Феликс убил Лару

– Ты даже не знаешь, когда твоя ракета будет готова. Точно не ранее, чем через два года! – Фельдман тоже улыбнулся. А потом сократил свою улыбку до минимума. – И чем ты рискуешь?

– О’кей, – согласился гость. – Если с этой минуты… То, пожалуй, не успею.

– Ты дал слово.

– Дал.

– Хорошо. Потому что… Хорошо, я расскажу тебе историю, которую в мире знают несколько человек. Если еще живы они… С чего начать?.. – Фельдман выпил вина, подумал несколько и начал: – В космос должен был лететь первым…

– …про Титова и Нелюбова я знаю…

– Не перебивай!

– Sorry…

– Первым был должен лететь Иван Иванов. Как символ СССР. Ивановы – наиболее встречающаяся фамилия в то время в СССР. И Иван тоже, впрочем как и в мире. В испаноязычном мире – Хуан, Йоаван, Янко, во Франции – Жан, у грузин – Вано, и так далее… Прекрасный парень был, кстати. Честный, трудяга, грезил космосом, понимая, что пятьдесят на пятьдесят может погибнуть. Член партии большевиков! Любил он свою профессию и страну беззаветно. И жену свою Нюрку любил до беспамятства. Как ты – Нинку. – Инженер на последних словах слегка хрюкнул, но ничего не сказал. – Так вот, готовился он к полету несколько лет, а Нюрка котлетки ему жарила да борщом кормила с мясом. Водочки иногда наливала, балтийскую селёдочку подавала. Но Иван меру знал… По дому все делала, так чтобы когда Иван радовал ее редкой побывкой, то и она радовала его порядком в доме… А потом ребеночка Иванову родила, правильного и послушного. Мальчишку… И остается до запуска, до мировой сенсации всего-то полгода, как в центр по управлению полетами на все компьютеры, кстати сворованные у вас, у США, приходят некие сигналы. Идут и идут. И через какое-то время всем стало понятно, что эти сигналы не радиопомехи, не какой-то там пульсар запускает ерунду, а что посланы они какой-то цивилизацией. Нашли огромное количество последовательностей. Неким разумом. Понятно, что все руководство страны всполошилось, Королев напрягся – в общем, все напряглись! Мы в космосе не одни – там разум правит! Ну, и все, что приходило, давали расшифровщикам. Те бились-бились – только лбы себе разбили. Не поддается расшифровке, и все тут. Вольфа Мессинга даже просили на расстоянии просканировать сигналы, но и у него не получилось расшифровать. Беда, да и только!.. Когда все уже вконец отчаялись, Королев плюнул на эту хрень, приказав считать эти сигналы несуществующими, мешающими процессу. В один из рабочих дней в Центр управления полетами пришел погостить старый теоретик космоплавания. У него был пожизненный верхний допуск, и старику показали сигналы, приходящие из космоса. Старик был евреем – и тут же определил:

– Это не шифровки… Это иврит!

– Что за иврит? – удивились все.

– Иврит – это иврит, – ответил старик. – Официальный язык Израиля.

– Как это?

– Очень просто. У нас русский – а у них иврит.

– И что, можно прочитать эти шифровки?

– Это не шифровки! – обозлился теоретик. – Это язык. Конечно можно прочитать!

Тотчас притащили ворох распечаток, и старик углубился в чтение… По прошествии трех суток он выдал короткую, на страницу, выжимку, из которой следовало, что космос населяют евреи. И не только ближний космос, но и планеты самых отдаленных галактик. Короче, евреи – во всей Вселенной… Звучало странно, но вызвали переводчиков с иврита, и те подтвердили подлинность написанного. Конечно, переводчиков выслали в Биробиджан с обещанием расстрелять, если что – хоть словечко.

– Если что? – уточнил инженер с ехидной улыбкой.

– Смейся, смейся! – продолжил Фельдман. – Корче, Политбюро СССР собралось на секретном заседании. Пригласили товарищей из ЦУПа. Начали разбираться, что да как и что с этим делать.

«–Нехорошо мы поступали, товарищи, с евреями! – высказался один из руководящих членов страны. – Если они нам помогли революцию сделать, то, значит, мировой космос – еврейско-пролетарский. И нам надо срочно принимать решение!

– Какое? – поинтересовался член Политбюро товарищ Ворошилов.

– Логически рассуждайте, товарищ, как вас там… А, это вы, Климент Ефремович?.. – Хрущев сделал вид, что сразу не узнал старика. – А логика в том, что мы теперь не можем запускать в космос русского парня. Или грузина, или украинца…

– От чего же, товарищ Хрущев? – удивился Ворошилов.

– А то, что там… – Хрущев указал пальцем в потолок. – А то, что там все евреи!

– А интернационализм?! – вскричал товарищ Куусинен.

– Похоже, его там нету! – высказался будущий Генсек СССР товарищ Брежнев. – Вот моя Галя похожа на еврейку!

– Пошлем Галю в космос! – согласился Хрущев, но тотчас осекся. – А что… А что, если нам послать в космос еврея? – Политбюро в полном составе засмеялось, и поскольку в нем были немолодые люди, то смех перешел в продолжительный кашель. – Иванова обучим этому, как его…

– …ивриту, – подсказал товарищ Суслов.

– Выучит, так сказать, голос Вселенной! – поддержал Генсек. – Приставим к нему священника ихнего…

– Раввина? – уточнил Куусинен.

– Вы, часом, не еврей, товарищ Куусинен?

– Я финн.

– Но много знаете для финна, согласимся. – Хрущев налил себе из графина в стакан воды из графина и, выдавив туда несколько капель из лежащего на блюдечке лимона, попил. – В общем, так: за полгода мальчика надо сделать евреем! И точка! Ботинком надо? – и сам засмеялся. – Ответственный, – товарищ Куусинен!

– Там, Никита Сергеевич, – замялся Отто Вильгельмович, – не по носу встречать будут! И не по лицу!

– По чему же тогда, по какому признаку?

– Там крайнюю плоть обрезают!

– Какую-такую крайнюю плоть?

Кто-то из Политбюро, из молодых, сказал, что у его внука был фимоз: головка члена не открывалась – кожа приросла, вот ее и удалили. Это и есть крайняя плоть.

Все руководители страны как один поморщились, представив такую экзекуцию на себе.

– Если надо – так надо, – горько вздохнул Никита Сергеевич. – Правда в трусы полезут?

– На слово не поверят всяко, – подал голос товарищ Пельше.

– Иванов офицер. Родина приказала – исполняй!

– На этом, – продолжил Никита Сергеевич, – заседание Политбюро заканчиваем. Считаю, что «за» проголосовали все. Ишь вы, заединщики!

Королев закручинился, но поехал исполнять. Состоялся тяжелый разговор с лейтенантом Ивановым, который вышел после беседы белый как сметана. Но, как и говорили: офицер – выполняй приказ! Следующим утром привезли из Московской Хоральной синагоги раввина, который тоже давал присягу – но не космосу, а КГБ, – коротко познакомили его с первым космонавтом и поставили задачу. Первые две недели, Иванов слушал лекции по Торе десять часов ежедневно. Парень отлично все запоминал, даже преисполнился некоего повышенного интереса к событиям Ветхого Завета. По три часа в сутки учил иврит, к которому оказался восприимчив. Через три месяца он уже прилично говорил на языке евреев, а на четвертый прошел гиюр, где ему сделали обрезание, осуществив тем самым союз со Всевышним. Потом отпустили на побывку домой… Нюрка в два часа ночи избила обрезанного мужа щеткой для волос до крови и вопила так, будто у нее из сберкассы все деньги украли… Они дошла до парткома и орала благим матом, что нигде не записано превращать русского пролетария в еврея, а тем более, – она взрыднула, – отрезать от него по живому. Фашисты!

Ей пожелали быть сдержанней и советовали подать на развод добровольно, обещая выдать в Москве трехкомнатную квартиры и подыскать русского мужа-офицера, который усыновит ее сыночка… На кой жид сдался!

– А Иван-то кто? – ахнула Нюрка. – Уж чисто русский: нос картошкой, вон веснушки!.. – голосила. Да разве с партией поспоришь?.. Ей велели не совать носа к Илье до полета. А она спросила, кто такой этот Илья. А они ответили, что Иван теперь Илья, ветхозаветное имя.

Всю следующую неделю Нюрка пила самогон. Ей присылали родичи из деревни, от старухи Нелюдимовой, мастерицы русского самогоноварения. Все лечил «Горыныч» – от раночки сердечной, до похмелья водочного. И настолько Нюрка пропиталась волшебной жидкостью, что, прикуривая папиросу от спички, сама прикурилась, да так, что вспыхнула олимпийским факелом… Хоронили в закрытом гробу. Ивану, то бишь Илье, конечно, не сказали о самогонной драме – продолжали натаскивать по теме. Раввин на шестой месяц учуял в Илье нечто большее, чем еврея: человека просветленного, задающего вопросы, зрящие в самый корень иудаизма, на которые и сам раввин отвечал, прежде покопавшись в книгах мудрецов.

– Готов! – отрапортовал еврейский священник. – Полностью!

Ученые тем временем разработали специальный скафандр, чтобы в него можно было влезть со всеми еврейскими причиндалами. Даже вопрос с тфилином решили, так как в натуральную величину получалась огромная голова, непропорциональная телу. Сделали маленький тфилинчик, типа детский… Королев доложил в Политбюро, что задание партии выполнено и посол сионизма готов лететь на встречу с еврейской Вселенной.

– Бог в помощь! – благословил Никита Сергеевич.