Феникс
Шрифт:
– Я столько ошибалась в этой жизни. Особенно со Светой. Но так и не научилась видеть дальше своего носа. Мне так жаль, Ирсен. Я совсем тебя не знала и знать не хотела. Ты пришла ночью с Гошей, от вас пахло вином и… И я не выдержала. Света часто так приходила домой. С кавалером, пьяная, вела его в комнату, а к Кате даже не заходила. Я…
По ее лицу покатились слезы. Она смахнула их.
– Анфис Пална, - я сама взяла ее за руки.
– Да, я виновата сама. Запрещала ей все, думала дисциплина, контроль… А Светка только и ждала совершеннолетия и…
– Не надо, - попросила
– Есть, Ирсен, - она подняла на меня влажные глаза.- Есть. Я должна была понять, что ты не такая. Но не разглядела, даже не попыталась. И Гоша имеет право быть счастливым. И Катя. А я ничего не видела за ревностью и злостью… Даже завистью.
Каждое слово было для меня потрясением. Мало того, что я в принципе никогда не слышала откровений от взрослой женщины, так еще и раскаяние, признание ошибок. Все это, мягко говоря, меня ошарашило. Но даже пребывая в шоке, я не преставала поглаживать прохладные пальцы Анфисы. Ей нужна была поддержка. Может поэтому она и продолжала говорить.
– Когда ты уехала, пришел твой папа. Ты знаешь, он у тебя замечательный. Он и с Гошей поговорил, и со мной. Велел нам мириться, потому что только тогда ты вернёшься домой.
Я тихонько засмеялась. Не особенно представляла папа в роли посла мира, но очевидно, он начал скучать сильнее их всех, едва уехала. Все-таки мы с ним всю жизнь вместе.
– Ты знаешь, Гера очень переживал. Говорил, что тебя нужно вернуть, и ему все равно на наши дрязги.
Гера? Ого.
– Папа молодец, - я тоже всхлипнула.
– Да… И теперь я боюсь твоего осуждения, дорогая.
– Да что вы, Анфиса Павловна, за что мне вас судить? Давайте не будем ссориться больше. Вы нужны Кате, она вас так любит. Я очень рада, что Гоша больше не злится. Правда, я как другую реальность вернулась. И мне она очень нравится.
– Правда? – осторожно спросила Анфиса.
Я кивнула и тут же оказалась в ее порывистых объятиях. Ооочень странно. Я вообще не большой фанат нежностей с незнакомыми людьми. А с теми, кто еще недавно хотел меня порвать на британский флаг, тем более. Анфиса, похоже, поняла это и тут же отпустила.
– Ох, я форсирую, да? Извини, пожалуйста. Ты и так для меня так много делаешь…
– Да я ничего не делаю, - изумилась я, пожимая плечами.
– Ты не против моего присутствия в вашей жизни – это уже очень много, Ирсен. Спасибо.
– Пожалуйста, – промямлила я рассеянно и все-таки достала чайник. – Пойдемте в гостиную. Катя, наверно, заждалась конфет к чаю.
– Конечно.
Анфиса достала корзинку со сладостями и отправилась к остальным. Я взяла минутку, заваривая чай, успокаиваясь. Составив на поднос чашки и чайник, присоединилась ко всем чуть позже.
Это был очень странный вечер. По-хорошему странный. Папа травил байки, стараясь фильтровать крепкие словечки, которые в обиходе на стройке. Гоша ржал, угадывая между строк все матюки. Катюша с Бобсом сидели тихие и блаженные. Девчонка под шумок уминала конфеты. Анфиса Павловна то и дело одергивала моего папу фразами типа: «Гера, держи себя в руках. Давай без подробностей при ребенке».
Я грела руки
о чашку с чаем, впечатавшись в бок Гоши. Он не снимал руку с моего плеча, словно держал, боясь, что я снова убегу. Крепко держал. И целовал. То в макушку, то в щеку. Его не смущал ни мой отец, ни Анфиса, ни Катя. Я сама тоже не смущалась как ни странно. Все это было так похоже на… семью. Полную, счастливую. Возможно, именно так и ощущается счастье. Но я еще не была готова полностью им наслаждаться.Около восьми вечера папа поднялся с дивана, кинул в рот орешек в шоколаде, хлопнул себя по коленям, объявил:
– Ну, пора и честь знать.
Я думала, что отец сейчас велит мне собираться, но он не успел добавить, а я начать отказываться.
Катя тут же подпрыгнула.
– Деда Гера, я с тобой!
– Что? – не сдержала я удивления, взвизгнув еще громче Кати.
– Кать, может все-таки с нами? – уточнил Гоша спокойно. Словно он через день отпускал дочь к почти незнакомому дядьке. Или они уже так тесно знакомы? Сколько мня не было тут? Год? Вечность.
– Да, Катенька, Ирсен ведь приехала. Ты не хочешь с ней остаться? – вступила обсуждение и Анфиса Павловна.
Я перестала что-либо понимать.
– Ирсен, ты уедешь сова? – серьезно спросила Катя, сверля меня своими темными глазищами.
– Нет, - ответила я честно.
Меня из этого дома теперь можно вытащить только армейским тягачом. Если он конечно, рискнет.
– Тогда я поеду с дедой. Он поет песню про Комбата и Щорса, - выдала мелочь и отправилась в комнату переодеваться.
– Рюкзачок с вещичками на крючке в прихожей, - буднично напомнил Гоша. – Завтра в садик, как обычно. Заберу сам. Звякните утром, как сдадите. И много пить перед сном не давайте. Мало ли…
– Конечно, Гошенька. Не волнуйся, - заворковала Анфиса Павловна, начиная прибирать чашки с журнального столика.
– Ой, оставьте, я уберу, - попытался вклиниться Гоша.
Но бабушка не послушалась и сама отнесла посуду на кухню.
Отец прошел в прихожую, Катерина уже неслась одетая, сжимая под мышкой старого друга кролика.
– Бобса заберем, - оповестила Анфиса, подошедшая тоже. – Как раз сейчас погуляем, а днем привезу.
– Ээээ, - протянула я, догадываясь, что они все вчетвером собираются ехать к папе с какой-то стати.
Отец снял с вешалки плащ Анфисы, помог надеть и нежно провел ладонями по ее плечам, расправляя невидимые сладки.
Меня осенило: они вместе!
Не придумав ничего сказать, я стояла с упавшей челюстью, пока Катя обнимала меня за коленки, папа целовал в щеку, а Анфиса смущенно улыбалась, пряча глаза.
Едва за ними закрылась дверь, я обернулась к Гоше. Паршивец пакостно ухмылялся, забавляясь моим удивлением.
– Они… Она.. Папа и… - говорила я сбивчиво, захлебываясь воздухом.
– Ага, - кивнул Феникс. – Быстро съехались. Я так думаю, Анфиса дурная была, потому что мужика хотела. Вся злоба от недоеба.
И он захохотал, сам собой довольный.
– Гоша! – Я треснула его по плечу. – Это же папа мой.
– Да он мужик хот куда, Ирс, - продолжал ржать Фенов. – Ты против что ли?