Феникс

— Готово.

— Начинай. Как говорили в древности, Геката вызывает души усопших.

Погас свет, и сцену заполнили озвучиваемые голографом объёмные изображения в цвете. По военной одежде и лицам был сразу узнан двадцатый век. Четверо оставшихся в живых молодых солдат залегли на небольшой высотке, отстаивая подступ к селению. От одного бойца к другому под свистом пуль переползала девушка с санитарной сумкой, лицо её пересекала кровавая царапина.

— Олюшка, — хрипло позвал старший лейтенант в сбившейся набок краснозвёздной шапке. — Кажется, в грудь попало. — Он выронил из рук автомат и сполз на дно окопа.

Девушка юрко метнулась к нему.

— Все, уже все, — прохрипел лейтенант, судорожно вздрогнул и замолк.

Девушка в отчаянии схватилась за голову, приложила ухо к его груди.

— Оля! — крикнул пулемётчик. — Прикрой с левого фланга!

Непослушными руками она схватила автомат убитого и выпустила несколько очередей по движущейся слева чёрной цепи фашистских солдат.

— Вот вам, вот, — бормотала она, стиснув зубы, и слезы злости и скорби катились по её лицу. Оглянувшись на миг, она с ужасом увидела, что пулемётчик лежит скрючившись у орудия. Бросив автомат, подбежала к пулемёту, нажала гашетку и безвольно поникла — пулемёт молчал. Пошарила глазами по земле — ничего, кроме отстрелянных гильз.

— Нас окружают, это конец. — Волоча окровавленную руку, к ней подполз молоденький боец, совсем мальчик с белесым, вьющимся чубом. — Петра тоже убило. У меня уже нет патронов. Принеси револьвер лейтенанта, — побелевшими губами прошептал он.

— Лёша! — Она смотрела на него с ужасом.

— Неси! — выкрикнул он.

Девушка послушно поползла к лейтенанту, отцепила от его пояса револьвер и гранату.

— Умница, — сказал солдат, забирая револьвер, щёлкнул курком и со стоном отбросил:

— Пустой!

— Вот, Лешенька, граната, — лихорадочно сказала она. — Я рядом, погибнем вместе. Я ведь, Лешенька, только о тебе и думала, а ты не верил. — Она вытерла рукавом шинели глаза. — Вокруг столько ребят, а я, Лешенька, только тебя видела… Ты же был, как слепой… — Она обхватила руками его лицо и прижалась к губам.

К ним бежали гитлеровцы.

Прильнув к лицу солдата, девушка крепко сжала рубчатый металл гранаты и, подпустив фашистов совсем близко, рванула чеку. Раздался взрыв.

— Они были похоронены в братской могиле близ украинского села Степняки, — пояснил Таир, когда изображение исчезло. — Информполе в этом районе оказалось очень сильным. Я подлетал к Крыму, и на пути оказалась эта Степнянка. Я не мог не приземлиться, увидев то, чему сейчас вы были свидетелями. Хроноиллюзатор был настроен на двадцатый век, и, надо сказать, я многое переосмыслил, просмотрев картины прошлого. Наверное, есть закономерность в том, что в самом кровавом, самом богатом смертями веке обрела наконец материалистическую основу древняя мечта людей о возрождении ушедших поколений. Уже к концу века ряд учёных пришёл к предположению, что биологически активные точки кожи являются ничем иным, как частью механизма, образующего форму-голограмму человека. Выдвигалась гипотеза о наличии у электромагнитного поля тогда ещё не обнаруженных волн, которые впоследствии получили название информационных. К началу следующего столетия на основе экспериментов и изобретения гомоголографа предположение сменилось убеждением и началась, как вам известно, новая эра в науке. А сейчас я заложу для просмотра другую энергоматрицу. Это эпизод из жизни человека, которого я знал и любил, когда ему было семнадцать.

Как он угадал в этом иссечённом временем лице Айкины черты? Сухонькая хрупкая женщина закинула руки на плечи крепко сбитого мужчины:

— Гали, если ты не будешь аккуратно слать радиограммы, я прилечу к тебе на полюс.

— Разве я когда-нибудь был невнимательным? — Он снял с плеч её руки, приложил ладонями к своим щекам. — Не печалься, мама, все будет ладом, как говорил твой друг, мой тёзка. И пожалуйста, одевайся потеплее, а то убью белого медведя и привезу тебе шкуру для шубы.

«Так вот вы какие, мои пра-пра. — Лия пристально всматривалась в лицо седой женщины, провожающей в дальний путь сына, и её охватывали сложные, противоречивые чувства. Она не могла не испытывать к своей прародительнице любви и сочувствия, но в то же время жадно подмечала в ней несовершенства, пытаясь разгадать, чем в молодости она очаровала Таира. — Надо бы рассказать ему об этом, иначе тяжело будет жить после таких мыслей», — решила она.

Тем временем Радов, предупреждённый Таиром о том, что вторая матрица — из жизни Айки, взволнованно вцепился в Таха Олина.

— Это моя дочь! — громко шепнул ему на ухо.

— Но ведь она старше тебя! — наивно воскликнул Тах, потом спохватился и успокоил друга пожатьем руки. К Радову обернулась сидящая впереди Лия:

— Выходит, мы с вами родственники? Это же моя пра-пра.

«Вот оно что, — подумал Радов. — Теперь ясно, отчего так тянет к тебе».

Перед показом следующей матрицы Лер удовлетворённо сказал Таиру, что никогда не наблюдал столь чётких и законченных эпизодов — метаморфост на удивление понятлив, выуживает из матриц значительные моменты, и если бы не он, пришлось бы довольствоваться случайными, хаотичными картинками.

В первые минуты эсперейцы, как обычно, сохраняли невозмутимость, зато репликанты были откровенно возбуждены. Радов, Тах Олин, Май и Фатима окружили Таира и стали рассуждать об очередном полёте на Землю.

— Таир, — ворвался в его незаэкранированный мозг Илим, — извини, что без спросу, но ты не подошёл ко мне, хотя понимаю: тебе не до этого. Так вот, хочу сообщить: теперь у тебя много доброжелателей, но не менее и противников, считающих, что нарушение Инструкции грозит планете анархией и рецидивом низменных страстей. Я намеренно изучал несколько дней настрой к тебе и пришёл к выводу: ты не должен сейчас выезжать из Миноса. Твоей жизни, разумеется, ничто не угрожает, но моральное твоё самочувствие может быть сильно испорчено.

Извинившись перед друзьями, Таир пробрался к Илиму и поблагодарил за информацию. Подошла Лия.

— Я осквернила себя плохой мыслью, — глухо сказала она. — И не могла не признаться в этом.

— Что случилось? — встревожился он.

— Когда я рассматривала пра-пра, во мне шевельнулась гадкая мыслишка: «Быть может, увидев Айку старухой, Таир уже не будет так сильно любить её. И потом неизвестно, кого больше захочется ей увидеть в первую очередь — Таира или своего мужа и сына».

Раскосые глаза Таира сурово блеснули:

— Не казни себя, Лия, я тоже думал об этом. Но я ведь возвращаю Айку прежде всего ей самой.

— Так и знала. Я очень люблю тебя, Таир. Прости. — Она порывисто провела рукой по его щеке и быстро удалилась.

Он проводил её хмурым взглядом. Не успел сделать и шагу, как на плечо ему села Тироль.

— Твоя любимая, должно быть, в юности была симпатичной, — защебетала она. — Но я хотела бы знать, в каком возрасте ты собираешься её вернуть?

— Ты очень любопытная, Тироль, — сердито сказал он. — Разумеется, возвращу ей молодость, в самой лучшей её поре. Можешь не волноваться.

— Вот уже и рассердился. — Она обидчиво склонила головку. — Кстати, почему в этом реплицентре нет пальм? Я люблю качаться на пальмовых ветках. Нет, это безобразие — реплицентр без пальм, символических деревьев воскрешения!

— У меня заложило ухо от твоей болтовни, извини. — Таир осторожно снял её с плеча и подбросил в воздух. — А пальма посажена у входа! — крикнул вслед.

Нужно было собраться с духом перед просмотром эпизодов из жизни родителей. В заключение подготовил показ матрицы поэта. Подумал: «Флеминг будет сюрпризом для Айки».