Феникс
Шрифт:
Венеции младая мать
И соименница, из пены
Как тб — возникшая. Колена
Я жарко обнял ей. Она ж,
Дивясь на юный возраст наш,
Как нехотя, с улыбкой важной
Нам плащ свой приоткрыла влажный…
И вот, на лбу моем, меж струй
И водорослей — поцелуй…
Когда ж пурпурно-бирюзовый
День занялся…
СТАРЫЙ КАМЕРДИНЕР
(в дверях, громким шепотом)
Герр Казанова!
(спросонок)
Что? Кто? Ни с места! Что? Раздет!
Не принимаю.
СТАРЫЙ КАМЕРДИНЕР
Я портрет
Принес вам.
КАЗАНОВА
Что за лепет вздорный?
Что за портрет?
СТАРЫЙ КАМЕРДИНЕР
Сказать зазорно,
В каком, поганейшем из мест,
Висел…
КАЗАНОВА
(принимая из его рук портрет, вглядываясь)
Что значит?
СТАРЫЙ КАМЕРДИНЕР
Вот вам крест,
Бог покарай меня подагрой! —
Никто другой, как энтот наглый
Рифмач. Ловкач до этих штук-с!
КАЗАНОВА
(широко раскрывая глаза)
Плащ… Водоросли…
(И — отчаянным криком.)
Замок Дукс!!!
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
КОНЕЦ КАЗАНОВЫ
Но люблю я одно: невозможно.
Книгохранилище замка Дукс, в Богемии. Темный, мрачный покой. Вечный сон нескольких тысяч книг. Единственное огромное кресло с перекинутым через него дорожным плащом. Две свечи по сторонам настольного Ариоста зажжены только для того, чтобы показать — во всей огромности — мрак. Красный, в ледяной пустыне, островок камина. Не осветить и не согреть. На полу, в дальнедорожном разгроме: рукописи, письма, отрепья. Чемодан, извергнув, ждет.
Озноб последнего отъезда. Единственное, что здесь живо, это глаза Казановы.
И надо всем — с высот уже почти небесных — древняя улыбка какой-то богини.
Казанова, 75 лет. Грациозный и грозный остов. При полной укрощенности, рта — полная неукрощенность глаз: все семь смертных грехов. Лоб, брови, веки — великолепны. Ослепительная победа верха.
Окраска мулата, движения тигра, самосознание льва. Не барственен: царственен. Сиреневый камзол, башмаки на красных каблуках времен Регентства. Одежда, как он весь, на тончайшем острие между величием и гротеском.
Ничего от развалины, все от остова. Может в какую-то секунду рассыпаться прахом. Но до этой секунды весь — формула XVIII века.
Последний час 1799 года. Рев новогодней метели.
КАЗАНОВА
(над сугробом бумаг)
Теперь посмотрим этот хлам
Бумажный…
(Читает)
«Хочешь, пополам
Поделим: мне, дружок, урок,
Вам — розы…» Помню назубок!
Тереза? Нет, Манон! — Осел!
«Когда ты от меня ушел,
Я долго, долго…»
(После каждого отрывка, комкая, швыряет письмо в сторону.)
«Черный ад
Вам уготован. Вот назад
Вам перстень ваш. Люблю». Бедняжка.
Монашка! От кольца — бумажка
Одна. А это что? «Вассал!
Нам Бог наследника послал.
Вы крестный».
(Смеясь.)
Понимаю, крестный!
Проказница! — «Вы мне несносны,
И если б не твои, злодей,
Глаза… Готовьте лошадей,
Держите наготове шпагу…»
Воительница! «Под присягой
Клянусь: патрицианки зов
Весь остров Корфу до зубов
Вооружит…» Стих из Талмуда…
«Не забывайте!» — «Не забуду».
«Все позабуду!» — «Нынче в пять,
Вы крестите…» Уже опять
Крещу? «Тебя любить — как в шахту
Без фонаря…» — «К тебе вся шляхта
Ревнует…» — «Обошлись с сестрой:
Ей день, мне ночь…» — «Волны морской
Мгновенней…» — «Жизнь в твоей ладони!»
«В моем туманном Альбионе
Нет черных глаз…» — «За сей Эдем
Всей вечностью плачу. М. М.».
Ты вечностью, а я подагрой!
А это что? Абракадабра
Какая-то!..
(Отшвыривает, берет новое.)
«Жги до костей!
Неистовостию страстей
Прославлены венецианцы».
«Нет женского непостоянства,
Есть только миллионы уст
Пленительных…» — «Клянусь, клянусь…»
«Я в ревности страшнее тигра!»
«Ты нами в кости был разыгран, —
Мой выигрыш!» — «Живу — права,
Помру — отправят!» Какова? —
«Всю кровь мою отдам, чтоб плакал!»
А это что? Таких каракуль
Не видывал! Ни дать ни взять,
Побоище! Должно быть, мать
Водила детскою ручонкой:
«Все кости мне прожег… печенки…»
Безграмотно, но как тепло!
«Пусть филином тебя в дупло
Забьет отмщающая старость!»
«Так медленно сгорал твой парус,
Лазурный огибая мыс
Коралловый…» — «Вернись! Вернись!»
«В тот день, когда, поняв, что — вот он!..»
О эти женские длинноты!
«Прощайте! Порван наш союз!
С простой мужичкой не делюсь!»
«Из гроба поднимусь, чуть свистни!»
«О смерть моя!» — «Верните письма!»
«Простого рода я хоша,
Но тоже у меня душа,
И так что в пору первых ягод…»
(Смеясь, подбрасывает в воздух воображаемого ребенка.)