Феникс

Теперь феникс летел впереди и нападал на всё, что подавало признаки жизни, а потом кидал жареные тушки, которые мог дотащить, к ногам Эмиэля. Так что проблема с добычей пищи тоже решилась. «Очень удобно», — думал мужчина.

Эмиэль старался как можно чаще давать Нае воду. Один раз он даже попробовал напоить её изо рта в рот, надеясь, что так удалось бы влить ей больше, но идея оказалась неудачной. Во-первых, Эмиэль чувствовал себя полным дураком, а во-вторых, большая часть воды всё равно проливалась. Впервые в жизни он пожалел, что рядом не было Кьяра.

За эти дни он как никогда остро ощутил нехватку своего отряда. На привалах не хватало барьеров Шиина, ему нужен был Аэн, который смог бы осмотреть Наю, и, возможно, привести в чувства, Асин, который бы заглянул в её сознание, чтобы сказать, что с ней произошло, Иран, с которым можно было бы, по крайней мере, нести её по очереди. Как бы силён Эмиэль ни был, он всё равно уставал — руки уже ныли, но перекинуть предводительницу через плечо, как мешок, совесть не позволяла, а со спины она соскальзывала. Ему нужен был Кьяр, который бы заставил её пить, ему нужен был Ариен, к которому она бы вернулась даже с того света. Ему нужна была Ная. Живая, здоровая, в сознании. Которая бы снова собрала их всех в единое целое и повела за собой. Впервые в жизни Эмиэль кусал губы и был готов рвать и метать от безысходности. Ситуация выматывала его морально и физически. Но нужно было просто идти вперёд и не сдаваться. И это было единственное, что он по-настоящему умел. Он шёл, упрямо неся свою предводительницу и надеясь, что она, если и не придёт в сознание, то хотя бы доживёт до Таэмрана.

На пятый день пути Ная неожиданно очнулась. Когда Эмиэль увидел, что она зашевелилась, он бросился к ней, испытывая невероятное облегчение. Он начал говорить с ней, но глаза женщины будто смотрели в пустоту — она не ответила ему.

Едва вспыхнувшая радость, сменилась новой волной страха. И теперь он не знал, что было хуже: когда Ная была без сознания или теперь, когда она смотрела в никуда и была больше похожа на живой труп. Феникс прыгал вокруг неё, на него она тоже не обращала никакого внимания. Но, по крайней мере, она начала пить.

Эмиэль перепробовал всё, что смог придумать, но ничего не добился — Ная ни на что не реагировала. Наконец, он показал ей кусок расплавленного металла, с которым нашёл её. Она не пошевелилась, но из её глаз потекли слезы, и Эмиэль тут же спрятал вещь, чем бы она ни была.

Ная не сопротивлялась, когда Эмиэль снова взял её на руки, чтобы идти дальше. На душе было тяжело — он снова не знал, что ему делать.

После следующего привала Ная пошла за мужчиной сама. Она машинально повторяла за ним всё, что он делал: шла, когда он шёл, останавливался, если он останавливался, ела, если он ел. Эмиэлю стало немного легче, по крайней мере, он теперь был уверен, что она доберется до Таэмрана, а там, он надеялся, что целители смогут ей помочь.

Еще через три дня Ная начала реагировать на феникса. Правда, вся реакция заключалась в том, что она несколько секунд следила за птицей глазами, а потом её взгляд снова стекленел. Дни превратились в череду совершенно одинаковых действий — ничего больше не менялось, и Эмиэль уже перестал на что-либо надеяться. Его моральных сил просто не хватало — он не привык испытывать столько эмоций.

Эмиэль чуть не разрыдался, когда на третью неделю пути его разбудило мягкое прикосновение к щеке и тихий, чуть хриплый голос, зовущий его по имени. Он прижал руку предводительницы к лицу, не в силах поверить, что смотрит на такую знакомую, почти родную, улыбку. Но в сознании Ная пробыла недолго. Вскоре её взгляд снова потух, а действия опять стали автоматическими. Однако, с этого момента, у Эмиэля снова появилась надежда.

В следующий раз её сознание прояснилось спустя несколько часов.

— Ты нужна нам, — взмолился Эмиэль, сжав её руки.

— Я вернусь, — на грани слышимости пообещала женщина, после чего её взгляд снова погас. У Эмиэля создалось впечатление, что она с чем-то боролась внутри себя.

С этого момента он старался как можно больше с ней разговаривать, наплевав на потенциальную безопасность, диктующую идти по тоннелям в тишине. Их защищал феникс, поэтому мужчина не особо переживал по этому поводу — ему было важнее помочь Нае. Но Эмиэль не привык столько разговаривать, он не знал, о чем говорить. Он постоянно возвращался мысленно к Кьяру. Кьяр был тем, кто мог заставить Наю улыбаться независимо от того, что происходило вокруг. И сейчас это было бы бесценно. Кьяр умел рассказывать, умел поддержать — для него болтать без умолку не было бы проблемой.

В итоге, чувствуя себя последним дураком, Эмиэль начал пересказывать предводительнице описания монстров из учебников, технику ведения боя, принципы работы магии, заклинания и всю прочую ерунду, которую мог вспомнить из своего обучения.

Время, на которое она приходила в сознание, становилось всё продолжительнее, а подобные проблески — всё чаще. Ная мало говорила: в основном благодарила и просила не сдаваться и подождать ещё немного. Но постепенно ей становилось всё лучше, что невероятно радовало мужчину.

***

Эмиэль искренне боялся того момента, когда Ная обнаружит, что цветок Ариена расплавился. Он не знал, как она отреагирует и специально сам переплетал ей волосы, пока она была в не совсем сознательном состоянии.

Но скрывать от неё долго всё равно бы не получилось, и вскоре на одном из привалов он стал свидетелем этой сцены: Ная по привычке провела рукой по волосам и остановилась на кончиках. Не найдя пальцами украшения, она дернулась, распустила волосы и принялась тревожно осматривать, обычно спрятанную среди остальных прядей, тонкую косичку. Но тревога быстро сменилась грустью. Было видно, что она сдерживалась, чтобы не показать свои настоящие эмоции, но влажно блеснувшие в красноватом свете феникса уголки глаз её всё равно выдали.

— Я забыла его снять… — голос предводительницы слегка дрогнул.

— Коса у основания уже отросла и волосы совсем спутались… — попытался немного сменить тему Эмиэль, указывая на небольшой колтун в волосах у неё за ухом.

Ная вздохнула и, не глядя на мужчину, протянула ему нож:

— Отрежь?

Он молча срезал косу и отдал ей. Ная так же молча опалила срезанный конец и оплела косой свои ножны. Эмиэль понимал, что она даже сама себе не хотела признаваться в том, что чувствовала, по собственной неосторожности лишившись единственного подарка Ариена, поэтому больше они об этом не говорили.

***

— Во мне как будто два сознания, Эмиэль, — на одном из привалов сказала Ная, — я не могу появиться в городе, пока не научусь этим управлять.

Эмиэль кивнул:

— Значит, будем в тоннелях столько, сколько тебе будет нужно.

— Ты помнишь здесь какую-нибудь подходящую пещеру?

Эмиэль задумался, мысленно рисуя перед глазами карту. Ту, что он купил, уходя из города, он потерял в сражении с монстром по пути к Ущелью Фениксов. Благо, тогда до него оставалась всего пара дней пути по прямой, никуда не сворачивая. Обратно же он повёл Наю по их старому маршруту, который запомнил ещё с прошлого путешествия.

Ная какое-то время наблюдала за его ментальными мучениями, а потом достала из своего дорожного мешка свернутый в трубочку пергамент.

— И ты всё это время молчала, что у тебя есть карта?! — неосознанно вскинулся Эмиэль.

В ответ Ная рассмеялась. Впервые с того момента, как он нашёл её. Эмиэль даже не нашёлся, что сказать, чувствуя, как от её привычного смеха на душе становится легче.

— Мы будем жить дальше, Эмиэль, — произнесла она, будто отвечая на мучавшие его долгое время мысли, — не обещаю, что я не буду периодически плакать или беситься, но я буду улыбаться и смеяться вместе с вами, я не брошу вас: ты и ребята — вы по-прежнему мой отряд — самое дорогое, что у меня есть.