Федьмак, или НеБредсказуемый Диагноз

Усталая учительница выглядела под конец урока гораздо старше своих лет, она побледнела, кивком попросив Варю садиться. Страшно хотелось в отпуск на море, не видеть пару месяцев наглые лица двоечников, не слышать оправдания троечников и жалобы хорошистов, чтобы им натянули оценку. Как же всё надоело… как же хочется просто пожить, а не проводить каждый урок будто последнюю битву на чужой планете.

– Спасибо, Барахолкина, мне очень понравился твой доклад, – похвалила Наталиванна, усмехнувшись уголком рта: девочка выходила к доске с таким видом, будто написала всё сама, но ей наверняка помогал опытный репетитор. Однако признать это – значит расписаться в собственном бессилии, а оно бьёт по самолюбию больнее, чем поражение от космодесантников. Значит, сделаем вид, что всё это – заслуга одной Вари, а следовательно, и самой учительницы, которая подготовила такую чудесную отличницу. Правда, единственную в классе – но это мелочи и сейчас они никого не волнуют. – А вам, ребята, понравилось?

– Круто!

– Супер!

– Офигенно!

– Да ну, спецэффекты слабоваты и кровищи мало, какая-то ерунда для наивной малышни, – проворчал вечно недовольный Петров, скрестив руки на груди с видом всемирного знатока.

– А что конкретно тебе не понравилось? – вздохнула учительница, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. Ей столько сил понадобилось, чтобы собрать класс, найти мотивацию – и вот одна глупая реплика может легко всё испортить. Спокойно, до конца урока осталось совсем немного – и финальную битву с Петровым она выиграет, каких бы нервов она не стоила!

– Да всё! Вы думали, типо мы поведёмся на такой бред и будем зубрить как дураки после жалостливой сценки с грифончиком?

– Почему же как дураки? Разве тебе не понравилось спасение Пандоры и битва с космодесантниками?

– Ну понравилась, сойдёт, конечно, – со снисходительным тоном заметил Петров, давая понять, что он-то сделал бы всё гораздо круче, раскидал врагов одной левой по двадцать человек, только лень было вставать из-за парты. – Но чё вы намутили с моралью столько? Бред же, никто не поверил. – В поддержку ему с задних парт авторитетно загудели остальные двоечники. Отличный доклад грозил обернуться катастрофой вселенского масштаба.

– Так, успокоились! Это не класс, а цирк натуральный! – не выдержала учительница.

– Давай, Петров, иди к доске и покажи всем нам как нужно жечь глаголом тему доклада!

– А чё сразу я-то? – авторитет ухмыльнулся под одобрительное гигиканье наёмников с Планеты Лоботрясов. – Это Варька у нас любит выпендриваться, пусть второй раз и отвечает.

– Ай-яй-яй, Петров, я-то думала, ты у нас будешь первым защитником Пандоры. Уложишь всех космодесантников на обе лопатки, а ты за слова не хочешь отвечать, ещё и тянешь время урока.

– Ничё я не тяну, вот привязались ко мне! – огрызнулся парень. – Вы сначала мнение спрашиваете, а потом гасите морально. На фиг тогда спрашивать? Чтобы все вашу лабуду хвалили? Не, я пас! А потом будут охать, что ученики, типо, «безынициативны и не обладают навыками критического мышления».

– Раз ты сам признался, что пас, то получаешь двойку за урок! – нервы учительными начали сдавать: она понимала, что её ждёт неприятный разговор с завучем, ведь родители Петрова обязательно нажалуются – их «умного и воспитанного сына обидела эта молодая училка». Видимо, это учительница виновата, когда бывший хорошист Петров стал курить за школой, прогуливать половину уроков, приставать к отличницам и хамить учителям.

– Ну вам же хуже, сами напросились, – многозначительно добавил Петров. – Всё равно сами же будете мне исправлять оценочку, так что не надо «ля-ля» тут.

– Заканчиваем этот цирк, я сказала! – закричала учительница, хлопнув журналом по столу так, что со стен посыпалась штукатурка, попав на очки сидящего на первой парте отличника.

***

– Ого! Так всё и было? – с удивлением спросил Алексей.

– Точно-преточно так. Ну-у-у… почти, – Варя хитровато улыбнулась. – Я совсем немного поменяла, чтобы рассказ выглядел… эстетичней. Как вы учили, да.

– Рад, что ты это усвоила. Записала домашнее задание?

– Конечно – выучить двадцать новых слов, составить с ними, предложения, текст по таблице и подготовить высказывание. На-и-зусть приготовить. А если подглядывать – только одним глазом! Ой, чуть не забыла! Какое будет дополнительное задание? – ангелочком пропела девочка, сделав кошачьи глазки.

– Ого, ты уже рвёшься в бой за новыми победами, я смотрю? – в душе учителя немного потеплело от инициативы Вари, которая впервые за все их занятия спросила допзадание, но сердце терзало ощущение смутного подвоха. – Хорошо, по выбору найди в словаре ещё десять выражений по нашей теме и составь с ними предложения. Если будет желание.

– Будет-будет! – пропела отличница, словно ничего в жизни не доставляло ей такой восторг, как работа со словарём.

– Уже закончили? – дверь приоткрыл Барахолкин, деловито прищурившись. – А то мне жена не верит, что вы оценили мои педагогические таланты! Понимаете? Называет их дешёвой клоунадой! Уверен, вы как человек интеллигентный поможете мне выиграть этот принципиальный диспут? – В странной, витиеватой речи отца прозвучала такая обида, что Алексей со вздохом согласился.

– Помогу, только недолго, – согласился репетитор, выходя из комнаты. Он по личному опыту знал, что в семьях понимание порой держится на неуловимой грани – откажи он сейчас Барахолкину в психологической поддержке, тот со свойственной ему твердолобой импульсивностью начнёт вдалбливать дочери собственные комплексы, а это скажется на успеваемости. Варя козочкой поскакала за учителем, напевая выученную на уроке английскую песню в честь бравых защитников Пандоры.

– Итак, Алексей, вы должны оценить уровень! – отец потирал руки в предвкушении концерта. Но по лихорадочному блеску в глазах было видно – он больше хотел самоутвердиться перед женой и снять с себя позорное бремя «воспитателя-дуболома», каким душевная женщина награждала мужа при любой возможности. – Что же мы должны показать? Не стесняйтесь, мы готовы к любым творческим испытаниям!

– Для начала покажите… – репетитор сделал паузу, наблюдая, как загорелись глаза у Вари. Она действительно верила, что странные эксперименты отца сделают из неё Олимпийскую чемпионку, а может быть даже – лихую наездницу на грифонах, не важно, главное, чтобы получилось весело и можно пошуметь на весь дом, не боясь командирского рёва матери. – Покажите любимое животное, а судьи должны будут угадать его.

– Хрю-хрю-хрю-у-у-у! – выдал Барахолкин, зачем-то подпрыгнув дважды.

– Варя, твоя очередь!

– Ты как зверей показываешь, животное? – рявкнула из кухни жена так, что зазвенели стёкла.

– У нас педагогический эксперимент, – с достоинством начал отец. – Поэтому попрошу…

– Сейчас я тебе этот эксперимент на одно место натяну! Кто так играет? Где подача? Художественный уровень? Экспрессия?! Ты что меня позоришь перед учителем?

– Мама, ну папа же старался, – попыталась заступиться Варя, но тут же осеклась, увидев выражение лица матери.

– Я ему за такие старания устрою взятие Берлина! Что удумал, свинопас – цирк мне тут устроил с кабанами! А что соседи подумают?

– Не с кабанами, а с маленьким свинюшонком.

– Молчи, животное, не буди во мне зверя! – гаркнула она, давая понять, что разговор окончен. – Учитель подумает, что ты совсем поехал кукухой от радости. Кто к нам ещё приедет с Варей заниматься?

– Вы не волнуйтесь так, – вступился Лёша. – У детей сейчас такая нагрузка, что накапливается стресс.

– Ты слышал, пень стоеросовый? У дочери от твоих выкрутасов уже стресс! Как только тебя на работе терпят, клоун недобитый! И за что мне этот свинтус беспородный?