Фельдмаршал Кутузов. Мифы и факты

В такой обстановке Барклай-де-Толли 20 июля привел свою армию в Смоленск. Через два дня пришла в Смоленск и 2-я армия. Соединение двух первых русских армий в Смоленске 22 июля было их общим выдающимся успехом: они сорвали расчеты Наполеона разбить их порознь в приграничных сражениях. Наполеон на какое-то время утешился было надеждой вовлечь россиян в генеральное сражение за Смоленск как «один из священных русских городов» и разгромить сразу обе

\

V ФЕЛЬДМАРШАЛ КУТУЗОВ: МИФЫ И ФАКТЫ wS*—---

их армии. Но это ему тоже не удалось. Три дня, с 4-го по б ав^уста, корпуса Н.Н. Раевского и Д.С. Дохтурова защищали го]х>д от подходивших один за другим трех пехотных и трех кавалерийских корпусов противника. Когда же Наполеон стянул к\ Смоленску все свои силы, Барклай вновь увел русские войска из-под его удара. Призрак победы;, второго Аустерлица, за которым Наполеон тщетно гнался от самой границы, и на этот раз ускользнул от него.

Барклай-де-Толли понимал, что с ходом войны соотношение сил меняется в пользу России (готовятся резервы, формируется ополчение), но момент для решительного сражения еще не настал. Поэтому от Смоленска он продолжил отступление. Между тем оставление Смоленска ранило национальное самолюбие русских воинов, которые именно в Смоленске, как нигде, желали доказать свою способность противостоять врагу и защитить от него Родину. «Все в один голос роптали: «Когда бы нас разбили — другое дело, а то даром отдают Россию», — вспоминал очевидец⁴⁰⁰.

Резко обострились отношения между Барклаем-де-Толли и Багратионом. Михаил Богданович Барклай-де-Толли — потомок шотландских дворян, эмигрировавших в XVII в. в Лиф-ляндию, сын бедного армейского поручика — не имел ни помещичьих капиталов⁴⁰¹, ни придворных связей к титулов, а достиг должностных высот благодаря своим дарованиям, трудолюбию и доверию, которое неожиданно возымел к нему в 1807 г. и сохранял вплоть до 1812 г. Александр I. «Мужественный и хладнокровный до невероятия» воин⁴⁰², дальновидный и осмотрительный стратег, «человек с самым благородным, независимым характером <...> в высшей степени честный и бескорыстный»⁴⁰³, Барклай внешне был слишком

холоден и замкнут, чтобы привлекать к себе людские (от солдат до генералов) симпатии. Зато Петр Иванович Багратион — отпрыск грузинской царской династии Багратионов, потомок Давида Строителя, правнук царя Вахтанга VI (по книге «Дворянские роды Российской империи», том 3 (М., 1996) П.И. Багратион — правнук царя Иессея и правнучат-ный племянник царя Вахтанга VI. — Ред.), любимый ученик и сподвижник Суворова, стремительный и неустрашимый, с открытой и щедрой душой — был кумиром солдат, офицеров и подчиненных ему генералов. Г.Р. Державин многозначительно «уточнил» его фамилию: «Бог — рати — он»¹. Багратион не знал тогда равных себе в России как тактик, виртуоз атаки и маневра, но, даже по признанию его почитателя Дениса Давыдова, он «был весьма мало сведущ в правилах высшей военной науки»², не понимал и отвергал дальновидную стратегию Барклая-де-Толли.

Распря между Барклаем и Багратионом обретала скандальный характер. Главнокомандующие армиями пикировались, как фельдфебели. «Ты немец! — кричал пылкий Багратион. — Тебе все русское нипочем!» —«А ты дурак, — отвечал невозмутимый Барклай, — хоть и считаешь себя русским». Ермолов в этот момент сторожил у дверей, отгоняя любопытных: «Командующие очень заняты. Совещаются между собой!»³ Так оправдывался парадокс Наполеона: «Один плохой главнокомандующий лучше, чем два хороших»⁴.

Александр I был как нельзя более информирован о положении дел в каждой из русских армий. Перед ним отчитывались Барклай-де-Толли и Багратион, ему же писали доклады, рапорты и просто доносы оппозиционеры Барклая из Главной квартиры, а также наделенные для этого особыми полномочиями начальники штабов 1-й и 2-й армий (А.П. Ермолов и Э.Ф. Сен-При) и друг юности Императора, командующий 4-м корпусом

1-й армии генерал-адъютант граф П.А. Шувалов. Явно для царя писал Багратион А.А. Аракчееву и Ф.В. Ростопчину о лиходействе Барклая, причем в наиболее резкой форме: под Смоленском «подлец, мерзавец, тварь Барклай отдал даром преславную позицию»¹, и вообще он «генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества»⁴⁰⁴.

До последнего времени иные историки (даже такие авторитеты, как ДП. Бутурлин и Е.В. Тарле) считали, что Александр I решился сместить Барклая-де-Толли и назначить главнокомандующим всеми русскими армиями кого-то другого под впечатлением сдачи Смоленска. Однако А. Г. Тартаков-ский убедительно доказал, что к такому решению Александр I пришел еще до битвы за Смоленск. Ведь донесение Барклая об оставлении Смоленска было датировано 9 августа, получено в Петербурге не ранее 1.1-го, а Императору вручено лишь 16 августа в г. Або (Финляндия), где он встречался тогда с правителем и наследным принцем Швеции Ж.-Б. Бернадотом⁴⁰⁵. Между тем Чрезвычайный комитет уже решал вопрос о новом главнокомандующем (по указу Александра I) 5 августа, то есть в тот самый день и в те самые часы, когда Барклай только принимал решение оставить Смоленск.

Конечно, Император был уже давно недоволен затянувшимся отступлением русских армий, но пока не собирался отстранять Барклая-де-Толли и 30 июля предписал ему перейти в наступление, чтобы отбросить французов от Смоленска: «Я с нетерпением ожидаю известия о ваших наступательных движениях, которые почитаю уже теперь начатыми»⁴⁰⁶. А 5 августа в Петербург из Главной квартиры при 1-й армии прибыл князь П.М. Волконский с «пакетом донесений и писем высших военачальников», включая «наиважнейшее из них» письмо к Александру I от графа П.А. Шувалова. А.Г. Тартаковский

определил это письмо как «сгусток умонастроений враждебной Барклаю части генералитета»⁴⁰⁷. «Нужен другой главнокомандующий, — писал граф царю, — один над обеими армиями. Необходимо, чтобы Ваше Величество назначило его немедленно, иначе — погибла Россия»⁴⁰⁸. Мало того, в пакете Волконского оказалось еще и донесение Барклая-де-Толли Императору от 30 июля. В нем Михаил Богданович сообщал об отступлении уже соединившихся русских армий к Поречью, сослав-*"шись при этом (очень обидно для Александра I) на одобренный царем замысел «продолжить сколь можно кампанию, не подвергая опасности обе армии»⁴⁰⁹. Выходило, что в тот день, когда Царь приказывал Барклаю наступать, Барклай приказал войскам отступить.

Далее события развивались стремительно. В течение одного дня 5 августа царь ознакомился с пакетом бумаг Волконского, высочайше повелел составить Чрезвычайный комитет «из важнейших сановников империи»⁴¹⁰ с задачей выбрать кандидата на пост главнокомандующего, утвердил состав комитета, который с 19 часов все того же дня начал работу и к 22 с половиной часам закончил ее.

Итак, в Чрезвычайный комитет вошли не просто «важнейшие», но и довереннейшие сановники Императора: председатель Государственного совета генерал-фельдмаршал граф Н.И. Салтыков (бывший воспитатель юного цесаревича Александра Павловича), члены Государственного совета светлейший князь П.В. Лопухин и граф В.П. Кочубей, петербургский генерал-губернатор генерал от инфантерии С. К. Вязмитинов и министр полиции генерал-адъютант А.Д. Балашов. Председателем комитета был назначен Салтыков. В его доме комитет провел свое первое и единственное историческое заседание. Как alter ego царя в заседании принял участие граф А.А. Аракчеев. Именно по его докладу было принято

решение, которое Аракчеев и подписал вместе с членами комитета⁴¹¹.

Перед Чрезвычайным комитетом, как и перед монархом, стоял трудный выбор. Все было бы проще, если бы не скоропостижная смерть в мае 1811 г. графа Н.М. Каменского, который, по мнению компетентных современников, «непременно был бы назначен» (будь он жив) главнокомандующим в 1812 г.⁴¹² Герой 1812 г. и ближайший соратник Кутузова П.П. Коновницын считал, что если бы жив был и граф Ф.Ф. Буксгевден (умерший в августе 1811 г.), «то, вероятно, ему, а не Кутузову, поручено было бы предводительствовать армиями в Отечественную войну»⁴¹³. Теперь же в дворянских кругах Петербурга и Москвы говорили о Кутузове как о возможном «избавителе»⁴¹⁴. В Петербурге «вся публика кричала Кутузова послать», — писал сенатор Н.М. Лонгинов в Лондон графу С.Р. Воронцову⁴¹⁵. Из Москвы Ф.В. Ростопчин уведомлял Александра I, что и «Москва желает, чтобы командовал Кутузов»⁴¹⁶.