Фемида Overclock

Сатир прищурился - явно хотел выдать какую-то колкость. Но потом махнул рукой.

– Ладно...
– он спустился к Лехе.
– Но смотри, салага рогатая! Чтоб больше без фокусов! В последний раз.

Искоренять теток сатир помчался не просто так. Озерца, над которыми бурлили грозовые облака, - это участок, к которому привязан сатир. Не так жестко, как в обучалке. В принципе, сатир мог перемещаться по всей восьмой зоне. Хоть в соседние - если сможет, конечно.

В его озерцах росли водоросли, из которых игроки делали стимуляторы. Когда кто-то вычерпывал из озер эти водоросли, сатира пронзала резкая боль. И чем больше вычерпывали, тем сильнее его прошибало. До тех пор, пока игрок не уходил - или пока его не убивал сатир.

И просто так смотреть на теток, вылавливающих его водоросли, сатир не мог. Как не мог и далеко уйти от своих озер. Если кто-то начнет вычерпывать водоросли, пока сатир будет в отлучке...

Если его убивали, оживал сатир тоже возле этих озер. Правда, всегда в разных местах, чтобы у убивших его игроков было несколько честно заработанных минут на добычу водорослей, пока сатир в новой аватаре скакал к ним с другого конца участка.

У кабанов, приходивших к Лехе, такой зоной был лес. Там росли...

– А у меня-то что?!
– не выдержал Леха.

Дальше терпеть боль было невозможно. В глазах мутилось, а спину словно жарили в духовке.

– А тебе повезло, - сказал сатир.
– У тебя зоны как таковой нет. То есть оживать ты будешь возле этих скал, но охранять тебе ничего не надо. Тебе надо убивать. Около десяти игроков в сутки. А если не будешь убивать, боль будет нарастать.

– Это же пытки...

– Во народ, а!
– сатир хихикнул.
– О правах человека вспомнил! Права человека надо было защищать, пока ты на свободе был, понял? Но на свободе-то ты об этом не думал, а? Пронесет ведь, конечно? Ну вот и пронесло... И потом, подписывать надо было, сначала читая! Там все ясно прописано! Это не пытки, это движок игры так устроен. То, что ты будешь чувствовать боль, - админы к этому рук не прикладывают. И вообще! Наказания без вины не бывает, понял? Официально это - стимуляция социальной активности перевоспитываемых. По-русски говоря, чтобы ты не только о себе думал, эгоист рогатый, но еще и об интересах окружающих переживал. Так что это ты сам делаешь себе больно.

– Я ничего не делаю, - прошипел Леха, закрыв глаза. Даже мысли путались от боли.

– Вот-вот! Ничего не делаешь. А ничего не делать - это тоже занятие, между прочим! Или я тебе не предлагал побегать, народ пободать, рогатый?

Больше Леха его не слушал.

Боль была невыносима. Он рванулся прочь, чтобы хоть как-то отвлечься от нее.

– На севере попробуй!
– крикнул сатир вдогонку.
– Если тебя сюда перевели, в пустыне должно что-то быть! А если нет, дуй дальше! Там Гнусмас, крупный город! Народу должно быть до...

Он несся по пустыне, но никого не встречал.

Вечер быстро превратился в ночь. Выступили звезды. А боль затопила все тело.

Голову сжимали невидимые тиски, глаза разъедала щелочь, шкура на спине обугливалась - его кремировали заживо!
– а песок врезался в копыта сотнями острых игл. И боль нарастала, ее было все больше и больше.

Боль, боль, боль... Целое море боли.

В голове осталось только одно: он должен убить.

Ночь, песок, звезды, темные дольки дюн - и боль, боль, боль...

Он должен кого-то найти и убить!

Бег, и боль, и жажда крови...

Все это слилось воедино и длилось целую вечность.

Сначала он решил, что это просто еще одна звезда. Начинался рассвет, и это могла быть восходящая Венера. Но пятнышко света становилось все ярче, ярче... Не звезда.

Боль выгнала все мысли, но теперь что-то вернулось. Свет - огонь люди. Кровь!

Он довернул на огонь и еще быстрее заработал ногами. Люди! Наконец-то он сможет кого-то убить! Неужели эта боль скоро кончится?!

Сознание еще не отключилась, но трезво мыслить он уже не мог. Остались одни рефлексы, боль и жажда крови. Тело двигалось само по себе.

Перед глазами мелькнул костер, трое людей вокруг него. Тихий смех, гудение мощного мотора, красноватые отблески... Вращался маховик, таская туда-сюда огромный поршень...

Леха ворвался под свет костра и расшвырял их, как игрушечных солдатиков. Крики, грохот выстрелов, где-то слева воздух прочертили трассирующие нити...

Он сбивал их на землю, давил копытами, бил рогами. Топтал, рвал - и ревел от ярости и облегчения...

Боли больше не было.

Нет, кое-что осталось - побаливал бок, в него всадили пару пуль из калаша. Еще болела левая передняя нога и морда - пару раз Леха ошибся и вместо людей протаранил стальные бочки, наполненные нефтью. Но разве это была та боль, что была до драки? По сравнению с той болью это был романтический сон.

А вот больше он ничего не помнил. Сколько длился бой? Скольких он убил?.. Ничего не осталось в памяти. Только радость, когда он убивал их...

Леха огляделся.

В ложбине между холмами пылала вышка. Во время драки кто-то прострелил бочки, и нефть занялась от костра. А может, это он сам протаранил и перевернул их. Он не помнил.

В огне темнели трупы людей. Снесенная, как хрупкая осинка, сторожевая вышка, - оттуда бил пулеметчик, пока Леха не опрокинул вышку прямо в пылающую лужу.

Горело здорово. Теперь вышку было видно прекрасно. А чуть в стороне перегонный агрегат. И огонь как раз подбирался к нему...

Леха шустро развернулся и помчался прочь. Он успел отбежать на сотню метров, когда огонь дошел до перегонного аппарата. Цистерна с бензином рванула. На миг стало светлее, чем днем, а круп опалило - даже паленой шерстью запахло.

Что хорошего было в игре, так это то, что раны у монстров зарастали всего за час.

Боль ушла.

Нет, она не просто пропала. Он обменял свою боль на настроение тех людей, чьи аватары только что убил. Далеко не все игроки охотятся на монстров. Наверняка есть и такие, кто приходит сюда просто расслабиться. Играет, никого не мучая. Ни на кого - в том числе и на Леху - не нападая.

И среди игроков у вышки были такие. Они просто играли, болтали с приятелями и робко надеялись, что хотя бы в игре никто не будет напоминать им о боли и смерти...

Леха вернулся к вышке через полчаса. Надо было узнать, на сколько времени он получил индульгенцию от боли.

Он насчитал пятерых. С разорванными его рогами животами, в запекшейся крови. Кто-то с разбитой в кашу головой - по этому он прошелся копытом. Еще кто-то, похоже, сгорел целиком...

Полсуток. А то и больше. Здорово он кровушки напился...

Леха бросил искать остальных и поплелся обратно, на юг, к скальной гряде.

Наверно, он ошибся с направлением. А может, просто слишком часто забирал в одну сторону, обходя дюны - он не сверялся по звездам, просто брел назад, куда несли ноги.