Феерия для другого раза II (Норманс)

Образина замирает… она призадумалась… я сбил ее с толку!..

– Давай спустимся по проспекту вниз, старая карга! если твои жильцы еще не сдохли, я заткнусь! консьержка! давай, и Мюрбата прихвати!

Я ее предупреждаю!

– И его дочь!.. Туанон!.. ты знаешь ее! должна бы!.. они никогда не видели настоящего храбреца!

Даже в смерти я ужасен!..

– Спустимся вниз по проспекту!..

Бебер даже не пытается удрать… он на руках Лили… кажется, я об этом говорил! я повторяюсь…

– Он не ранен? – спрашиваю я…

– Нет! вовсе нет!

Я оборачиваюсь, чтобы увидеть нашу крышу… издалека ее лучше видно… даже сквозь туман!.. нет больше седьмого… нет восьмого!.. все груды кирпича, черепицы, штукатурки… громадные дыры, провалы… крыша… и оттуда валятся бумаги! кружатся, планируют!.. проспект в тумане… не видно другой стороны улицы… не поверите!.. посветлело… порывами ветра их относит в сторону… о, но Норбер стоит на балконе!.. я его разглядел, чудесно!.. он стоит на балконе и подает мне знаки!.. он машет мне рукой!.. с балкона… я притормаживаю дам…

– Погодите, милашки! постойте!

– Тсс! тсс! – показывает мне сверху Норбер… прикладывает палец к губам… – тсс! тсс!.. о чем? о чем это он?… я уже не помню… он мне что-то говорил, советовал… но что?… но что?…

– Что он советовал, Лили?…

Она не помнит… она все путает… я тоже… я снова собираюсь с мыслями… так, подумаю!.. наверху была г-жа Жэндр… и Дельфина… и служанка… а г-н Норманс?… я не помню… г-н Норманс… был внизу? к черту?…

Нет ничего реальнее и осязаемей, чем спуск вниз!.. спуск, тротуар!.. и метро!..

Лили и Образина дергают меня за руки!.. тащат меня за собой!.. шлюхи!

Сирены надрываются… я вам говорил… консьержка трясет колокольчиком… слава богу, молчит!.. это жалкое дзинь!.. кто его услышит?… я кричу:

– Остановитесь, никто не придет! они погибли в пекле метро!

Я хочу ей кое-что объяснить!.. хочу, чтобы она знала!.. но есть одна загвоздка… я не знаю, как звали служанку!.. не знаю! почему я не спросил у Норбера? он же должен знать!

Я кричу ему сквозь пространство и грохот:

– Эй, Норбер! Норбер! имя служанки!

Крик, резкое движение, голова вверх! слишком резкое движение!.. все плывет перед глазами… огненные зигзаги… сполохи… проспект!.. тротуар!.. Норбер наверху!.. все плывет…

– Не двигайтесь, трусихи! не двигайтесь!

Мое мужество!.. боюсь, что, как всегда, оно просто улетучится!.. сколько рядом жен?… я уже не знаю… две?… три?… четыре?… посмотреть!.. размыто!.. расплывается! двоится!.. а сколько Образин?… не знаю… сколько их, и все дергают меня?… они пользуются тем, что меня шатает от слабости!.. я не держусь на ногах!.. и заметьте, это не опьянение!.. я ничего не пил… только несколько капель воды из крана!.. а перед глазами все плывет, колышется, ворочается… это не опьянение! нет! какая разница, опьянение не опьянение, я больше страдаю от холода, чем от жажды!.. дело в том, что я почти раздет… завернутый только в пеплум, который развевается на ветру… а откуда он взялся, этот пеплум? где я его раздобыл?…

Спокойствие! только спокойствие! козочки мои!.. и где я их подобрал?… That is the question для «Радио Лондон»!.. они не знают, мои две мадамочки!.. они ничего не знают!

Я держусь за стенку… я хватаюсь… стена… витрина… эти девки слышат, как взрываются бомбы?… может, самолеты вернулись?… я же не вижу… ничего не вижу… только бумаги!.. только бумаги!.. вихрь за вихрем на меня несутся бумаги!.. вся улица в тумане… воздух плотно забит белым!.. белые небеса… да! белые от бумаг!.. леденею!.. я продрог!.. промерз до мозга костей!

– Спокойно! спокойно!.. выстукиваю зубами…

Как бы не так! как же!.. они тоже хороши! издеваются!.. раскачивают меня… хотят меня поторопить! чтоб я не сопротивлялся!.. они хотят бежать!.. в метро!.. в метро!.. вот и все!.. у них только одна мысль в жопе!.. но я не глазею на витрины!.. гнев Господень! я рассматриваю крыши! накренившиеся дома!.. сорванные балконы!.. я пытаюсь распознать фасады… это у меня в крови!.. я – хроникер, бытописатель, вот!.. и если я им надоел!.. если им наплевать на все разрушения! им!.. то я, слишком впечатлительный! я остро переживаю эту трагедию!.. все кругом исполнено воспоминаний, это рушится все мое прошлое, настоящее, мое будущее, которого не будет!.. Лютри и его телескоп, его семья, обсерватория, все это исчезло?… все?… все?… где-то там в облаках!.. в небесной дыре!.. и даже палка калеки!.. я бы горько оплакал Лютри!.. прямо тут, стоя посреди мостовой!.. у мужчин и женщин совершенно разное восприятие!.. две мои клуши только бы посмеялись!.. они меня теребят! иди, мол, чего стал! пошевеливайся!.. это все, о чем они думают? в метро! в метро!.. стыдно, что так мелки души женщин!.. они не оставляют меня в покое!.. я опускаюсь на корточки!.. чертова медлительность!.. воспользоваться! я мог бы!.. мои бумаги!.. присесть!.. а если зарыться в бумаги!.. они все падают и падают!.. уже целые сугробы намело!.. я уже говорил и повторяю снова!.. я хочу оплакать Лютри… я готов завыть… слезы застилают незрячие глаза…

– Держи себя в руках! держись! иди! двигайся!

Лили кажется, что я смешон… мы прошли мимо двенадцати домов… а может, пяти… осталось метров шестьсот до клятого метро!.. «Кардине»? «Ламарк»?… я уж не знаю!.. в любом случае, улица спускается…

Там! там! случилось такое!.. я вам все честно рассказываю!.. консьержка поворачивает обратно, она подбегает ко мне… мне не удалось отобрать у нее колокольчик!.. да!.. вы Думаете, мы валяем дурака!.. если б не рана на голове?… бумс!.. но она осторожничает, хитрюга!.. она вырывается!.. убегает!.. смеясь!.. как в игре!..

– Ах, ты смеешься? а где Норманс? ответь мне, бандюга? убийца?

Пусть она подавится своими смешками, тварь!

– Что сталось с Нормансом?

Я хочу, чтобы она вернулась! я ей объясню!.. я ей все расскажу и отберу этот блядский колокольчик!.. еще раз!.. хороший предлог… завести спор!..

– Иди, дорогуша!.. иди, моя сладенькая! Поближе!

Бери свою жопу в горсть!* [192] твою мать!.. она смылась!

Уууааии! уууоаа!

192

Это выражение обозначает вульгаризированное «анус» и обычно употребляется с глаголом «мочь», чтобы передать отказ, как и выражение «ты можешь бежать».

И снова завывают сирены… которые должны предупредить… о чем же?… о чем?… о бомбах? но бомбы не падают!.. падают бумаги! откуда такое количество бумаг!.. вдвое, втрое больше! и бумажные заторы!.. бумажные горы!.. весь проспект!.. бумажное небо!.. я уже говорил!.. я не очень хорошо вижу… не четко… все расплывается… помутнение хрусталика?… может быть?… может?…

– Эй, консьержка! консьержка!

Я догадываюсь, она смылась!.. она сразу же умотала!

– Консьержка! Консьержка! где ты?

Вот сволочь!.. чертовски опасно упускать ее из виду! хотя хорошо и то, что она больше меня не толкает!.. мало ли!.. куда она меня подталкивала? и не она ли украла мои туфли?… стырила, негодяйка!.. это правда! кто-то украл у меня обувь!.. у меня замерзли ноги!.. а вообще, были ли у меня туфли? там, наверху, были!.. где же я потерял обувку?… не могла же она сама свалиться с моих ног?… хотя когда Оттавио меня нес… тогда я болтался у него на спине! Черт!..

– Консьержка! Консьержка! где ты?