Femme fatale выходит замуж
Шрифт:
– Венечка, не надо.
– Нет, надо. Я не могу больше. Я…
Она не дала ему договорить, прижала руку к его губам:
– Да, я знаю, ты ко мне неравнодушен…
– Нет, не совсем так, – отвел он ее руку. – Я тебя люблю. Я люблю тебя так, как еще ни одну…
– Веня! – опять перебила она. – Ты что, не понял? Меня нельзя любить!
– Почему? – удивился он.
– Веня, тебе сколько лет?.. – сбилась она.
– Двадцать семь, а что?
– Я тебя старше на пять… нет, даже на шесть!
– Ну и что?
– В общем, действительно ничего, но… Венечка, милый,
– Почему? – огорченно спросил он. – Я тебе противен?
– Венечка, ты очень хороший. Я совершенно напрасно навязалась тебе с этими экскурсиями… Мне не надо было тебя ни о чем просить…
– И хорошо, что попросила! – замотал он головой – так, что очки едва с носа не свалились. – Лучше этих прогулок у меня ничего в жизни не было. Ты очень красивая.
– Венечка, красота – это наказание… – пробормотала она.
Осинин пожал плечами. Он выглядел обиженным и недоумевающим.
Потом произнес:
– Это все ерунда. Я слышал, у вас в Москве там что-то произошло – Пересветов на себя руки наложил, и все такое… Но красота не может быть наказанием.
– Еще как может.
– Да, скажи это вон той тетке… – По выгнутому мосту, переброшенному через канал, переваливаясь, шла очень толстая женщина, с грохотом везя за собой сумку-тележку.
– У каждого свой ад.
– Ладно, хорошо… – упрямо склонил голову Осинин. – Я тебя понял – ты несчастна, и все такое… Но раз тебе терять нечего, то будь со мной. В смысле, будь моей женой! Какая разница, где и с кем пропадать?! По крайней мере, хоть одного человека осчастливишь!
– Тебя?
– Меня!
– Глупый, глупый Венечка! – сердито произнесла Жанна. – Неужели ты думаешь, что тебе станет легче, если я буду всегда рядом с тобой?..
– Еще как станет! – воинственно произнес он. – Я, может, тоже дико несчастен из-за того, что одинок…
– Ты сам с собой разберись сначала! – рассердилась Жанна. – Ты просто с моей помощью свои проблемы хочешь решить!
– Нет, не так, – азартно возразил он. – Это все демагогия, пустые слова…
Они спорили до хрипоты, потом разошлись в разные стороны, кипя от раздражения.
Жанна побрела вдоль канала, прикасаясь пальцами к горячим и пыльным перилам, и думала: «От себя не убежишь. Здесь так же, как в Москве. Все повторяется… Ну что за наваждение!»
Она оказалась у Невы, на широкой набережной. Перед ней открылся вид на Петропавловскую крепость – торжественную и мрачную…
Жанна спустилась вниз, села на ступени возле самой воды. Волны шлепались о гранит – этот ритмичный звук успокаивал, завораживал. Она ни о чем не думала теперь, просто сидела, обхватив колени, и смотрела на воду.
Потом, совершенно некстати, зазвонил сотовый.
– Алло…
– Жанна, это опять я.
– А, Вася…
– У меня из головы не идет последний разговор, – произнес он озабоченно. – Послушай… во всей этой истории есть что-то странное. Какие-то нестыковки… Или ты мне чего-то недоговариваешь?
– Нет, все логично и просто! – сердито сказала она, продолжая глядеть на воду. – Человек, которого я любила и который
любил меня, взял и наложил на себя руки. Прыгнул вниз с двенадцатого этажа. На первый взгляд особого повода не было, но это только на первый… На самом деле это тяжелое, неприятное ощущение, когда понимаешь, что запутался. Юра (его звали Юрой, я говорила?) был в отчаянии. В тупиковой, патовой ситуации… Чувство вины иногда не может искупиться любовью! Он же бросил невесту, которая ждала ребенка и которая немедленно от этого ребенка избавилась, потому что… Ну, это ты тоже понимаешь. По-моему, он решил наказать себя.– М-да… – пробормотал Ремизов.
– А знаешь, что самое интересное? – с вызовом продолжила Жанна. – У нас с Юрой так ничего и не было. Только слова, слова… И еще – я, оказывается, так мало о нем знала! О чем он думает, что ему нравится, а что – нет… По большому счету Нине (так звали его невесту) можно было не ревновать.
– М-да…
– Я просто аккумулирую вокруг себя неприятности, я делаю людей несчастными! – с досадой воскликнула Жанна. – Причем сама не получаю от этого никакого удовольствия…
– Еще не хватало, чтобы ты от этого получала удовольствие!
– Умереть за поцелуй… Как глупо! – с тоской произнесла она. – Ох, Юрка…
– Ты не права. Самые страсти кипят тогда, когда ничего еще нет, когда только ждешь обещанного… Страсти – они в голове. Самое интересное – до, а не после, и все, что ведет к этому моменту. А что касается близости… Она обманчива, она часто не сближает, а разъединяет. Я думаю, что если б вы с твоим Юрой зашли дальше поцелуев, то он не стал бы накладывать на себя руки. Снялось бы напряжение, ситуация стала бы казаться ему банальной, вполне обыденной…
– Как и тебе? – не выдержав, спросила Жанна.
– О чем ты?
– О том, что нас с тобой связывает именно та самая «банальная ситуация»… – мрачно произнесла она.
Ремизов вдруг замолчал.
– Жанна… – наконец тихо произнес он. – Это совсем другое.
– Ну да, ты у нас такой особенный… – усмехнулась она.
– Нет, я очень обычный. Заурядный. Возможно, кажусь тебе занудой… Я тебе скажу даже вот что – я до сих пор под впечатлением той ночи, что мы провели вместе. Но никогда – слышишь, никогда! – я не стану добиваться ее повторения!
– Зачем же ты тогда звонишь мне?
– Я не знаю! – сердито произнес он. – Просто поговорить с тобой хотел. Давай говорить… Расскажи, где ты сейчас, что видишь… Господи, как хорошо, что ты не здесь, а где-то там, далеко! Знаешь, наверное, с еще большим удовольствием я беседовал бы с тобой, Жанна, если б ты была где-нибудь на другом полушарии, чтобы нас разделяли моря и континенты, горы и реки! Потому что без тебя нельзя и с тобой – тоже…
Нина уже смогла убедиться в том, что Николай Ионович Гурьев принадлежал к так называемой породе «жаворонков». Он просыпался в половине седьмого, независимо от того, будни это или выходные, вставал на тренажер, имитировавший беговую дорожку, а потом обливался холодной водой. Он был жилист и вынослив. Добр и терпелив. Терпения в нем было очень много – недаром же главным его увлечением была рыбалка.