прану безграничных просторов, оседлал перекошенного Натрещала и снова двинулся в путь, подгоняемый зовом сияющей, мистической, сакральной пищевой цепочки. Диафрагма камеры понемногу закрывалась, по экрану в сопровождении
легкой музыкальной темы поползли титры, но там, под ними, в глубине экрана, еще видно было, как удаляется в сторону леса доблестный воин, великий полководец, истребитель драконов, борец со справедливостью и просто хорошее существо, благородный черный рыцарь-паук Леопольд XVII.