Фемистокл

–  Где твой муж?
– Фемистокл опасливо оглянулся.

Улица была пустынна.

–  Умер, - коротко ответила женщина.
– Ещё до войны с персами. У меня был брат, но он погиб в сражении у Саламина. Все мои родственники уехали: кто в Трезен, кто на Эгину. Никто из них до сих пор не вернулся в Афины, им ведомо, как тяжело здесь жить. Мой дом разрушили персы. Я снимаю угол у ростовщика Мнесарха, вон его дом.

Женщина указала на большой двухэтажный дом со следами былого пожара, но с новенькими деревянными задвижками на окнах и с добротной кровлей из красной черепицы.

–  У Мнесарха, сына Клеобула?

– переспросил Фемистокл.

Женщина молча кивнула. Белое покрывало съехало ей на шею.

Фемистокл невольно залюбовался незнакомкой. У неё были большие печальные глаза с немного восточным разрезом, прямой благородный нос, мягко округлённые скулы и подбородок, красивые, чувственные губы. Густые волнистые волосы были стянуты лентой небрежно, когда это делают в спешке.

–  Как тебя зовут?
– поинтересовался Фемистокл.

–  Плейона.
– Незнакомка потупила глаза и еле слышно добавила: - Я готова отдаться тебе за два обола. Тут есть притон за углом. Идём, ты не пожалеешь.

–  Что за притон?
– насторожился Фемистокл.
– Я знаю все притоны в городе. В Овечьем переулке никогда не было диктериона. Кто хозяин?

Плейона недовольно передёрнула плечами:

–  Какой-то толстяк. Я не знаю его имени. Какая тебе разница?

–  Э-э, милая!
– ухмыльнулся Фемистокл.
– Мне до всего есть дело! Ведь я самый главный среди афинян.

Плейона удивлённо взглянула на Фемистокла, полагая, что он шутит.

–  Так ты пойдёшь со мной?
– робко спросила она после краткой паузы.

–  Конечно, пойду!
– согласился Фемистокл.
– Я сегодня щедрый!

Узкими и тёмными закоулками Плейона привела спутника к древнему приземистому дому, позади которого виднелся пустырь с двумя вековыми дубами. Стены мрачного жилища были сложены из огромных, грубо обработанных камней. Толщина их была не меньше трёх локтей. Окон в доме не было.

–  Ничего себе крепость!
– изумился Фемистокл, похлопав ладонью по тёмной шершавой стене, на которой виднелись выступы и вмятины.

Под стать дому оказался и его хозяин - с толстым животом, широкими плечами и бычьей шеей. Черные кудрявые волосы непослушной шапкой топорщились на голове. Толстяк имел такую лее кудрявую бороду, большой нос и густые брови, придававшие ему разбойничий вид.

Хозяин вышел из низких дверей после условного стука Плейоны. В его руке был горящий светильник.

–  Эге!
– усмехнулся он.
– Повезло тебе сегодня, красотка. Надо же, подцепила самого Фемистокла.

Плейона смутилась. Она набросила покрывало на голову, словно стыдясь своих неприбранных волос.

–  Я надеюсь, он заплатит тебе больше двух оболов, красотка, - тем же развязным тоном продолжил толстяк, подмигнув Плейоне.
– Это же Фемистокл! Вождь афинского демоса! Мелочиться не станет.

–  Скажи-ка мне, приятель, как тебя зовут и платишь ли ты налог с того, что содержишь притон, - потребовал Фемистокл.
– Где-то я тебя видел, но не припомню где.

Толстяк назвал своё имя, его звали Фрадмон.

–  Разве у меня в доме притон?
– заюлил он.
– Я просто помогаю нескольким вдовушкам заработать себе на жизнь, только и всего. Ну не на улице же им совокупляться с мужчинами! Там холодно и небезопасно. А у меня в доме несчастных вдовушек никто не обидит, Зевс свидетель.

–  Вспомнил!
– Фемистокл шлёпнул себя ладонью по лбу.
– Я видел тебя в суде. Ты проходил свидетелем по делу некоего Фрасона, который занимался кражами на рынке.

–  На скотном рынке, - вставил Фрадмон, кивая кудрявой головой.
– Было такое дело четыре года тому назад. На Фрасона наложили такой огромный штраф, что он сбежал из Афин, бросив жену и детей. С той поры его никто не видел.

–  Так ты - торговец?

–  Был торговцем, - печально вздохнул Фрадмон.
– Теперь получается, я - содержатель притона. Но жить-то на что-то надо! Между прочим, две мои племянницы, недавно осиротевшие, тоже торгуют собой. Обе живут в моём доме. У меня своих пять ртов, но я забочусь и о племянницах.

–  Толкаешь их в объятия случайных мужчин, хороша забота!
– сердито произнёс Фемистокл.
– Навести бы на тебя порнобосков, чтобы знал, как заниматься не своим делом. Ну да ладно! Вижу, что житье у тебя не сладкое. Эта женщина больше собой торговать не будет.
– Фемистокл кивнул на Плейону.
– Я позабочусь о ней. Прощай, Фрадмон!

Взяв Плейону за руку, Фемистокл быстро зашагал прочь, стараясь не ступать в лужи.

–  Благодарю тебя!
– крикнул вслед обрадованный Фрадмон.

–  Благодари себя, - обернувшись, ответил Фемистокл.
– Я видел тебя на строительстве Дипилонской стены, когда ты сгружал камни с повозок. Быть может, ты плохой дядя для своих племянниц, Фрадмон, но афинянин ты хороший! Я ещё навещу тебя. Постараюсь подыскать женихов твоим племянницам.

–  О Фемистокл!
– поразился Фрадмон.
– Ты самый благородный человек на свете! Да хранят тебя бессмертные боги!

–  Лучше бы боги берегли Афины от старых недругов и бывших союзников, тогда и у всех нас жизнь наладилась бы!
– вздохнул Фемистокл.

Вновь оказавшись в Овечьем переулке, он взглянул на свою молчаливую спутницу. Она шлёпала прямо по грязи, не глядя на Фемистокла и не смея отнять у него свою руку. Было видно, что она по-прежнему в сильнейшем смущении.

Лишь один раз Плейона нарушила молчание, спросив у Фемистокла, куда он её ведёт.

–  Домой к Мнесарху, куда же ещё! Я заплачу ему за три месяца вперёд, и он оставит тебя в покое. Сколько ты ему платишь в месяц за свой угол?

–  Десять драхм, - после долгой паузы ответила Плейона.
– Только я задолжала Мнесарху за весь прошлый месяц. У меня болеет дочь, поэтому много денег уходит на её лечение.

Плейона негромко всхлипнула.

–  Я дам тебе денег и на лечение дочери, - ободряюще промолвил Фемистокл, слегка стиснув пальцы женщины в своей руке.

Уже возле самого дома Мнесарха Плейона вдруг остановилась и произнесла непреклонным голосом:

–  Но я не нуждаюсь в подачках, Фемистокл. Я отработаю эти деньги как диктериада. Такое моё условие.

–  Как хочешь.
– Фемистокл пожал плечами.
– Гордость не порок, а мне обладание тобою наверняка доставит удовольствие.

Он постучал в дверь колотушкой, висевшей тут же на ремне.