Феникс. Путь Легенды

Вынимаю из инвентаря «Ловушку Душ» с демонюками внутри, вселяю сотню инферналов в корабль, напрямую экранируя от воздействия Эли и дронов. Алэ мальчик большенький, сам разберется как-нибудь с неожиданными проблемами. Души демонов, скалясь нематериальными мордами, не очень стройными рядами охватывали корпус корабля, просачиваясь в стальное нутро, и пропитывали тем самым каждую молекулу, каждый атом своей сутью, изменяя прилизанный рубленый и стремительный силуэт корвета до неузнаваемости, попутно меняя свойства всех сплавов, пошедших на обшивку, силовой каркас и так далее. Телекинезом накидываю пласты камня на корпус корвета, пропуская через многотонную массу еще пару десятков демонических душ. Те буквально плавят камень своей силой, стараясь побыстрее добраться до вожделенного «тела», захватить его и наконец-то прервать бестелесное существование.

Цепь, барражирующая вокруг корвета, не давала особо умным, или же просто хитровыебанным, слинять. Я же лишь наблюдал за всеми изменениями корабля, чтобы если что вернуть все «как было». Не зря. Некоторые души, особо пронырливые и хитрые, вселились в искинов, стремительно осваиваясь с новыми возможностями. Попутно еще и псевдоличности стирая, ага. Другие демоны тоже отрывались на всю катушку, подстраивая все что можно под себя. Переборки плавились и исчезали, кабеля, трубопроводы и прочие коммуникации «рассасывались» в стенах прямо на глазах. Единственное, что оставалось неизменным на корабле — Эли и дроны-уборщики. Нафиг, они и без дополнительных усилений меня устраивают.

Понаблюдав минут с десять за тем, как демонические души безудержно меняют все, до чего дотягиваются их нематериальные лапы, я активирую ранее вырезанные руны. Многоголосый вой закачал безвоздушное пространство. Экранирую корабль все теми же рунами от прочего пространства, оставляя лазейку только для себя, и принимаюсь за дело. Напитав получившуюся на месте корабля металлическую массу своей маной, я постепенно, миллиметр за миллиметром, начал подчинять получившийся демонический артефакт. Личности демонов уничтожались на корню, их души сплавлялись в одну под давлением моей воли. Как только я полностью сплавил души и стер их прошлые личности, неспешно начинаю по чуть-чуть возвращать кораблю прошлый вид, опираясь не только на свои воспоминания, но и на память почивших в неравной схватке со мной демонов. Те, пока морфировали, запоминали прошлое состояние изменяемого объекта. Правда, возвращение прошлого вида коснулось только «внутренностей» корабля. Коммуникации вернулись на свое прошлое место, цилиндры искинов, находящиеся прямиком под рубкой, вновь начали функционировать, служа кораблю не только реальными, но и духовными мозгами. Не успевший «перевариться» софт органично смешивался и вплетался в основу будущей личности корабля, как и память пошедших на этот ритуал демонов. Переборки и каюты занимали свои законные места. Медкапсулы вросли в суть корвета, переместились из трюма в увеличившийся пассажирский отсек. Двигатели и реакторы, пропитанные маной, сжимались в размерах, не теряя при этом эффективности. Гипердвигатель вообще впитался в «пол», скрывшись в одну из технических ниш. Из измененного камня, как по мановению волшебной палочки, сформировалась новенькая, поблескивающая даже в чернющей тени броне-обшивка, по всем параметрам превосходящая старую, на которой мгновенно выросли-сформировались комплекс антенн, эмиттеры щитов и проемы шлюза, маневренных движков, и прочего — целая куча по мелочи. Фуух. Фиксирую нынешний, надо сказать, крайне агрессивный облик корабля и телепортируюсь в рубку к испуганной Эли. Успокаивать буду. Да и стоит походить своими глазами, посмотреть изнутри на ставший живым артефактом корвет.

Примечания:

Продо) Ловлю тапки. Предлагайте название обновленного корвета)

Редактура проведена!

Глава Тринадцатая. Эволюция

Ярко синяя мана густым потоком стекала с меня в ритуальный рисунок, приятно лаская кожу и насыщая жадные, древние как сама Вселенная глифы рун до возможного предела. Тягучие плавные волны маны, похожие чем-то на щупальца гигантского спрута, не спеша заполняют внутреннее пространство тетраконтаграммы, пропитывая каждый миллиметр маленького планетоида, отданный под симметричный рисунок многолучевой звезды. Парни долго искали подходящую ровную площадку без трещин и расколов, в итоге найдя подходящую аж на другой стороне поверхности приютившего нас астрономического объекта. Оплавленный безжалостным светом чересчур близко находившегося светила камень, на котором высекли телекинезом графическую часть ритуала, со все возрастающей скоростью поглощал магическую энергию. Сознание пару раз краешком улавливало нереальное чувство голода, потихоньку слабеющее. Но это чувство скорее всего излучали в пространство тридцать девять демонов, скованные и находящиеся в сознании, жадно поедающие чужую ароматную ману. Кушайте, кушайте, потом я вас кушать буду… Холодная пустота не менее жадно облизывает мою кожу, стараясь выпить как можно больше тепла, перед тем как я умру. Хе, не на того напала. Для меня находиться в вакууме в естественном виде, без различных защитных чар дискомфортно, конечно, но терпимо, а ради ритуала можно и потерпеть. Тем более скоро настанет рассвет, и «могильный» космический холод сменит адская жара.

Заполнив маной всю многолучевую звезду, я начинаю неспешно выговаривать зубодробительные слова, своей чуждостью дерущие глотку и размывающие сознание. Речь, поначалу бывшая медленной, размеренной, как-то сама собой ускоряется, переходя в мерный, четкий, но быстрый ломанный речитатив. Мана из ярко синего цвета начинает темнеть, мутнеть и с каждым произнесенным словом приобретает сначала красный отсвет, который чуть позже переходит в багряный и полностью сливается с мутным покрывалом магической энергии, превращаясь в бушующее пламя. Дорожки рун, являющиеся контурами тетраконтаграммы, наоборот, горят ярко-белым, чистым светом, пробивающимся даже через темно-багровое магическое пламя. Произносимые слова проходили мимо моего сознания, между тем вытягивая из организма ману в товарных количествах. Багровое пламя, самопроизвольно появившееся, начало окутывать меня с головы до ног, с каждым ударом сердца становясь гуще, плотнее, злее… И вот уже я эпицентр этого магического пожара, я — его суть, я — центр бытия этого пламени. Непослушные губы с трудом протолкнули последние, заключительные в этой части ритуала древние слова, и я на миг, всего лишь на один жалкий, ничтожный миг стал ВСЕМ. Пустотой, окружающей меня, первыми лучами безжалостного рассвета, озарившими ритуальную звезду… Вселенной… Я ощутил всю свою ничтожность, хрупкость и ограниченность… В глубине души ярость опаляла меня безжалостным огнем, требуя выхода. НЕТ! Я НЕ БУДУ НИЧТОЖЕСТВОМ!!! Я ВЫЖГУ ВСЕ, УМРУ САМ, НО СТАНУ ЛУЧШЕ!!!

Губы, окутанные пламенем, выдохнули наполненный яростью и безумием рык, бывший когда-то словом-активатором следующей части ритуала. Демоны беззвучно забились в сдерживающих их цепях, безмолвно разевая пасти от невозможной боли. От бьющихся в припадке демонических туш к центру ритуальной фигуры потянулись хорошо различимые при ярком свете близкой звезды струйки черной крови. Зверобог, находившийся до этого без сознания, резко распахнул три уцелевших в прошлой битве гигантских глаза и рванул от боли со всей силы цепи, вбитые концами глубоко в оплавленный камень. Рывок, повторный — без результата. Ярко синие ручьи крови стремительно понеслись от массивной туши к заклинателю. Зверобог чаще забился в специально зачарованных под него путах, тщетно пытаясь выбраться из ловушки.

Руны ритуала пульсируют в такт моему сердцу, гоня по контурам все новую и новую ману. Кровь демонов и псионического зверобога смешивается с пламенем, превращая багровый протуберанец в черно-синюю сферу, на глади которой изредка вспыхивают ярко-алые лепестки пламени — проявления моей ярости. Демоны уже затихли, лишь Жаб все еще мелко подрагивает в путах, целиком отдавшись желанию сбежать. Но спустя долгую томительную минуту и он затихает, отдав мне всю свою кровь и суть. Последние тоненькие синие ручейки втягиваются в сферу, окутавшую меня. Трупы жертв вспыхивают еле заметным при свете близкого светила желтым светом и превращаются в мелкий пепел, который с небольшой задержкой самовоспламеняется густым фиолетовым пламенем. Оно лениво, никуда не спеша, подползает ко мне, поглощая жесткие лучи звезды, не прошедшие даже через минимальный атмосферный фильтр, и выпивая из окружающего пространства тепло. Начавший нагреваться камень планетоида вновь покрылся ледяной изморозью, вокруг сорокалучевой ритуальной звезды ощутимо потемнело. Языки огня, добравшись до меня, заключенного в сфере из крови, маны и душ жертв, нехотя, лениво лизнули сферу, будто пробуя ее на вкус. Лизнули и замерли, застыли. Фиолетовое пламя, бывшее до этого крайне подвижным и своими нереальными языками ощупывавшее ритуальную звезду и около космический вакуум, неожиданно замерзло… В пустой от мыслей голове заметалась одна подлая короткая мыслишка «Так не должно быть!». Давлю ее на корню, возвращая себе железобетонную уверенность. Без нее никак…

Гулкий удар сердца… Еще один и еще… Пламя отмерло, резко, внезапно накинувшись на сферу разом, как будто стараясь как можно быстрее сжечь меня до пепла, а пепел испарить, чтобы даже следа не осталось. Мана стремительно начала убывать из сферы, вместе с тем некогда фиолетовый огонь поменял свой цвет на первозданно черный. Казалось даже космическая пустота посерела на фоне огня… Неосознанно, непрерывно напитываю уже огненную сферу маной, вырабатываемой демонами в ловушках душ, борясь с обрушившимся на меня ментальным давлением. Остатки черного пламени втягиваются в огненную сферу, и тело мне отказывает целиком и полностью. От меня осталось лишь чистое сознание, заключенное в черное пламя… И в нем я был не одинок…

Черный шар застывшего пламени рывком расширился до двадцати метров в диаметре, жадно впитывая свет звезды. Звезда же, казалось, направила всю свою яростную мощь лишь на то, чтобы осветить это непонятное пламя. Корона близкой звезды слегка вытянулась к планетоиду, выпустив огромный жаркий протуберанец. Плазменные потоки на огромной скорости помчались вдаль, стремясь сжечь все на своем пути, но могучая гравитация звезды сыграла злую шутку со своим порождением, завернув плазму обратно. Тем не менее мощный электромагнитный импульс без проблем преодолел притяжение звезды и через доли секунды достиг планетоида, чтобы впитаться без остатка в черное пламя. Судьба импульса постигла и разряженный плазменный ветер, который запоздал на пару секунд. Огненная сфера расширилась на сотни метров, практически выйдя на орбиту недопланеты. Она не была уже абсолютно черной, среди пляшущих под порывом солнечного ветра язычков огня изредка пробивалось яркое белое свечение от поглощенной доли звездного могущества.

Я же, раскинувшись по всему пламени, все вдыхал и поглощал бесконечную, такую восхитительную энергию. Она пьянила, туманила разум и одновременно дарила бодрость и задор. Каждый кусочек моей души пел от восторга, впитывая и впитывая солнечный ветер, купаясь в нем, насыщаясь им. В этот момент я был искренен, я был собой… Я делился восторгом со всем миром, излучая в пространство «непереваренные» кусочки звезды, и тянулся к ней, прося еще. И она выполняла мои желания. Серия сверх мощных коронарных вспышек подарила мне минуты, растянутые на десятилетия истинного счастья. Я ел и рос, чтобы еще больше есть. Бесконечный цикл повторялся ежесекундно, позволяя мне наслаждаться все большим потоком безумного счастья, бесшабашного веселья и искренней радости, пока однажды меня не затопила БОЛЬ, возвращающая разум. Каждый миллиметр души, совсем недавно певшей от радости и счастья, теперь орал от невыносимой боли, но я вспомнил, «кто я» и «зачем я». На самом краю сознания билась набатом короткая, древняя фраза «РЭШ ЭСССЭ ЙЭЙ ДТОРНЭЭС АСС ИСШТ ДКС». Содрогаясь всей сущностью от невыносимой боли и резонируя оболочками души, я облекал смысл фразы в понятные для себя образы.

«Быть мне, ибо я Творец… Я гряду» — тихий, но пробирающий до нутра, нематериальный шепот разнесся по реальности, прогибая своей властью привычное пространство. Мощная ментальная волна донесла смысл фразы каждому способному мыслить существу на сотни парсек вокруг. Все, услышавшие и осознавшие смысл, на миг увидели гигантскую сферу из черной плазмы около тускло светящейся белой звезды. Многие смогли разглядеть под плазменным шаром маленький, на его фоне, промороженный асимметричный планетоид, с огромной, горящей таким же невыносимым черным светом, как и плазменная сфера, многолучевой звездой. Повторная ментальная волна, несущая на своем гребне все тот же утверждающий постулат, просто выдула хлипкие сознания из реальности, погружая всех невольных зрителей в массовую галлюцинацию. Они были там, в черной сфере, они говорили в унисон с мощным, уверенным в себе голосом, они пропитывались сутью постулата, отдавая свои бессмертные души во имя его… Многомиллионный шепот заставил содрогнуться Вселенную, проникая в каждый ее уголок, он носился гулким эхом по Пустоте, наполняя ее образами и ритмом, рвал ее на части и поглощал ее. Все больше голосов вразнобой шептали, кричали, фанатично орали и скандировали короткие, рубленные слова древнейшего языка. С каждым мгновениям этот жуткий, мистический хор набирал обороты, прибавляя голосов, сводя с ума само пространство. Вокруг разрастающейся черной плазменной сферы то тут, то там появлялись и исчезали пространственные разрывы, насыщая вакуум реликтовым излучением, впитывающимся без остатка «голосами-шепотом». Долго, очень долго тянулся временной континуум, искаженный новообразовавшейся черной звездой, пока однажды голоса наконец-то не слились в один, ослабляя свое влияние на реальность, и время не продолжило свой привычный бег. «Быть мне, ибо я Творец! Я гряду!» — гордо, яростно, безумно пророкотала «звезда» в последний раз, впитывая остатки черного пламени из крохотной, по сравнению с ней, ритуальной фигуры, волнообразно меняя свою структуру. Плазменный шар резко ужался, уплотнившись до каменного состояния, отражая своей идеально ровной и гладкой поверхностью тусклые лучи местного светила и далеких звезд… А после в эту Вселенную на миг заглянула всегда голодная Бездна…