Феномен Руси, или Народ, которого не было

Итак, согласно теории этногенеза разработанной Л. Н. Гумилевым, Русь это не что иное, как субэтнос древнерусского народа. Данный субэтнос обнаруживает некоторые черты сходства с российским дворянством. Последнее, как известно, также пополнялось не только за счет выходцев из восточных славян, но и за счет представителей иных национальностей.

Что же касается образования древнерусского государства, впрочем, как и государства любого иного, то, как мне представляется, никто еще не раскрыл сути этого явления лучше, чем Фридрих Энгельс. Он утверждал следующее: «Итак, государство никоим образом не представляет собой силы, извне навязанной обществу. Государство не есть также «действительность нравственной идеи», «образ и действительность разума», как утверждает Гегель. Государство есть продукт общества на известной ступени развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимом противоречии с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общество в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах «порядка». И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая себя от него, есть государство» [499] .

499

Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. В кн.: Маркс К, Энгельс Ф. Избранные произведения. В 3-х т. Т.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак. Русь это социальная страта средневекового славянского общества. В состав данной страты, кроме собственно славян, были инкорпорированы и некоторые представители иных национальностей, обычно из числа проживавших со славянами бок о бок. Сам этот термин, по моему глубокому убеждению, имеет славянскую этимологию и обозначает ничто иное, как «красный», каковой цвет во все времена символизировал в индоевропейском обществе кровь и власть. Сейчас уместно обратиться к словам князя Святослава в изложении Льва Диакона: «Мы не какие-нибудь ремесленники, добывающие средства к жизни трудами рук своих, а мужи крови, которые оружием побеждают врага». Принадлежит ли данная библейская реминисценция («мужи крови») [500] самому Святославу или приписана ему Диаконом, мы сейчас не сможем утверждать со всей определенностью, однако же смысл слов русского князя передан здесь совершенно точно.

500

«Мужи крови» — цитата из Второй книги Царств (16:7–8) — Прим. к тексту.

Русы это именно «мужи крови», сугубо воинская общность, в традициях которой снисходительное, если не презрительное отношение ко всякого рода подневольному труду.

Присутствовал ли социальный феномен подобный феномену руси, в иных этнических общностях? Безусловно. Мы все прекрасно знаем, к примеру, о скандинавских викингах (аскоманнах). Между тем, известный историк Стивен Мулбергер в книге «Средневековая Англия» указывает, что слово «викинг» не являлось этническим или расовым определением, а обозначало название сферы деятельности. Не все скандинавы были викингами, и не все викинги были скандинавами. Викинг это «человеком из vik’a», т. е. человек который был связанный с vik’oм или торговым центром. Данное слово, использовалось скандинавами для обозначения торговцев, но торговцев, которые не брезговали пиратством или грабежом. По словам Мулбергера: «Викинги были продуктом торговли, той торговли, которая… приобретала все большее значение для Западной Европы в VIII веке. Растущая коммерческая активность в Западной Европе, по-видимому, породила викингов».

Точно такая же коммерческая активность породила и русь.

Конечно же, пример с викингами не является единственным примером, раскрывающим сущность руси. Здесь можно вспомнить разного рода сообщества морских пиратов или те же хуннские орды, промышлявшие как торговлей скотом, так и набегами на окраинные провинции Срединного государства. Исторических аналогий здесь масса, достаточно вспомнить, к примеру, карибских пиратов.

Любопытно, что профессиональные отношения в среде этой примечательной социальной общности регулировались контрактами и договорами, составленными со скрупулезной точностью. Здесь были нередки «страховые» договоренности, когда члены пиратских группировок принимали взаимные обязательства по взаимопомощи и взаимовыручке по отношению друг к другу. Так, если один из участников договора погибал, компаньоны отдавали его долю добычи вдове. Долю добычи в пиратских экипажах получали корабельный врач и нанятые корабельные мастера.

По словам Я. Эрдеди, пиратские законы точно определяли размер возмещения убытков на случай «производственных травм», ранений и телесных повреждений, понесенных во время пиратских нападений. Вот некоторые примеры: потеря правой руки — 600 испанских талеров серебром; потеря левой руки — 500 талеров; потеря правой ноги — 500 талеров; потеря левой ноги — 400 талеров; потеря одного глаза или одного пальца — 100 талеров; огнестрельная рана в живот — 500 талеров и т. д. И как недоумевает автор: «Странно было не то, что пираты составляли столь тщательно разработанные, детальные договоры, а, собственно говоря, то, что они их выполняли» [501] .

501

Эрдеди Я. Борьба за моря. Эпоха великих географических открытий. Будапешт, 1979 (WWW).

Однако странного здесь ничего нет, особенно, если мы вспомним, что и русь, эти «джентльмены удачи» славянского общества, имели собственное законодательство и оформляли свои договоренности в письменном виде.

В период расцвета пиратского промысла деятельность карибских пиратов уже не ограничивалась захватом отдельных торговых судов. В историю вошли такие выдающиеся военные организаторы, как голландец Ван Горн, француз Легран и одна из самых ярких фигур в истории карибского торгового судоходства, англичанин Морган.

Так, Ван Горн, с бригадой в 1200 человек осадил город Веракрус, взял его штурмом и разграбил, затем переправился на тихоокеанскую сторону материка, опустошил и разграбил перуанское побережье.

Джон Морган, бывший родом из Уэльса, вел морской разбой во впечатляющих масштабах, ему подчинялись целые флоты. Крупнейшей военной операцией Моргана является захват и сожжение города Панамы.

Впрочем, это уже другая история, сейчас же следует задаться последним вопросом этой книги: что мешает ученым историкам признать русь социальным, а не этническим феноменом?

Причины здесь сугубо политические.

Само по себе присутствие иноэтнических элементов в составе руси не означает ровным счетом ничего плохого. Плохими являются те выводы, которые из этого присутствия делаются, причем не только теоретические, но и практические.

Как утверждал известный нацистский палач Генрих Гиммлер: «Этот низкопробный людской сброд, славяне, сегодня столь же не способны поддерживать порядок, как не были способны много столетий назад, когда эти люди призывали варягов, когда они приглашали Рюриков» [502] .

502

Цит. по: Чивилихин В. А. Память. Л., 1983 (WWW).

Мотивы тех же норманистов к отстаиванию своей теории являются, прежде всего, отражением русофобских взглядов некоторых политических кругов Запада. Не случайно основным полем своей деятельности они стремятся избрать вузовскую и школьную учебную литературу, посредством которой, используя административный ресурс, пытаются внедрить в юные головы разрушительные для национального самосознания понятия. Эта тактика по способу действия есть тактика своеобразной «идеологической вирусной инфекции». Безусловно, у норманистов есть некоторая общественная база. Состоит она из прозападно ориентированных людей. Данных граждан история своего народа принципиально не волнует, дело объясняется достаточно тривиальным образом — поскольку на Западе материальная жизнь богаче, то Запад является для них идеалом во всем, в том числе и в идеологии, политике, культуре и т. д.

Информационная война против России началась очень давно, еще задолго до приезда в Россию разного рода Шлецеров и Байеров. Так, например, в 1674 году Якоб Рейтенфельс, достаточно известный автор «Сказаний о Московии», находясь в Риме, подавал несколько проектов распространения католичества в России. Он предлагал отправить в Россию миссионеров под видом врачей, инженеров и мастеров горного дела и давал обстоятельные рекомендации, как действовать в России, с описанием возможных трудностей и препятствий.

Что же касается антинорманизма, то, по своей сути, он является реакцией русского общественного организма, его здоровых сил, на чуждое ядовитое воздействие.

Казалось бы, при изучении вопроса о происхождении руси мы должны быть на стороне антинорманистов, если мы хоть сколько-нибудь любим и ценим нашу Родину— Россию. Увы, все значительно сложнее. История — это, прежде всего, учебник, и она не всегда такова, каковой ее кто-то хотел бы видеть.

Тот факт, что в составе военно-торговых корпораций руси наряду со славянами присутствовали тюрки, финны, скандинавы, какие-то представители иранских и других народностей, не унижает и не оскорбляет русский народ. Будем говорить прямо — на славянский мир, в те или иные времена, оказывали культурное влияние греки, тюрки, германцы, французы, англичане, евреи и т. д., и т. п. Тем не менее, русский народ никому и ничем не обязан. Ровно так же как никому и ничем не обязан любой народ мира.