Фенёк
Шрифт:
— Кто?
— Костик твой, сука эта трусливая, он обидел тебя?
— Нет… — Ксюша замолчала, и Сергею показалось, что через шум сотовой связи он слышит едва уловимое сбивчивое дыхание, как бывает, когда скрывают слёзы, пытаются скрыть.
Это порядком нервировало, всё, в чём нуждался Сергей — это горячий душ, чтобы расслабить спину, которая ныла, и глубокий продолжительный сон, но отбить звонок он не решился. Словно что-то магическое было в надписи «Фенёк» и цифре семнадцать. Семнадцать неотвеченных вызовов.
— Я приеду, — всё, что он сказал в трубку.
— Да, — это
Это не имело значения. Правила больше не имели значения.
Сергей пришёл в себя, уже стоя перед дверью Ксюши, нажимая на звонок, он понял, что надо было что-то взять. Цветы или вино, хотя бы пиццу, что-нибудь, а не стоять истуканом в ночи на лестничной площадке обычной девятиэтажки.
Ксюша открыла, щурясь спросонья.
— Ты сказала «да», — он сделал шаг в прихожую и замер, глядя на Аксинью. Она была непривычная, без косметики, с взлохмаченными волосами, ещё влажными, видимо, легла спать с мокрой головой. В пижамных штанах в жутковатую розовую клеточку и меховыми овечками на кофте. Такие пижамки хорошо смотрятся на маленьких девочках, мелькнула мысль, но никак не на женщинах. Что за нелепость…
Ксюша отступала вглубь квартиры, смотря, как Сергей снял обувь, повесил на вешалку лёгкое полупальто и одной рукой, мужским жестом снял кашемировый свитер, оставив его на обувнице.
— Куда? — он прижал Ксюшу, смотря, как она махнула в сторону ближайшей комнаты, туда, где виднелся край разобранного дивана и светлого постельного белья.
— Я не ожидала сейчас, — бормотала Ксюша, подставляя себя под поцелуи, отвечая на них со всей страстью и искренностью, — я не готова…
— Снова не готова, Фенек? — Сергею не было дела, насколько она не готова, он упал поперёк дивана и буквально подмял под себя женщину, собирая губами её стоны.
Это было сладко, настолько сладко, что не хотелось ничего контролировать, не хотелось думать или понимать, что происходит.
— Не в том смысле, — когда рука Сергея бесцеремонно скользнула между ног девушки и одним движением сняла нелепые штаны в розовую клетку, не обнаружив внизу белья, зато найдя кудряшки волос, которых в прошлый раз не было. Он хорошо помнил гладкую влажную поверхность и то, как оценил эту ухоженность. Сергей любил ухоженных женщин, и такая деталь не могла пройти незамеченной или неоценённой.
— Плевать, так даже лучше, — он продолжил немного ласкать одной рукой, другой пытаясь раздеться, в итоге максимум, которого он достиг — это приспущенные брюки и расстёгнутая снизу рубашка, чтобы не мешалась. — Хочу тебя, хочу тебя любую, с отсутствующей депиляцией хочу, и в этой нелепой кофте с овцами, тоже.
И он вошёл, потерявшись во времени и пространстве. Когда-то давно он ощущал что-то подобное, это почти животное чувство, которое накрывает с головой, и теряется возможность думать, теряется всякий намёк на человеческий облик… но тогда, тогда он был уверен в ответе, во взаимности, сейчас его это не волновало. Он просто входил, вколачивался в женщину под ним, удерживая одной рукой её сопротивление, а другой — свой
вес, чтобы не раздавить. Всё, что волновало Сергея — она сказала «да», всё, что интересовало — собственная жажда.Спустя какое-то время, когда пелена вожделения стала спадать, когда он ощутил на своём теле пот, а на лице Ксюши слёзы, он замедлился, но не остановился, просто сменил угол и амплитуду, смотря прямо в глаза Фенека. Там, в зелени, был рассыпан прозрачный янтарь, который переливался в слезах.
— Больно? — он прошептал, не останавливаясь.
— Уже нет.
— Давно не было? — догадался.
— С год.
— Почему не остановила меня?
— Тебе было так нужно…
В другое время, из уст любой другой женщины, это прозвучало бы отвратительно для Сергея.
Было в этом что-то жалкое, унизительное для него и для неё… но в этот раз… это было хорошо, правильно, искренне, нежно, с концентрированным пониманием, с которым давно не сталкивался Сергей, не хотел столкнуться, а, столкнувшись, избегал.
Фенёк провела пальцами по лицу Сергея, забирая его дурные мысли и возникшую было злость, она забирала усталость, давая взамен искренний взгляд, ощущение тонких рук на шее и плечах, когда она, лёжа под ним, немного двигаясь, сняла с него рубашку.
А потом целовала его лицо, так легко, поверхностно, окутывая дыханием… что он задохнулся, в буквальном смысле, не мог вдохнуть, выдохнуть, тяжёлая боль в груди сковала движения. «Наверное, так и выглядит сердечный приступ», — подумал, перед тем, как судорожно вздохнуть и скатиться с Ксюши, смотря в белый потолок.
— Тебе плохо? — лицо Ксюши возникло прямо над ним.
— Да уж, Фенек, доведёшь меня до ручки… Если помру, хоть штаны мне надень.
— Хорошо, — она легко засмеялась, снимая напряжение, витающее в воздухе, — воды принести?
— Я сам, сейчас, — он встал, заодно разделся до конца и сходил на кухню, где выпил стакан воды, удивляясь себе и ругая, на чём свет стоит… Это ж надо было чуть не получить сердечный приступ в постели Фенека.
По пути в комнату он достал презервативы и посмотрел на свой ещё не до конца опавший член.
— Что это? — услышал голос Ксюши.
— Презервативы, немного поздновато, но лучше так, — он лёг рядом с Ксюшей и притянул к себе девушку, лаская её не только руками, но и глазами. — Какая ты…
— Что ты имеешь в виду.
— В одежде ты кажешься совсем худенькой, а вот сейчас — скорее статуэтка из фарфора. Одалиска фабрики Фолькштедт.
— Ты разбираешься в фарфоре?
— Не особо, мама собирала фигурки… — Сергей продолжил зацеловывать полупрозрачные веснушки и запах Май Нейм.
Порой он был почти ленив, когда смотрел на Ксюшу снизу вверх и позволял ей полностью руководить процессом, порой и не пытался побороть свою натуру и брал её, почти рыча, не терпя возражений. Под утро он спросил.
— Ксюша, а у тебя еда есть, какая-нибудь? Надо бы заказать, но стыдно признаться, у меня беда с нашей наличностью, карточки вряд ли курьер принимает.
— Есть, пойдём, — Ксюша встала и взяла за руку мужчину, — накормлю тебя, мой лев.
— Боже, какая тривиальность, лев, — он засмеялся и обнял Аксинью.