Феминиум (сборник)
Шрифт:
Так вышло, что я в этот миг смотрел на Химену. Не потому, что красавица, – просто так стоял и видел ее лицо. Видел, как сошлись брови. Очень нехорошо сошлись.
Сказал, значит, Бруно «эх», а наша поварешка услышала.
С одной стороны, ее дело – миски мыть и молчать, а с другой – она ведь здешняя.
– Если включить мотор, мы расшевелим винтом всю дрянь на дне хуже всякой нагонной волны, – возразила Митричу Химена. – Это можно делать, только если перед нами открытый выход и шанс вылететь, как пуля из ствола. Иначе мы тут сдохнем.
– Значит, нужно выходить пешком, – решил
– Нет!
Это был голос Химены.
Сказать, что мы обалдели, – значит вообще ничего не сказать.
– Дура, да мы же тут подохнем! – вдруг заголосил Меркель. – Ничего себе регата! Оставайся, если хочешь, а я…
– Сам дурак, – попросту ответила Химена. – Ян, пусти-ка…
– Ты еще здесь? Куда полезла?! – возмутился Митрич.
– К рулю. Кэп, не рычи, у меня диплом капитана.
– Какого еще капитана?!
Митрич много чего добавил бы, но случайно проскочившая в пещеру волна, пришедшая из той проклятой дырки, чуть не скинула его за борт.
– Двухгодичные курсы в Нью-Бристоле, кэп, – невозмутимо доложила Химена. – И на руле я сидела. Где-то там должен быть выход в открытое море.
И показала рукой.
– Должен?!
– Да. Я в таких пещерах бывала. Ты же видишь – течение… И против волны мы не сможем… В общем, пусти, или…
– Или – что?
– Или мы тут задохнемся, старый кретин!
– Кэп, она здешняя, она лучше знает! – завопил перепуганный Меркель. Я еще никогда не видел, чтобы мужчина весом в сто пять кило так паниковал.
Два пузыря лопнули совсем рядом.
Волны и течение тащили «Аркону» куда-то в темноту, да еще разворачивали боком.
Нужно было решать, нужно было сделать выбор – Митрич, прости собаку бешеную, но я его сделал…
– Кэп, я врубаю мотор?! – крикнул я.
– Врубай, живо! – ответил Митрич.
Дальше было сущее безумие.
Ругаясь, хрипя, кашляя, задыхаясь, теряя последние силы, мы пересекали подземное озеро. За кормой лопались проклятые пузыри. Меня от вони вывернуло наизнанку – прямо на палубу. Ян выкрикивал что-то бессвязное. Счет уже шел на секунды.
Химена правила, глядя на экран, куда шла картинка с камеры на клотике. Меркель с прожектором вылез чуть ли не на форштевень.
– Вот, вот! – орал он. – Стой! Камень!
Бруно вытащил из своей кучи сокровищ ручной радар и пытался просканировать ту щель, куда нас тащили волны и пробивались мы сами на моторе.
Вдруг впереди, в черной стене, разверзлась голубая щель. И минуту спустя мы, полудохлые, но почти довольные, вылетели в открытое море.
Никогда еще меня так не радовали шквалистый ветер и пятиметровые волны!
– Ян, очухался? Иди сюда, – позвала Химена. – Порядок, парни, регата продолжается. Приз будет наш.
– Регата продолжается! – повторил Меркель, и тут до нас дошло.
Эта туземная ведьма не хотела, чтобы «Аркона» сошла с дистанции.
Но разбираться с ней было некогда – следовало определиться и узнать, куда подевались конкуренты.
Три дня мы шли, как заведенные, некогда было опростаться.
Химена сидела на камбузе и молчала. Только каждые два часа меняла кэпу повязку на глазах и ставила уколы. Она связалась с медицинской службой и действовала по указаниям врачей. С вертолета нам спустили контейнер с лекарствами для кэпа, который наотрез отказался покидать «Аркону». Время от времени он на ощупь лез на палубу, торчал из люка и подбадривал нас своей фантастической руганью. Однажды мы в трудную минуту поставили его крутить «кофемолку».В конце концов весь этот кошмар закончился. В крепкий шквал, под зарифленными наглухо парусами, мы влетели в молы. Финиш принимали с маяка и о времени сообщили по рации. Теперь можно было убрать оставшиеся паруса, под голым рангоутом продвинуться в глубь гавани и под прикрытием берега пришвартоваться в порту. По дороге подошел катер береговой охраны и сопроводил до причала.
Кэпа мы свели на берег под руки. На глазах у него была повязка.
Вся эта телевизионная братия словно рехнулась: чудо, слепой кэп привел «Аркону» к победе! Они не понимали, что просто каждый из нас на своем месте делал все возможное. И я всей шкурой чувствовал каждое движение Яна, и Бруно, и Меркеля… Но это для них было слишком незначительно, им слепого капитана подавай.
О моторе все же пришлось сказать, и судейская коллегия чуть не передралась – имели мы право, чудом уцелев, продолжать гонку или должны были сойти с дистанции. Ситуация получалась нештатная – правила не учитывали таких смертельных форс-мажоров.
Решения коллегии мы ждали на пирсе, где была ошвартована «Аркона». Наша поварешка, собрав свое имущество, спустилась к нам с сумками.
– Зловредная ты все-таки тетка, – сказал Бруно. – Ты же, дубина стоеросовая, чуть нас всех не погубила. Вот тебе-то зачем нужно было, чтобы «Аркона» пришла первой? А если они договорятся не давать нам приз? Да и то – тебе с приза только шесть тысяч причитается. Ты же у нас – случайный человек. В чем смысл?
– Ты ради шести тысяч чуть нас на тот свет не отправила, – упрекнул Ян. – Мы ведь все-таки могли уйти берегом и вытащить «Аркону». Пузыри-то всплывали посередке, и газ уходил вверх, а у берега – мелководье. Откуда там взяться пузырям?
– Тут дело не в победе, а во мне. Черт с ней, с победой. Мне была нужна репутация, – ответила Химена. – Всего лишь репутация. Деньги будут потом.
– На что она тебе? – спросил кэп Митрич.
– Понимаешь, кэп, я ведь здешняя. Я из Альварадо.
Это слово кэпу ничего не говорило.
– Острова Калатравы знаешь? Ну вот, оттуда. Альварадо – город, четыре тысячи жителей, – объяснила Химена. – Нам деньги нужны. Тут больших денег не бывает. Геологи ищут чего-то на дне, но пока еще найдут. А деньги уже сейчас нужны. Вот я и сделала ставку на регату. Если у меня будет репутация – то возьмут в любой экипаж, не только в женский. И не поварешкой – рулевым. В женском мне делать нечего. А в хорошем экипаже можно рассчитывать на призовое место. Нам оборудование для больницы нужно, мы гостиницу строим, ждем партию новеньких – не меньше ста человек. Считай, что это мой способ заработать хорошие деньги для своих, кэп.