Феникс Тринадцатого клана

Он не выдержал, усмехнулся, сложив руки на груди:

– Я тебя заворожил? Лишил воли и разума?

Миранда судорожно вздохнула, отвела взгляд от его губ, взъерошила копну своих волос, рассыпая алые перья по плечам.

– Почти. Я сама не своя в последнее время. Только о тебе и думаю. Мне не хватает наших разговоров по ночам. Твоего голоса. Послушай, только не перебивай, пожалуйста, мне и без того трудно. Так вот... До встречи с тобой я люто ненавидела вампиров. Моя любимая учительница, почти вторая мать, гениальная лингвистка Эллина Вивер...- тут вампир вздрогнул, но девушка не заметила.- Она стала Неупокоенной по доброй воле, ради знаний. Ведь всем известно, что Тринадцатый клан хранит лучшую коллекцию древнейших рукописей эпохи Единения и даже старше.

Даори нервно рассмеялся:

– Сказки, Миранда! Очередной миф, чтобы создать ореол древнейшей расы и притянуть к себе любопытных, жаждущих знаний мотыльков, таких, как я или Эллина. Пару ветхих листочков они выдают за коллекцию. А главные сокровища, стопку заплесневелых гримуаров, не в состоянии прочитать даже Великий князь, старейший из Неупокоенных. Утрачены знания о языке, на котором они написаны.

– Это все неважно. Важно, что она напала на меня, и дед ее уничтожил. Как ты понимаешь, приязни к вашей расе это не прибавило. Я хочу, чтобы ты понял: уменя были личные причины ненавидеть Неупокоенных. Встретив тебя, я перенесла всю ненависть и презрение на твою персону.

– Я помню,- дернулся уголок его губ.

– Не перебивай! Но эти чувства я испытывала недолго. Ты мне снился постоянно! Живым, ярким, а не таким тусклым задохликом, каким я тебя встретила. Хотя даже такой ты эффектен. Но я знала, по своим снам знала, каким ты был при жизни. И уже в ту ночь, когда ты говорил со мной на дереве, уже после того, как я увидела твою летучую ипостась и догадалась, что именно ты, вампир Даори Энриати, разыграл меня... уже тогда ненависть растаяла, как не было. Ты поделился со мной кровом и не тронул даже пальцем, дав нормально выспаться. Ты сказал мне самые нужные слова. Ты назвался другом... И в результате я хотела, но не могла тебя ненавидеть. Не могла! Почему?

Он промолчал, легкая улыбка коснулась губ. Она сама уже себе ответила почему. Но девочке надо выплеснуть наболевшее. Перед кем же еще? Пусть говорит.

– Ты же знаешь, как все демоны относятся к твоему клану. Как к поганой падали,- хлестнула она его словом. Он дернулся, но снова промолчал и уже не улыбался.- А я вдруг не смогла ни ненавидеть, ни презирать тебя. Мало того, я... Я! Почти княжна, любимая внучка Вечернего князя, стала искать встречи с тобой. Я хотела очаровать тебя. Мертвеца! Понравиться тебе. Я, высшая демоница, мечтала о поцелуе с тобой! С ходячим трупом!- она уже всерьез ужасалась сама себе.- И ты хочешь сказать, что не применил ко мне своей Хурговой вампирской магии?! Не присушил, не заставил влюбиться, бездна тебя подери?!

– Нет.

Даори медленно поднялся, не спуская с девчонки мрачного взгляда. Она так же медленно встала, подалась ему навстречу. Ее вишневые глаза лихорадочно блестели, а кулаки сжимались, словно она мечтала влепить ему пару веских пощечин. Вампир демонстративно оглядел Миранду с ног до головы и обратно, задержал взгляд на прикушенной губе. Дернул плечом и направился к двери.

Полыхнули алые крылья - демоница рванулась за ним, но Даори выметнул руку, выстраивая невидимый барьер, на который она с размаху налетела, и, не оглядываясь, ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

– Сволочь! Мерзавец! Чтоб ты сдох, мертвец!- донеслось совершенно нелогичное, следовательно, не имеющее силы проклятие, а дверь сотряслась от удара, но не открылась. Не так-то просто сломать заклинание, срастившее деревянное полотно с косяком,- немногое, что осталось из его арсенала умершего, но все еще светлого мага.

Ничего, Миранда - девушка сильная, не чета утонченным белым магиням, выберется. Когда-нибудь.

А вот ему нужно искать и обустраивать новое логово. Тут демоница его доконает.

И срочно придумывать оправдание перед Зан-о-Мьиром, почему Даори провалил такое элементарное для вампира дело, как соблазнение девицы. Может быть, намекнуть, что обострять отношения с кланом Вечерних теней из-за любимой внучки их князя - не совсем верный политический шаг?

Нет, осознал наконец молодой вампир, если на кону стоит заклинание такой важности, как вызов духа никогда не жившей во плоти сущности, то Зан-о-Мьира ничто не остановит.

Трудно даже представить, какие возможности откроет это заклинание в умелых руках, если его модифицировать. Почти любая фантазия может быть воплощена. Все, что угодно,- исполнено.

Дух железа уведет рудные жилы из любой земли туда, куда ему будет приказано. Дух вражды уничтожит войско врага еще в казармах, сотрет города руками их жителей. Дух тоски лишит воли к сопротивлению.

Дух смерти убьет все, о чем может быть помыслено.

Абсолютное, невидимое, неотвратимое оружие.

Дух духов... Приказывающий ему - Бог.

Даори ужаснулся.

Дух разума... Возможно ли?

Конечно, лучше бы поговорить с Ликой, владевшей тайной заклинания, и присмотреть за ней, чтобы не добрался князь Неупокоенных. Но принц Тьмы слов на ветер не бросает. Эту девушку окружают и охраняют такие силы, что, дернись Даори Энриати в ее сторону, и мокрого места не останется. Да и от всего клана Неупокоенных. Неслучайно Великий князь даже намека не сделал о какой-либо личной угрозе Лике, даже мысли не допустил. Предпочел искать обходные пути. Умен и осторожен, как... древний вампир.

Значит, надо искать третий вариант.

Надо все обдумать. Тут нельзя ошибиться. Потому что для Зан-о-Мьира он, обращенный лен-маг,- меньше чем никто, его легко можно заменить на другого, менее щепетильного вампира, а этого Даори уже не мог допустить.

«И ведь я сам все это допустил. Сам!»- едва не застонал бывший светлый.

Что стоило ему в тот день сначала подумать, а потом... промолчать, не ставя в известность Великого князя Зан-о-Мьира о заклинании, использованном Ликой?

Нет, Даори обрадовался, что может продать уникальную информацию за драгоценный эликсир, продляющий жизнь его матери. Много-много капель эликсира. Но разве он сам, Даори Энриати, не слышал ее слова, сказанные во время проблеска ее угасающего сознания: «Не мучь меня, Даори, любимый мой мальчик. Не заставляй возненавидеть тебя за мою длящуюся боль. Дай мне уйти. Дай умереть и вновь соединиться с моим любимым мужем там, в Пресветлых небесах».

Вспомнив, он пошатнулся, оперся рукой о первую попавшуюся стену.

«Нет, мама. Нет. Не отпущу. Потерпи. Даже если ты меня возненавидишь, даже если проклянешь. Терпи».

Глава 8

– Сама все испортила, дура,- в который уже раз вздохнула Миранда, утрамбовывая учебники в рюкзачок.- Что на меня нашло? Зачем я его обидела?

И поплакаться некому. Даже Лике, единственной близкой душе, рассказать невозможно! Никто во всем Тархареше - да что там, вообще во всем мире!- не сможет посочувствовать девушке, переживающей из-за ссоры с презренным вампиром.