Фельдмаршал. Отстоять Маньчжурию!

Шах и мат.

Хиконодзё Камимура с трудом сглотнул комок, подступивший к горлу.

– Телеграфируйте Уриу. «Немедленно отходи. Это все большая ловушка. Разведка вновь промахнулась. Отряд окружен превосходящими силами противника. Уйти или победить не могу. Постараюсь задержать». Ну? – Прикрикнул он на связиста, который кабанчиком припустил в радиорубку. Вице-адмирал проводил его взглядом и, с трудом выдавливая из себя слова, буквально прохрипел: - Приказ по отряду. Прекратить стрельбу. Лечь в дрейф. Мы принимаем предложение. Сигнальщик! Действуй! И передай на «Микасу» наше согласие.

– Но адмирал! – Взвился капитан корабля, поддержанный возмущенным видом других офицеров. – Мы еще можем сражаться!

– Мы – последние значимые силы Императора. Сдадимся мы или будем уничтожены – других у него нет. А значит, война проиграна. Флот Открытого моря не сможет поддерживать сухопутные войска на материке. Сколько мы продержимся, если примем бой? Полчаса? Час? После чего русские пойдут дальше, доберутся до устья Ялу и перетопят корабли Уриу. Если верить донесениям, они втянулись в устье реки и завязли в напряженном сражении. А значит, не смогут уйти. Просто не успеют, мы ведь не так далеко отошли от устья. Если мы сдадимся, то русские не смогут проигнорировать такой трофей. Потопить нас или взять под полный контроль, высадив призовые команды, они не в состоянии. Недостаточно сил. А значит, они будут вынуждены конвоировать отряд с предельной осторожностью под дулами пушек до ближайшего порта. До Порт-Артура или Дальнего – не важно. Главное – что это достаточно далеко и им придется задействовать все свои силы. Броненосцы сейчас идут с отрядной скоростью около пятнадцати узлов. Это предел для «Севастополя». Он насилует свои машины, что недопустимо, ибо спешить больше некуда. Совершенно очевидно, что контр-адмирал Вирен это отлично поймет, если уже не понял. Восемь-десять узлов – это та скорость, с которой мы, очевидно, и поползем на юг. А это значит, что отряд Уриу сможет относительно спокойно уйти. В Чемульпо или даже дальше. Мы дадим ему шанс. Ведь отряд Иессена будет вынужден оставаться возле позиций Ренненкампфа, иначе того сомнут Куроки и Ноги. То есть, при вступлении нами в бой Император теряет весь свой флот, а в случае сдачи – только наш отряд. Еще вопросы?

– Вопросов нет, - хмуро произнес капитан броненосного крейсера «Идзумо» Идзити Суэтака.

– Тогда принимайте командование. А у меня осталось незаконченное дело…

Камимура сломался. После крайне неудачного дела в начале войны возле Владивостока этот провал добил его окончательно. Тогда, в феврале-марте, когда он упустил Владивостокский отряд крейсеров, соотечественники подвергли его жесткой критике и разгромили особняк в Токио. А отдельные газеты так и вообще писали, что Камимура должен был совершить самоубийство. Сейчас же, попав в ловушку, в нем что-то надломилось.

Надо сказать, что Куропаткин и сам не верил, что японцы согласятся капитулировать. Не как генерал Оку, оставшись без воды, еды и боеприпасов, а вот так – раскорячившись в безвыходном положении, когда куда не кинь, везде клин. Алексей Николаевич-то был воспитан на мифах XX и XXI века, где, благодаря кинематографу и аниме действовал очень яркий и чрезвычайно популярный образ какой-то запредельной стойкости и упорности японцев в боях. Эта сказка оказалась настолько всепоглощающая, что Куропаткин даже и не допускал мысли о том, что японцы сдадутся. А Вирена инструктировал больше для галочки, чем для дела. Дескать, ну и сдаться предложи, чего уж там. Они откажутся, но все равно предложи. Что мы, не люди?

Глава 6

15 августа 1904 года, Владивосток

Владивосток гудел.

Новости, доходящие до него из Маньчжурии, выглядели грозными и волнующими. А здесь было тихо. Вроде и война, а вроде и нет. Пару месяцев назад так и вообще – даже и флота толком не осталось. Ушли и «Россия», и «Громобой» на соединение с основными силами. А еще раньше и «Богатырь» убежал к Порт-Артуру…

Семен Михайлович Буденный, надежно прописался в армейской разведке. Ни дня покоя. Рейд на штаб армии. Захват двух обер-офицеров в плен. И так далее. Куропаткин пристроил его явно к тому делу, в котором он чувствовал себя как рыба в воде. И рос как на каких-то волшебных дрожжах при поддержке своего покровителя. Выбился в корнеты . Возглавил особую оперативную группу в пятьдесят «лиц». Обзавелся наградами. Полный бант «солдатского» Георгия, «клюква» Святой Анны 4-ой степени на золотом оружии «За храбрость». Для человека, который только в 1903 году был призван на срочную службу рядовым – головокружительная карьера!

И вот – новое дело. Еще интереснее и авантюрнее, чем прежде. Он отправлялся в рейд в самое сердце Кореи дабы освободить корейского Императора из плена, в котором его держали японцы. В усиление ему дали десяток из ведомства Дин Вейронга, набранных среди коренных корейцев. Вооружение группы было под стать. Тут и три ручных пулемета Мадсена, и двадцать самозарядных винтовок Мондрагона, и австрийские карабины. Ну и гранаты, пистолеты и бебуты, разумеется.

Лезть по горам – та еще задача. Но небольшой отряд всадников продвигался вполне приличными темпами. Сказывалось наличие корейцев в отряде. Они легко договаривались с местными жителями в горных поселениях и те, за небольшую плату, охотно показывали удобные пути. А нередко и проводников выделяли. Японцы еще не успели проникнуть в корейскую глубинку и не имели здесь большого влияния.

Налет на дворец был прост и больше напоминал остросюжетное приключение в духе «Сердца трех» или «Индиана Джонс», чем военную операцию. Семен Михайлович повторил прием, явленный им миру в Ичжоу. То есть, вывел своих бойцов на улицы Сеула и открыто повел к Императорскому дворцу. Как ему сообщили после разведки союзные корейцы – японцев в городе было не очень много. Кое-какие тыловые части держали береговую оборону в порту и охраняли склады. Плюс мелкие патрули и посты. Прорыв Ренненкампфа и занятие им островов на реке Ялу вынудило японцев стягивать войска отовсюду, оставляя в тылу лишь самый минимум.

А тут он – как снег на голову, прямо с гор.

Шли не скрываясь. А корейцы, включенные в отряд, охотно сообщали прохожим, что они состоят при Маньчжурской армии генерала Куропаткина. Совершенно точно эта новость должна была ошеломляюще подействовать на генерала Ноги.

Редкие стычки с японскими патрулями заканчивались «в сухую». Бойцы Буденного буквально сметая противников из автоматического и самозарядного оружия. Да и сколько их там было этих противников? От трех до пяти бойцов в патруле. Невеликая сила. Тем более и к отпору они оказались не готовые. Психологически. Тыловые части.

Шум, бардак и неразбериха в городе нарастали. Чем Семен Михайловича и воспользовался с превеликим удовольствием. Скоротечный бой у ворот дворца. Организация собственного блокпоста с парой пулеметов и десятком самозарядных винтовок. Рывок внутрь. Перестрелки, больше пистолетные, накоротке. Изредка в ход шли гранаты. Новые. Опытные. Их преимущество – простенький терочный взрыватель. Мелочь, а приятно. Возиться с фитилем уже не требовалось.

Двое убитых, трое раненых, но вот он последний рубеж. Четверо японцев с револьверами за поваленным столом. Очередь из пулемета, прямо сквозь столешницу. Пробежка. Несколько выстрелов из пистолета. Удар ногой в дверь. И вот уже русские разведчики врываются в довольно скромные покои Императора Кореи. Ну а что вы хотели? Он под домашним арестом уже многие годы.

Бежать? Прямо сейчас? Через горы? Почему нет?

Имея слабый и склонный к авантюрам характер Коджона Чосон охотно согласился на предложение генерала Куропаткина, переданное ему Буденным. Через переводчика, разумеется. Мало того, что эта выходка была ему по нутру, так еще и позволяла утереть нос тем, кто так долго держал его в страхе, тем, кто отравил его чудом выжившего старшего сына, тем, кто убил его жену.

И вот Владивосток.

Долгий и сложный путь успешно пройдет. Лицо Коджона откровенно светилось от счастья. Они сделали это! Они ушли! Он и его дети: три сына и дочь.

Адмирал Алексеев, «прискакавший» на Дальний Восток практически сразу, как узнал о заваренной Куропаткиным каше, лично встречал дорогого гостя. Торжественный прием. Переговоры. Пресс-конференция.

Император Кореи, выйдя перед алчущими взглядами журналистов, натурально зажег, выдав на редкость остросюжетную и душещипательную историю! Он поведал и о государственном перевороте 1895 года, в ходе которого японцы убили его любимую супругу. И о том, как мучали его, морили голодом, угрожали, избивали. И о том, как шантажировали расправой над детьми, дабы он согласился на разрыв отношений с Россией в феврале 1904 году.