он приказал «преследовать их до изнеможения»[523], и это была команда подводника. «Нет запрещенных приемов»[524], — написал он Фельту. По крайней мере семь краж со взломом были осуществлены Группой 47 — секретным подразделением, базировавшимся в нью-йоркском офисе ФБР. Под командованием Джона Кирни эта группа провела по меньшей мере восемьсот несанкционированных операций начиная с 1950-х годов.
Ни одно незаконное вторжение ни разу не принесло ни одной улики, приведшей к аресту хотя бы одного «уэзермена»-подпольщика. Но со временем они привели к федеральному расследованию большой коллегии присяжных в отношении руководства ФБР.
«Я знал, что кто-то сломается»
15 сентября 1972 года ветеранам ФБР Лидди и Маккорду были предъявлены обвинения, равно как и пяти другим уотергейтским взломщикам, в прослушивании разговоров штаб-квартиры Демократической партии. Но на том обвинения и закончились. Уотергейтское дело наткнулось на каменную стену.
Фельт и близкие к нему люди в ФБР приняли решение бороться с обструкцией юстиции. У них были как личные, так и профессиональные мотивы. Они действовали интуитивно с целью убрать препятствия на пути расследований ФБР. Они знали, что заговор и прикрытие были срежиссированы в Белом доме. Их глубоко возмущал тот факт, что президент поставил Пэта Грея — человека, которого они считали политической «шестеркой», во главе ФБР.
«Это всех нас сильно задело»[525], — сказал Чарльз Больц — начальник отдела финансовой отчетности и противодействия мошенничеству. Фельт был законным наследником Гувера. «Фельт был тем человеком, на котором директор остановил бы свой выбор. Но директор умер. И Марк Фельт должен был бы занять его место. Это-то и заставило его действовать. Он собирался выяснить, что там происходит. И — надо же — он сделал это».
Фельт и его союзники начали организовывать утечку секретов Уотергейтского дела за несколько недель до президентских выборов в ноябре 1972 года. Фельт стал знаменит тридцать три года спустя, когда признался, что это он — Глубокая Глотка — источник ФБР, который помог «Вашингтон пост» подтвердить факты для ее сенсационных репортажей по ходу расследования Уотергейтского дела. Но он был не единственным.
Записи первого документального интервью Фельта с Бобом Вудвардом из «Пост» теперь стали достоянием общественности. «Есть способ развязать уотергейтский узел, — сказал он Вудварду 9 октября 1972 года. — Процесс вышел из-под контроля»[526]. Политическая война против врагов президента вышла из-под контроля. Грей знал. И министр юстиции / руководитель CREEP Джон Митчелл знал. Если знал Митчелл, то и президент знал. И если бы факты вышли на свет божий, они «погубили бы… я хочу сказать, погубили бы» Ричарда Никсона.
Фельт удостоверился в том, что эти факты вскрылись в ходе обмена информацией с четырьмя доверенными сотрудниками ФБР. Боб Кункель и Чарльз Бейтс стояли вместе с Фельтом во главе Уотергейтского расследования. Кункель руководил Вашингтонским отделением ФБР и ежедневно информировал Фельта. Бейтс вел текущую хронологию, которая отражала ход расследования дела. Дик Лонг и Чарльз Нузум — соответственно начальник и главный агент отдела «беловоротничковой преступности» — были мастерами идти по следу уотергейтских документов. Бейтс и Лонг рассказали нескольким доверенным агентам-коллегам о том, что они сделали и почему. Начали распространяться слухи.