Феникс в огне

Единственный способ разорвать эти чары заключался в том, чтобы встать с кровати и отправиться в душ. Но даже холодная вода, хлещущая по его телу, не смогла прогнать ощущение того, что он проснулся лишь наполовину. Какая-то его часть осталась в потустороннем мире с Сабиной.

«Твою мать! Твою мать! Твою мать! Это же полное безумие! Нет никакой женщины по имени Сабина. Нет никакого прошлого. Есть только мой головной мозг, подточенный какой-то невидимой травмой. Она пока еще не проявила себя достаточно отчетливо, чтобы можно было поставить диагноз».

Разумеется, Джош прочитал сотни отчетов, составленных Малахаем и Берил. В них говорилось о детях, помнивших свои прошлые жизни так отчетливо, что сотрудникам фонда даже удалось обнаружить документальные подтверждения некоторых исторических событий, свидетелями которых они были. Однако все скептики в один голос утверждали, что если и есть какие-либо доказательства переселения душ, то логично предположить, что их скорее подтасовали, чем вспомнили.

Порой дело действительно было в этом, но подобное повторялось снова и снова, с тысячами детей. Неужели все это делалось умышленно? Но с какой целью?

Эти малыши страдали, вспоминая свои прошлые жизни. Это можно было видеть в их глазах, слышать в дрожащих голосах. Их родители не получали от этого никакой материальной выгоды. Никто из них не стал знаменитым. Фонд «Феникс» просто помогал детям унять мучительные воспоминания. Берил и Малахай обследовали три с лишним тысячи мальчиков и девочек, никто из которых даже не пытался «обналичить» свое прошлое.

Так почему же Джош не мог поверить, что с ним происходило то же самое? Почему он никак не хотел принять тот факт, что давным-давно в Риме произошла какая-то страшная трагедия, и вот сейчас, много столетий спустя, он благодаря какому-то метафизическому чуду вспоминал о том, чего не должен был помнить?

Вдруг женщину, чье тело, превратившееся в мумию, обнаружили профессор Рудольфо и Габриэлла, действительно звали Сабиной? Может, в Риме и на самом деле жил жрец по имени Юлий, по чьей вине эта Сабина умерла от удушья в тесном подземном склепе? Карма была, есть и будет. Неужели отголоски этого жуткого события распространились во времени и теперь требуют возмездия?

«Но даже если поверить во все это, то что, черт побери, я должен сделать?»

Джош усилил струю воды, сделал ее горячее.

«Как расквитаться за смерть, произошедшую в триста девяносто первом году нашей эры?

Надо отыскать то тело, в котором теперь обитает душа Сабины, и искупить свою вину.

Не эта ли мысль терзала меня с того самого момента, как я очнулся в больнице после взрыва?

Меня где-то ждет женщина, и я не буду самим собой до тех пор, пока не найду ее».

Джош был настолько одержим мыслями об этой женщине, что это разбило вдребезги его брак, уже и без того треснувший.

Женщина, в которой теперь жила душа Сабины, ждала, что на этот раз он ей поможет.

Вожделение не нуждается в объяснении. Нет никакой логики в том неутолимом голоде, который может обрушиться на человека в любое мгновение и сделать его практически беспомощным.

Райдер стоял в душе под струями воды, пытался хоть как-то разобраться в своей полностью перепутавшейся жизни и вдруг поймал себя на том, чего просто никак не мог ожидать. Его захлестнуло непреодолимое желание прикоснуться к телу Сабины.

Джош прислонился к холодной кафельной плитке и закрыл глаза. Он попытался совладать с собой, но тщетно. Его телу не было никакого дела до того, что диктовало сознание.

«Мне нужно найти Сабину, ощутить ее аромат, вкусить ее, погрузиться в нее. Я должен скрыться вместе с ней там, где страсть способна до последней крупицы рассеять панический страх перед самим своим существованием. Неважно, если это новое единение в конечном счете погубит нас. Главное в том, что мы соединимся, что наши тела снова сольются друг с другом, стирая всю боль жизни в несправедливом мире. Мы хотя бы на несколько минут сможем ощутить наивысшее наслаждение, которое поможет нам преодолеть мрак небытия».

Фотограф стоял в душевой кабинке, прижимаясь спиной к стене, и вдруг вспыхнул пламенем воображаемых объятий любви. Он разгорался все сильнее, раскалялся добела, искрился огнем. Ему казалось, что они с ней близки прямо сейчас, причем впервые.

Джош позволил себе произнести одно слово — ее имя. Он простонал его вслух, когда кровь разлилась по его жилам, когда ее локоны упали ему на лицо и грудь, а горячий влажный воздух наполнился жасминовым ароматом волос. Райдер обхватил бедра, обвившие его. Он все глубже вжимался в эту женщину и на какое-то мгновение поверил в то, что это ее мышцы увлекают его вперед, вперед и вперед.

Высвобождая страсть, Джош громко выкрикнул ее имя:

— Сабина!..

Это был последний звук печальной мелодии, исполненной на струнах арфы. Долгая, торжественная нота тянулась, тянулась и тянулась, а затем наконец затихла.

ГЛАВА 33

Когда Джош вышел из ванной, телефон звонил снова, и на этот раз он снял трубку.

Малахай извинился, спросил, не разбудил ли его, а затем предложил через полчаса позавтракать в ресторане гостиницы.

— Нам нужно кое-что обсудить, — сказал он.

Эти же слова в грезах Джоша произнес верховный понтифик.

«Кое-что обсудить».

— Джош? Вы меня слышите?

На столике стояла корзинка с булочками, совершенно свежими, только что из пекарни. Ее окружали крохотные блюдечки с джемами и желе, похожие на перстни с драгоценными камнями, и тарелки, наполненные сливочными пирожными.

Но Джош даже не притронулся к еде. Он рассказал Малахаю о событиях прошлой ночи, о том, как его преследовали, как вор был убит, как человек, стрелявший из пистолета, скрылся в ночи. Райдер упомянул и про неуловимые видения, пришедшие из Древнего Рима и дополнившие кошмарный сон, пережитый наяву.

Малахай сурово наморщил лоб и спросил у Джоша, как тот себя чувствует.

Хорошо.

Точно ли он не хочет показаться врачу?

Точно не хочет.

Сообщил ли он в полицию о случившемся?

Да, сообщил, как только вернулся в гостиницу.

Спал ли он сегодня ночью? Нет, почти не спал.

За всем этим последовал еще десяток уточняющих вопросов.

Джош ответил на все, упомянул про очередной провал в прошлое и про то, как Юлий помогал ему найти укрытие.

Потом у него тоже возник вопрос: