Феникс

— Так Фен или Гоша? — не поняла я.

— Фен или Гоша, — пожал он плечами. — Как угодно.

— Он же Гога, он же Юра, он же Фен, — сострила я. — А по паспорту?

— Игорь Фенов. Вы не могли бы встать вон там? — и кивнул в угол, где стояли два белых зонта, и висела драпировка.

— Зачем?

— Пожалуйста, — попросил он, не объясняя. — Меня разорвет, если я не увижу вас в кадре.

Продолжая немного нервничать, я встала, куда он просил. Гоша достал из ящика стола камеру, вынул из чехла, подошел ко мне, щелкнул каким-то выключателем. Тут же зажглась подсветка из маленьких лампочек. Он подвинул зонты, отошёл, чуть прищурился, прошептал едва слышно:

— Идеально. Наверх посмотрите, пожалуйста.

Я решила не перечить. Всего лишь фотограф. Не маньяк, не насильник. А я-то подумала. Даже лестно должно быть. Кажется, я ему понравилась. Подтверждая догадки, Гоша заговорил:

— У вас лицо невероятное. Первый раз вижу брюнетку с веснушками.

Затвор объектива затрещал, как сумасшедший, отщелкивая кадры.

— И глаза. Такие синие. На фоне холодной драпировки — просто бомбовый эффект.

— Вы фотограф? — спросила я.

— Фотограф, дизайнер, художник. На все руки от скуки. Поднимите волосы немного. Да, вот так. Постарайтесь лицо расслабить и губы чуть приоткрыть.

— Я буду похожа на влюбленную рыбу.

— Неееет. Это вряд ли.

Попытавшись сделать, что он просил, я невольно начала получать удовольствие от процесса. Бархатный голос велел мне делать то одно, то другое, и я слушалась, чувствуя как что-то очень странное, но теплое, рождается в животе и расползается по всему телу, и кровь становится горячее, бежит быстрее по венам.

Понимая, что возбуждаюсь, моментально покраснела. Словно брызнули на щеки кипятка, а внизу живота тут же кольнуло болезненной потребностью. Взглянув на Гошу украдкой, я тут же усугубила эффект, ведь, кажется, именно он причина моего внутреннего пожара.

Наши взгляды пересеклись, и он улыбнулся так, словно прочитал мои грязные мысли.

— Жарко? — спросил он, и тут же сам ответил. — Это от лампочек, наверно.

— Угу, — буркнула я.

Лампочки, конечно, давали тепло, но основная причина была, кхм, немного иной. Хорошо, что фотограф свалил все на инвентарь.

— Голову поверни немного, — снова попросил Гоша, как-то естественно переходя на ты. — Нет, не так. Чтобы волосы не закрывали. Погоди.

Он подошел, положил ладонь мне на шею, мягко надавливая, чтобы я изобразила нужный ракурс.

— Смотри на меня, — потребовал так властно, почти жестко.

Я не смела ослушаться. Что происходит? Его зеленые глаза отравлены, и голос — чистый и сладкий яд. Я словно в каком-то трансе. Угождаю мужчине, которого едва знаю. Камера в руке — это же не повод и не оправдание моего безволия. А удовольствие? Кажется, тоже из отягчающих обстоятельств, но оно отличный повод потакать капризам фотографа.

Грея своей ладонью мою кожу, Гоша чуть отклонился, чтобы снова нажать на кнопку и зарядить новую очередь щелчков затвора. Наверное, его рука не в кадре. А возможно, что и да? Зачем? Для чего он вообще устроил эту фотосессию?

Я смотрела ему в глаза, как он и просил. Не было сил и желания отвести взгляд. Гоша улыбался, словно получал какое-то неземное удовольствие от процесса. Ему все это нравилось не меньше, чем мне. Кажется.

Я с трудом старалась сохранять ровное дыхание, но когда его большой палец чуть погладил, не сдержала тихого стона и прикрыла бесстыжие глаза, чтобы спрятать смятение и стыд.

А камера продолжала расстрел, фиксируя кадры.

— Смотри на меня, — приказал Гоша тише, теперь почти угрожающе.

Я затрепетала, потому что его ладонь оказалась на моей щеке, а большой палец заскользил по нижней губе.

Святые угодники, было непросто выдержать его тяжелый, горячий взгляд. Я изо всех сил старалась не зажмуриться от удовольствия.

— Ирсен, — выдохнул Гоша. — Ты хоть знаешь, насколько невероятная?

Я прокашлялась. Он оставил в покое мой рот, утопил пальцы в волосы, потянул, заставляя запрокинуть голову. Я уставилась на потолок, радуясь, что избавилась от острого взгляда, но одновременно скучая по беспощадным зеленым глазам.

Камера щелкала снова и снова, но в одночасье замолчала. Тут же я почувствовала влажные, горячие губы на своей шее. Меня пробил озноб. До мурашек, до дрожи.

Гоша сжал в кулаке мои волосы, провел ртом влажную дорожку от яремной впадины до уха, прикусил мочку, заставляя меня захныкать.

— Я такого обычно не делаю, — прохрипел он, опаляя дыханием. — Никогда не делаю, если честно.

Оправдывается? Может и мне надо?

— Да, я тоже, — ответила ему сдавленно, даже не пытаясь отстраниться.

Глупости. Как можно его оттолкнуть сейчас? Тогда все закончится. А я совсем не желаю избавляться от невесомых, едва ощутимых поцелуев, которыми он осыпает чувствительную кожу за ухом.

— Ирс… ты… Черт…

Я почти мурлыкала, откровенно наслаждаясь тем, как он сократил мое имя, как произносил его с придыханием, как шумно выпустил воздух, щекоча волосы.

— Хочешь заработать немного? — проговорил он, прижимая меня к себе так, что я почувствовала его возбуждение.

Словно лампочка зажглась над головой. Идея. Озарение.

— Заработать? — я ушам своим не поверила.

— Ну да, — как ни в чем ни бывало подтвердил Гоша, качнув бедрами вперед.

— Ты больной?!

Я оттолкнула его, громко возмутившись:

— Руки убери, придурок.

Он тут же послушался, посмотрел на меня растерянно. Воспользовавшись его ступором, я помчалась к двери. Дикий кот в гостиной уже не казался страшным препятствием на пути к выходу. Краем глаза я заметила, что Флинт-Потрошитель спит на диване возле той самой бедной подушки.

— Ирс, стой. Подожди, — услышала я голос Гоши, когда уже засовывала ноги в кеды.

Нужно было надевать балетки, тогда бы успела удрать.

— Постой, ради бога.

Он поймал меня за руку и встал передо мной, загораживая дверь.

— Выпусти, — теперь пришла моя очередь требовать.

Но Гоша не очень слушался.

— Ты не так поняла, — выпалил он.

— Да, конечно, — огрызнулась я, вырываясь из его хватки. — Пусти уже, придурок.

— Я не то имел в виду. Не… уф, — фыркнул он, закатывая глаза. — Не ту работу, о которой ты подумала.