Феликс Дзержинский. Вся правда о первом чекисте
Шрифт:
Так что же, не был революционер Феликс Дзержинский в душе сентиментальным романтиком, каким его помнили родственники, каким он сам нередко хотел казаться? Романтиком он становился поневоле, в тюремных казематах?
Думается, все же он им был. Но ключ к своему характеру он сам дает в одном из писем (разумеется, Альдоне), когда говорит, что привык смотреть на себя и на свою тяжелую ношу словно со стороны. Помимо сентиментального романтика в Феликсе живет второй человек, который с суровостью инквизитора наблюдает за первым: не слишком ли тот разнежился, расчувствовался, не много ли выпадает ему на долю обывательского счастья? Этот инквизитор – его
Опасение быть заподозренным в роскошной жизни доводит Феликса до курьезов. Посещая за рубежом театры, музеи, он принимается размышлять: а всем ли людям доступны эти радости? Какое уж тут эстетическое удовольствие… В Дрезденской галерее он вдруг почувствовал угрызения совести и ушел оттуда, не завершив осмотра. В Кракове Феликс жил на средства партии. Однажды товарищи уговорили его сходить в кафе. Заказали кофе, пирожные, по рюмке ликера. На другой день Дзержинский (по-видимому, только он из всей компании) внес в партийную кассу потраченные деньги.
Но в рискованных ситуациях по отношению к соратникам в борьбе Феликс безупречен. Здесь он поистине на высоте. Идеальный товарищ.
В Седлецкой тюрьме в 1901 году его содержат в одной камере с двадцатилетним Андреем Росолом, умирающим от чахотки. Каждый день Феликс на себе выносит товарища на прогулку.
Летом 1905 года Дзержинский в лесу под Варшавой проводит нелегальную конференцию социал-демократов. Вдали появляются конные солдаты. Феликс говорит товарищам: «Давайте мне все нелегальное, что у вас есть, мне терять нечего». Возможностью бежать он не пользуется.
Во время разгона рабочих демонстраций Дзержинский помогает пострадавшим, место схватки покидает одним из последних. В апреле 1905-го в Пулавах вместе с двумя соратниками он спасался от казачьего разъезда. Забежали в тупик, впереди забор. Феликс подсадил сначала одного беглеца, затем второго, и только потом сам перемахнул через забор.
Осенью 1909 года Дзержинский прибывает на место ссылки в Енисейскую губернию, в поселок Тасеево. Он заранее подготовился к своему очередному побегу: заготовил паспорт на чужое имя, деньги. Однако одному из ссыльных, убившему бандита, грозит каторга. Вы сомневаетесь, как поступит Дзержинский? Верно: он отдает товарищу по несчастью паспорт, часть денег. Сам бежит неделей позже, без документов, подвергая себя гораздо большему риску.
В Орловской тюрьме в 1914 году начальник пытается обязать заключенных встречать его приветствием: «Здравия желаем, ваше благородие». Зэки в знак протеста объявляют голодовку. Тогда тюремщики заковывают в кандалы одного из зачинщиков, Феликса, пообещав расковать его, если заключенные согласятся с требованием. «Юзеф первый выступил против любых уступок тюремщикам», – пишет мемуарист.
В воспоминаниях о Дзержинском приводится очень много подобных эпизодов. Часть из них, возможно, приукрашена. Но характерно, что их рассказывали именно о нем.
Владимир Орлов, бывший царский контрразведчик, служивший и в армии Деникина, выпустил в эмиграции книгу воспоминаний – мягко говоря, не во всем достоверных. В данном случае ему как будто нет смысла лгать. Орлов уверяет, что в 1912 году, будучи следователем в Варшаве, несколько раз допрашивал Дзержинского в рамках одного из дел о терроризме. В какой-то момент контрразведчик начал подследственному симпатизировать.
Орлов: «В свое время я встречался с сотнями революционеров и большевиков, но с такими людьми, как Дзержинский, всего лишь дважды или трижды».Феликс на допросах не сотрудничает со следствием. Отказывается отвечать на вопросы, касающиеся его товарищей. Нередко участвует в акциях неповиновения – когда нарушаются права заключенных. Однако на воле он не убивал чиновников и полицейских. У жандармов нет причин его ненавидеть, а некоторые из них испытывают к нему симпатию. Он пытается тюремщиков обмануть, перехитрить, всегда нацелен на побег. Они, со своей стороны, должны этому воспрепятствовать. Честная по-своему борьба. Поэтому Феликс выжил…
В документальной повести «Дневник заключенного» Дзержинский рассказывает о попытках жандармов поговорить с ним «по душам». Он считал это вербовкой. В апреле 1908 года к нему в камеру X павильона Варшавской цитадели зашел полковник Иваненко с вопросом: «Может быть, вы разочаровались?». Дзержинский в ответ поинтересовался, не слышал ли полковник когда-либо голоса совести и не чувствовал ли он хоть когда-нибудь, что защищает дурное дело… Через несколько дней Иваненко зашел с новостями. Расспрашивал, есть ли у заключенного книги, как его кормят. Дзержинский вновь поинтересовался у полковника, не заговорила ли в нем совесть? Иваненко, пишет автор повести, ответил, что заключенный не в себе.
Пора обратиться к этой весьма интересной повести.
Предательство
Один из уроков, которые преподает тюрьма: предать может любой. Нельзя верить никому. Провокатор – рядом. Этот? Та? Несчастного, запертого в четырех каменных стенах, день за днем преследует одна мысль… Сквозь зарешеченное окно он вглядывается в лица гуляющих в тюремном дворике. А когда догадка превращается в уверенность, кричит: «Товарищ! Рядом с тобой провокатор!».
Слово – самому Дзержинскому. С апреля 1908 по август 1909 года, находясь в каземате Варшавской цитадели, он вел дневник, который позднее переделал в повесть и опубликовал в «Социал-демократическом обозрении» (издании СДКПиЛ). Ниже приводится фрагмент из «Дневника заключенного» (с сокращениями).
«Уже два дня рядом со мной сидит восемнадцатилетняя работница, арестованная четыре месяца тому назад. Поет. Ей разрешают петь. Молодая, напоминает ребенка. Мучается она страшно. Ей скучно. Стучит мне, чтобы я прислал ей веревку, что она повесится. Она нервно стучит и с таким нетерпением, что почти ничего нельзя понять, и тем не менее она все время зовет меня своим стуком; видно, места себе найти не может. Недавно она мне вновь простучала: «Дайте совет, что делать, чтобы мне не было так тоскливо».
Два дня тому назад, как мне сообщили, у моей соседки были губернатор, начальник охранки и начальник жандармерии и угрожали, что ее и ее брата ждет виселица и она может спасти себя лишь тем, что выдаст людей и склад оружия; говорили, что другие ее предали и что только предательство может ее спасти.
Сегодня моя соседка Ганка простучала мне следующее: «Меня посадили вместе с некоей Овчарек. Я просидела с ней две недели. Она рассказала мне, что к ней приходит на свидание адвокат П. Я доверчиво сообщила ей адрес квартиры моей матери и просила ее, чтобы он зашел к ней и сказал, чтобы она уезжала. Овчарек согласилась – и все выдала шпику.