Фельетоны

– Может, можно?
– спросила жена.

– Да нет, опять чего-нибудь в ем плавает.

– А чего в ем сегодня плавает?
– с интересом спросил Петька, сын Гусева.

– Сейчас смотреть будем.

Гусев открыл бутылку и вылил пиво в глиняную чашку. Все домочадцы обступили стол, вглядываясь в пиво.

– Есть, кажися, - сказал Гусев.

– Есть!
– вскричал Петька с восторгом.
– Муха!

– Верно, - сказал Гусев, - муха. А кроме мухи еще чевой-то плавает. Сучок, что ли?

– Палка простая, - разочарованно сказала жена.

– Палка и есть, - подтвердил Гусев.
– А это что? Не пробка ли?

Жена с возмущением отошла от стола.

– Все ненужные вещи для хозяйства, - сердито сказала она.
– Палка, да пробка, да муха. Хотя бы наперсток дешевенький попал или бы пуговица. Мне пуговицы нужны.

– Мне кнопки требуются, - ядовито сказала тетка Марья.
– Можете обождать с вашими пуговицами...

– Трубу хочу, - заныл Петька.
– Хочу, чтоб труба в бутылке...

– Цыц!
– крикнул Гусев, открывая вторую бутылку.

Во второй бутылке тоже не было ничего существенного: два небольших гвоздя, таракан и довольно сильно поношенная подметка.

– Ничего хорошего, - сказал Гусев, выливая пиво за окно на улицу.

– Ну, может, завтра будет, - успокоила жена.

– Рояль хочу, - захныкал Петька.
– Хочу, чтоб рояль в бутылке.

Гусев погладил сына по голове и сказал:

– Ладно, не плачь. Не от меня это зависит - от администрации. Может, она к завтрашнему расщедрится насчет рояля.

Гусев спрятал пустые бутылки за печку и грустный присел к столу.

А за окном тихо плакал прохожий, облитый густым баварским пивом.

Опасная пьеска

Нынче все пьют помаленьку. Ну и артисты тоже, конечно, не брезгают.

Артистам, может, сам Госспирт велел выпить.

Вот они и пьют.

Во многих местах пьют. А на Среднем Урале в особицу.

Там руководители драмкружка маленько зашибают. Это которые при Апевском рабочем клубе.

Эти руководители как спектакль, так обязательно даже по тридцать бутылок трехгорного требуют. В рассуждении жажды.

Ну а раз дорвались эти артисты до настоящей пьесы. Там по пьесе требуется подача вина.

Обрадовались, конечно, артисты.

– Наконец-то, говорят, настоящая художественная пьеса современного репертуара!

Потребовали артисты у клуба сорок рублей.

– Потому, говорят, неохота перед публикой воду хлебать. И вообще, для натуральности надо обязательно покрепче воды. Так сказать, для художественной правды.

Выдал клуб от чистого сердца двадцать целковых.

Артисты говорят:

– Мало. Для наглядности не менее как сорок требуется.

И приперлись эти артисты на спектакль со своими запасами. Которые горькую принесли, которые - пиво. А некоторые и самогону раздобыли.

Вот спектакль и начался.

Мы-то на этом спектакле не были. И потому не можем описать в подробностях. Но один знакомый парнишка из зрителей сообщает нам с явным восхищением и завистью:

По ходу пьесы спиртные напитки подавались в таком огромном изобилии, что к концу второго действия все артисты были пьяны вдребезги.

И еще, спасибо, благородные артисты оказались. Другие бы, наклюкавшись, стали бы в публику декорациями кидаться. А эти - ничего. Эти тихо и благородно, без лишних криков и драки опустили занавес и попросили публику разойтись от греха. Публика, конечно, и разошлась.

Гаврила предлагает в срочном порядке и вообще поскорей снять эту современную пьеску с репертуара, как явно опасную и несозвучную с эпохой.

1920-е гг.