Феникс

– О! Меня уже короновали, - засмеялась Инга, - тогда я приму душ.

– Погоди-ка, что это у тебя на плече?
– спросил гость, взяв хозяйку за руку и внимательно рассматривая маленькое коричневое пятно, похожее на трилистник.
– Какое интересное у тебя родимое пятно... Словно клеймо фирмы "Адидас"?
– Он засмеялся было, но резко оборвал себя, поняв, что оплошал.

– Я не знаю, откуда оно у меня появилось. Раньше его не было. Я обнаружила его, когда загорала на пляже. Думала, просто обожгла на солнце, ан нет... цветочек этот остался... Как лилия у Миледи... С тех пор мой изверг меня так и называет... а меня это ужасно бесит.

– Еще раз прости меня, я не знал, - повинился Георгий.
– Но, в общем-то, это ведь не смертельно. Подумаешь, родимое пятно! Бывает хуже...

– Лучше бывает чаще, чем хуже., - засмеялись они, уткнувшись лбами и носами друг в друга.

Она убежала в ванную, а Георгий выключил чайник, во всю кипевший, так что прекрасный заморский кафель на стене обливался слезами. Потом он сходил в туалет, оборвал приличную портянку пипи-факса и привел себя в порядок. Полюбовался на стерильной чистоты финский унитаз, подумал и застолбил его. После этого вернулся в кухню, вымыл руки с мылом и протер стол тряпкой, смоченной в горячей воде. Как преступник, уничтожающий следы своего присутствия на месте преступления.

Больше делать было нечего, и он, закурив сигарету, подошел к незашторенному окну. Сеял мелкий, как через сито, дождичек. Город погружен был в кромешный мрак. Только в соседнем доме напротив, этажом выше, ярко горел свет в одном окне, очевидно тоже на кухне. И там, тоже у окна, стояла женщина, лет тридцати. Дом был близко, и Георгий отлично ее видел. Женщина какое-то время смотрела на Георгия, потом, очевидно смутившись, сделала вид, будто высматривает кого-то внизу на земле. Но кто там мог быть - в мокрых кустах, глухой ночью.

"И давно она тут стоит?
– задал себе вопрос Георгий и застыдился.
– Боже ты мой, она все видела... А мы - ни свет не выключили, ни шторы не задернули. Устроили шоу на столе, на потеху всем соседям...

Когда женщина вновь посмотрела в его сторону, Георгий сделал ей знак рукой, привлекая внимание, после чего приложил палец к губам.

– Ты ничего не видела, поняла?
– сказал он.

Та никак не отреагировала, отошла от окна и выключила свет. "Обиделась, - подумал он, - решила, что я зову ее устроить групповуху".
– Ну дела, я веду себя, как форменный идиот!

– С кем ты разговариваешь?
– поинтересовалась Инга, выходя из ванной. Она была с мокрыми волосами, в белом махровом халате, вся такая чистенькая, хоть сейчас ее снимай в рекламном клипе.

– Да с теткой одной, вон из того окна... Только сейчас она ушла спать, а до этого, по-моему, наблюдала за нами. Ты ее знаешь?

– Бог с тобой! Откуда? она ведь живет в соседнем доме. А это значит - в другой галактике. Я из своего-то подъезда не всех жильцов знаю...

– Но она тебе не подгадит, как ты думаешь?

– Брось, не бери в голову, а бери в руки... чашки. Бери чашки и расставляй.

– Я понятия не имею, где приличные люди держат свои чашки. Там, над мойкой?

– Ладно, я сама. Ради такого случая принесу праздничный сервиз. А ты пока можешь посетить мой душ.

Он посетил ее душ, а заодно и ванную. Помещение было огромным, рассчитанным на стандарты героической эпохи великанов, а не карликов, как сейчас. При желании, здесь могли бы помыться все знакомые жильцы из подъезда одновременно. Ванная, как и кухня, блистала кафелем, никелем, зеркалами и всякими красивыми пластмассовыми приспособлениями. Там даже вились по углам и спускались вниз зелеными водопадами листьев искусственные цветы, стойкие к влаге. Бесчисленные баночки, флаконы и пузырьки источали нежнейшее, изысканное амбре. Этому теплому аромату хотелось соответствовать, и он с удовольствием полез под горячие струи воды.

Пока он мылся, вытирался и примерял женский халат (от халата ее мужа он, чистый, брезгливо отказался, а старый халат Инги был маловат, но ему удалось как-то натянуть его на себя, запахнуть полы и завязать пояс), она сходила в гостиную, принесла кофейный сервиз - черный с золотом, - всполоснула его водой и выставила на стол. Чашки были тонкими и хрупкими, как лепестки японской хризантемы. Судя по темному цвету, вкусу, аромату и крепости, кофе был бразильским, высокого качества и очень дорогой. Это вам не какой-нибудь дешевый суррогат, который пил Георгий последнее время у себя в мастерской. Сделав последний глоток горячего бодрящего напитка, Георгий закурил сигарету. Он любил, если выдавался случай, совмещать эти два маленьких удовольствия в одно большое. Он похвалил кофе и замолчал.

Воцарилось неловкое молчание, поскольку они еще недостаточно долго знали друг друга, чтобы просто помолчать вместе. Говорить же о выставке, а тем более об искусстве вообще, Георгию не хотелось, его тошнило от всего этого. И тут он вспомнил:

– Знаешь, а я тебя видел и до выставки.

– Где это ты меня мог видеть, - Вскинула тонкие брови Инга.

– Я ехал в автобусе, а ты трамвае, стояла на задней площадке и смотрела в окно... Мне очень хотелось, чтобы ты обратила на меня внимание, но ты меня не замечала... Потом мой автобус и твой трамвай разъехались в разные стороны - ты на свой буржуйский Правый берег, я на Левый, в Леберли.

– А, это, наверное, было, когда я от своей тетки возвращалась. Знаешь, в последнее время мне как-то не до мужчин было. Как раз переживала очередную размолвку с мужем...

– А что, твой муж, - сказал Георгий с осторожностью человека, берущего в руки хрупкую вещь, - он действительно очень плохой человек? Может, он тебя бьет?

– Ну, как тебе сказать...
– произнесла Инга, держа сигарету по-женски кверху огоньком и пуская тонкую струйку дыма в потолок.
– Раньше он был интересным - и как человек, и как мужчина, - иначе бы я его не полюбила. А теперь... он просто импотент, и больше ничего. И это его страшно злит. Его злит, что я могу получать удовольствие не только от работы, но и сексуальное тоже, а он - нет.

Раньше он гулял напропалую, налево и направо. Коньяк и бабы - это его всё. Потом, как бы в наказание, подцепил какую-то редкую болезнь... этого своего... органа. Вылечился, но стал импотентом. Понимаешь, у него в этом заключался весь смысл жизни. Теперь остался один коньяк, да и то при нынешних ценах не очень-то пошикуешь... Хотя зарабатывает он и сейчас неплохо.

– Что, в органах сейчас так хорошо платят?

– Ой, извини, я тебя чуть-чуть обманула. По старой привычке сказала... Он работает в службе безопасности какой-то небольшой фирмы. Заместителем начальника. В общем-то, невысокая должность. Это с его-то тщеславием и амбициями! Раньше да, был сотрудником Агентства Безопасности Нации, молодым, перспективным. Такая карьера намечалась!.. Но попался на каких-то махинациях, кого-то крышевал... ну и поперли его из Конторы. Хорошо, что не посадили. Хотя понятно, что перспективы у него хилые... Таким образом, жизнь лишила его всех радостей. И началось!..