Фенэтиламины, которые я знал и любил. Часть 1

Рут положила руку мне на плечо: «Ну, не волнуйтесь. Знаете, мы не кусаемся, и вам будет просто хорошо. Да уж, что за необычный и трудный способ знакомить человека с целой группой неизвестных ему людей, не так ли!» Я с удивлением уловила слабую неодобрительную нотку в ее голосе.

Я улыбнулась Рут и полностью с ней согласилась.

Ей не приходит в голову, что Шура должен был поставить меня в подобное положение. Впрочем, он предоставил мне возможность выбора. Он сказал, что меня здесь примут и без наркотика. Вероятно, он думает, что я взрослая девочка и сама могу делать выбор.

Вернулись Шура и Бен и осторожно поставили на стол стаканы, аккуратно закрытые сверху алюминиевой фольгой. На каждом из стаканов были написаны инициалы присутствующих. Рут принесла несколько бутылок сока.

Все собрались вокруг стола посмотреть на то, что там стояло. Каждый думал о своем. На мгновение наступила тишина. Потом кто-то громко вздохнул, и Шура спросил: «Ну, мы готовы?»

Ли ответила, что готовы, и взяла свой стакан, прочитав вслух написанное на нем: «Л.К., если не ошибаюсь». Шура протянул мне мой, и я увидела на дне стакана немного белого порошка. Я подняла глаза и встретилась взглядом с Джорджем. Сначала он мне улыбнулся, потом уставился на свой стакан и притворно задрожал, издав хрип пришедшего в ужас человека. Затем он снова взглянул на меня и очень серьезно сказал: «Я очень советую вам добавить сока; стряпня Шуры на вкус обычно оказывается абсолютно невыносимой, и бьюсь об заклад, это блюдо не будет исключением».

Я продолжала смеяться, наливая клюквенный сок в свой стакан.

Шура запротестовал: «Ничего ужасного тут нет; вкус - это часть индивидуальности наркотика, один из элементов, образующих его уникальность, его душу. Подумайте о том, чего вы лишаетесь, подумайте о том, чего никогда не узнаете...»

Джордж прервал эту пламенную речь еще одним стоном, выражающим содрогание. Рут хихикнула и похлопала Шуру по спине, а Ли сказала: «Да знаем мы, Шура, все знаем о прекрасных маленьких душах твоих наркотиков, и мы обнаружили, что им недостает аппетитности».

Мы перебрались на кухню и встали в кружок со стаканами в руках. Я стояла между Беном и Джоном и смотрела на Шуру, как и все остальные. Он сказал «ваше здоровье!», и все стали чокаться с пожеланиями «счастливого путешествия», «благослови вас», а мне говорили «добро пожаловать, Элис».

Первые признаки воздействия наркотика появились больше часа спустя, и случилось это у Джорджа.

Надев свитера и куртки, мы все вышли на улицу. Бен и Ли сидели на пострадавшей от непогод скамье из красного дерева рядом с домом. Рут стояла на другом конце кирпичной площадки, которой спереди был окружен весь дом, и беседовала с Шурой и Джоном. Я сидела на большой подушке для пола. Кто-то притащил ее из гостиной. Джордж расположился неподалеку от зарослей плюща, прислонившись к громадному дубу, чьи корни начали пробиваться сквозь кирпичи мощеной дорожки.

Бен рассказывал мне о своем детстве, проведенном в Бруклине, и о том, как жизнь в нищете, или, как назвал сам Бен, «моя первая школа выживания», повлияла на всю его дальнейшую жизнь. От него я узнала, что он основал и возглавил отделение аспирантуры по специальности психология в каком-то городке на севере Залива. Бен называл свое детище институтом. У него был острый, проницательный ум и соответствующее чувство юмора.

В ответ я рассказала Бену о своем, правда, более коротком опыте жизни в нужде, о многоквартирном доме, где мы ютились вместе с Кристофером, о том, чему меня научила эта жизнь. Но я не упомянула о том, что на собственном опыте узнала значение термина «хроническое депрессивное состояние».

Тут внезапно со своего места у дуба заговорил Джордж, который с тех пор, как мы вышли из дома, не проронил ни слова: «Между прочим, кто-нибудь еще чувствует, как это начинает действовать? Должен сказать, что я чувствую!»

Откликнулась Ли: «Да, я тоже. Сильно». Она положила руку на бедро своего мужа и спросила: «Тебе не холодно, милый? Хочешь, принесу одеяло?»

Бен выглядел задумчивым, словно проверял себя впервые в жизни. Он ответил, что прекрасно себя чувствует и что ему не холодно. Ли поднялась со скамейки и пошла в дом. Я прислушалась к себе и пришла к выводу, что вышла из обычного состояния, как сказал бы Шура. Но изменения были слабые, пожалуй, как после одной стопки водки. Я позвала Джорджа и спросила, как он.

– О, - ответил Джордж напряженным голосом.
– Трудно сказать. Ужасно много чепухи перед глазами; плющ идет волнами, не останавливаясь. Не возражал бы против пятиминутной передышки.

Появилась Ли с горой одеял разных размеров и цветов. Джордж сказал: «А, спасибо тебе, большое спасибо. Сейчас я не откажусь от парочки или даже пяти одеял». И схватил одеяло, которое протянула ему Ли. Джордж завернулся в одеяло и лег под дерево, свернувшись калачиком, как ребенок. Я поблагодарила Ли за одеяло, но сказала, что пока оно мне не нужно. Ли присоединилась к Бену. Она тоже обернулась одеялом, и было видно, что она дрожит. Муж положил ей руку на плечи и поцеловал в щеку.

Я спросила Бена: «А что чувствуете вы?»

– Ну, пока что мне кажется, что это спокойный, приятный препарат. Безусловно, его действие усилилось, пока мы с вами разговаривали, - он довольно усмехнулся. Я бросила взгляд в сторону Джорджа, которого теперь было не видно под одеялом.

Я приняла такую же дозу, что и он, но я ничего такого не чувствую. Хотя я ведь много разговаривала. Может, это одно из проявлений воздействия наркотика.

Я нажала на Бена: «У вас есть какие-нибудь зрительные эффекты?»

– Да, я должен сказать, что перед глазами много движения. Я понял это сейчас, после того как обратил на это внимание.

Я услышала, как позади меня по кирпичам зашаркали Шурины сандалии. Он подошел к Бену и Ли и наклонился к ним, чтобы всмотреться в их лица. Он спросил: «Ну, как все идет? Что вы чувствуете?»

– Все очень мило, в самом деле, - сказал Бен.
– Он показывает свои возможности, Шура. Немного изменилось зрение, телу приятно, довольно сильный эффект. Я бы сказал, что он тянет на плюс три.

– У меня тоже, - ответил Шура. Он положил руку на укрытое одеялом плечо Ли.
– Как ты, детка?

– Сейчас эффект довольно интенсивный. К тому же мне очень холодно. Я дрожу не переставая, но уверена, что все уляжется через некоторое время. На мой взгляд, это очень сильный плюс три, и я надеюсь, что он смягчится хоть чуть-чуть. Я пока потерплю и не буду много разговаривать.

Позади меня встала Рут, обхватив себя руками, чтобы прижать свитер плотнее к телу. «Для разнообразия скажу, что он оказался не очень сильным для меня. Приятный, хотя не уверена, что могу точно сказать вам, что со мной происходит. Просто совершенно очевидно, что я вышла из нормального состояния», - Рут улыбнулась, потом пошла к заросшему плющом холмику и вскарабкалась туда, поближе к Джорджу.

Шура сел на корточки передо мной. Его глаза потемнели, стали текучими. Зрачки расширились, и я поняла, что мои, должно быть, тоже. Его лицо светилось от искреннего удовольствия. Я улыбнулась ему; глядеть на это открытое лицо можно было только с улыбкой.

Я сообщила Шуре: «У меня относительно слабый эффект, скажу для разнообразия. Приятное, расслабляющее чувство, но всего лишь... ну... как от одного коктейля, вот и все».

Шура выглядел озадаченным и спросил у меня:

– Сколько я тебе дал? Пять?