Фэнтези-2011

— Кхе-кхе, малыш, а тебе не кажется, что это жестоко? Вдруг твой папа не рассчитает силы, слишком сильно толкнёт маму и мама обожжётся?

— Мой папа не такой глупый, как вы. Он вначале проверит, настоящая ли мама.

— Интересно, как? У него нюх на колдунов и злых духов?

— Какой же вы глупый! Конечно, нет. Просто все знают, что и колдуны, и злые духи очень долго живут и очень медленно растут. Чтобы обнаружить в доме злую подмену, нужно начать делать всякие глупости. Например, носить воду в дырявой шапке или напялить перчатки на ноги, а сапоги на руки. Если у тебя в доме есть колдун или злой дух, он непременно скажет: «Ой! Как смешно! Пятьсот лет живу на свете, а такой глупости не видел!» И всё. А то, что вы колдун, я сразу догадался. Когда я вас спросил о родителях, вы сказали: «Да я их лет сто не видел!» А у вас нет ни седых волос, ни длинной бороды. А почему? Да потому что вы колдун! Столетние колдуны всегда молодо выглядят.

Гаилай, сражённый столь убийственным аргументом просто наповал, не знал, что и ответить. В разных уголках Ойкумены его не раз обвиняли в колдовстве, но впервые предложили такую необычную систему доказательств.

Феодор Отважный, в отличие от Гаилая бывший отцом нескольких детей, лучше знал, как общаться с малышами, и не хуже знал шотский, но его Гаилай попросил остаться на острове — на том основании, что своим великанским ростом и чёрной повязкой на глазу он испугает любого малознакомого ребёнка. Теперь учёный муж видел, что зря. Такого мальчика, как этот маленький шот, так просто не испугаешь.

Гаилай посчитал, что доверчивого ребёнка будет проще разговорить, чем подозрительного взрослого, и ошибся. Шоты Орочьих островов, судя по всему, учились подозрительности и несговорчивости с пелёнок.

— И всё же, друг, почему ты такой подозрительный? — спросил Гаилай в последней попытке сломать стену недоверия.

— А вы разве не слышали песенку о маленьком мальчике и мнимом воине? — изумился шотский ребёнок.

— Я знаю много легенд, сказаний и песен, но об этой слышу первый раз. Ты не поведаешь её мне?

Мальчик немного посмущался, но, получив ещё сладостей, спел то, о чём просили. И это было больше похоже на страшную сказку для детей постарше, чем на песенку для самых маленьких.

Маленький мальчик возвращался домой и нёс с собой торф для растопки, Светлый вечер почти на покой уходил и ждал лишь сестры своей ночи. В такую пору нельзя детям гулять, в такую пору им надо шаг ускорять, Чтоб скорей попасть к маме домой, в милый дом, что стоит на пригорке. Маленький мальчик возвращался домой, он почти донёс торф для растопки, Когда мнимый воин из тени возник, тени древа большого и старого. С незнакомцами нельзя языками трещать, встретив их, малышам надо шаг ускорять. Чтоб скорей попасть к маме домой, в милый дом, что стоит на пригорке. Маленький мальчик возвращался домой, а мнимый воин шагал за ним бойко. — Эй, куда ты идёшь, юный герой? — Я иду к своей маме, тороплюся домой! — ответил, прибавив шаг, тот малыш, что запомнил однажды: С незнакомцами нельзя языками трещать, встретив их, малышам надо шаг ускорять, Чтоб скорей попасть к маме домой, в милый дом, что стоит на пригорке. Маленький мальчик возвращался домой, а мнимый воин шагал за ним бойко, — Эй, что там смешное на твоей голове? — Моя шляпа, — ответил кратко малыш, тот малыш, что запомнил однажды: С незнакомцами нельзя языками трещать, встретив их, малышам надо шаг ускорять, Чтоб скорей попасть к маме домой, в милый дом, что стоит на пригорке. Маленький мальчик возвращался домой, а мнимый воин шагал за ним бойко. — Эй, малец, что болтается в твоей правой руке? — Это торф, — ответил кратко малыш, тот малыш, что запомнил однажды: С незнакомцами нельзя языками трещать, встретив их, малышам надо шаг ускорять, Чтоб скорей попасть к маме домой, в милый дом, что стоит на пригорке. Маленький мальчик возвращался домой, а мнимый воин шагал за ним бойко. — Эй, дружок, вот я вижу лужок, а на нём, я гляжу, чьи-то овцы! — То мои и мамы, — ответил малыш, тот малыш, что запомнил однажды: С незнакомцами нельзя языками трещать, встретив их, малышам надо шаг ускорять, Чтоб скорей попасть к маме домой, в милый дом, что стоит на пригорке. Маленький мальчик возвращался домой, а мнимый воин шагал за ним бойко. — Эй, дружок, а много ли у вас овец? И сколько из них моими станут вконец? — Ни одной, они все будут наши, — сурово ответил малыш, тот малыш, что запомнил однажды: С незнакомцами нельзя языками трещать, встретив их, малышам надо шаг ускорять, Чтоб скорей попасть к маме домой, в милый дом, что стоит на пригорке. Маленький мальчик возвращался домой, а мнимый воин шагал за ним бойко. — Эх, хотел бы я, чтоб на дереве ты сидел и с высоты его на землю глядел… — И чтобы подо мной была лестница, — оборвал на полуслове малыш, тот малыш, что запомнил однажды: С незнакомцами нельзя языками трещать, встретив их, малышам надо шаг ускорять, Чтоб скорей попасть к маме домой, в милый дом, что стоит на пригорке. Маленький мальчик возвращался домой, а мнимый воин шагал за ним бойко. — Эх, дружок, как бы я бы хотел, чтобы лестница вдруг да сломалась… — Но упал бы не я, а ты, — оборвал на полуслове малыш, тот малыш, что запомнил однажды: С незнакомцами нельзя языками трещать, встретив их, малышам надо шаг ускорять, Чтоб скорей попасть к маме домой, в милый дом, что стоит на пригорке. Маленький мальчик возвращался домой, а мнимый воин шагал за ним бойко. — Эх, хотел бы я, чтобы ты попал в море, злое море, где страшно и воину… — Но чтоб под ногами я чувствовал дно, — оборвал на полуслове малыш, тот малыш, что запомнил однажды: С незнакомцами нельзя языками трещать, встретив их, малышам надо шаг ускорять, Чтоб скорей попасть к маме домой, в милый дом, что стоит на пригорке. — И чтоб дно провалилось… — Но ты утонул. — Чтоб злой дух появился… — И тут же заснул. — Чтоб пираты явились… — И мимо проплыли. — А потом возвратились… — И снова уплыли. — Дерзок ты… — Не дерзче тебя. — Если я накажу… — То только себя. — Твоей маме не нужен молоденький муж? — Мой маме я дороже, чем муж. — Пригласи меня в дом, я достану подарки… — Пригласил бы, да страшно: завоют собаки. — Ты боишься меня? — Боялся бы — плакал. — Ну, испугайся чуть-чуть! — Больно мне надо! — Поболтай, друг, со мной, не обрывай на полуслове! — Нет, срываться с дерева и тонуть в море… — Ты не хочешь? — Да, я не хочу! — Почему ты бежишь? — Я просто быстро иду. — На мгновение хоть встань, дай взглянуть на тебя! — И жизнь моя станет дешевле дрянного вина? — Не дерзи мне! Я воин! Сейчас достану кинжал! — Мог достать бы — достал бы! И ещё ты не воин! Ты такой же воин, как я мышь иль сова! Маленький мальчик возвращался домой и нёс с собой торф для растопки, Воин сзади рычал, воин сзади стонал, но мальчик и не думал оглядываться. Воин требовал и ему угрожал, но мальчик не хотел останавливаться. Воин сзади хотел говорить, но мальчик обрывал на полуслове. А когда завидел дома родного огни, то не выдержал и побежал. — Где ты, маленький, был, где так долго бродил, почему так вспотел, словно бегал? — На болоте я был, за торфом ходил, я за торфом ходил на растопку! Дай прижмусь я к тебе, обниму я тебя, я от собственной тени лишь бегал! — Так ответил, чтоб маму свою не пугать, мальчик тот, что крепко запомнил: С незнакомцами нельзя языками трещать, встретив их, малышам надо шаг ускорять, Чтоб скорей попасть к маме домой, в милый дом, что стоит на пригорке.

«Неудивительно, что дети, воспитанные на таких песенках, с одной стороны, страшно подозрительны, а с другой — удивительно бесстрашны», — подумал Гаилай и, глядя в спину убегающему мальчику, который выхватил из его руки последние сладости, добавил вслух:

— А в кого они такие предприимчивые, даст знать только тщательное исследование материала!

Странствующему историку ничего не оставалось, как признать своё поражение и вернуться на остров, где Феодор не находил себе места от нетерпения.

— Ну как, милый друг, который посчитал, что моим лицом не стоит пугать детей? — спросил он, даже не дав Гаилаю снять мокрую обувь и повесить одежду сушиться. — Ты сумел что-нибудь выведать у этого маленького шота или сразу оторвать тебе язык? Ты, философ из подворотни!

— Феодор, во-первых, столь грубая речь недостойна такого образованного человека, как ты. Во-вторых, подобным обращением ты ставишь в неловкое положение и себя, и меня. Люди начинают думать, что я твой… даже стыдно сказать, потешный раб. Тогда как мы с тобой друзья и… — Гаилай потряс в воздухе указательным пальцем и закончил голосом, исполненным пафоса: — Единомышленники!

Странствующий историк направился к одному из костров, вокруг которого сидели моряки и блаженствовали за кружкой хорошего вина, но Феодор заставил его вернуться.

— Гаилай, или ты немедленно расскажешь, что произошло между тобой и маленьким шотом, или завтра же отправишься исследовать сказания акул, касаток и осьминогов!

Учёный муж остановился на полпути, немного о чём-то поразмышлял, грустно вздохнул, медленно повернулся и вернулся к своему грозному единомышленнику.

— Только потому, что ты обеспокоен судьбой путешествия, я прощу твой тон, который, кстати, в некоторых странах даже рабы посчитали бы за оскорбление.

Он рассказал без утайки всё, что услышал от мальчика, и в конце сделал заключение:

— И всё-таки в чём-то маленький шот и его неразговорчивые родители правы. Какой смысл предупреждать нас об опасности, навлекая на себя тем самым гнев злых таинственных существ, если мы всё равно не поверим? Ведь ты до сих пор не веришь в драконов, хотя я тебе рассказывал, что видел их кости. И рассказам об оборотнях ты тоже не веришь, несмотря на то что в их существовании не сомневаются ни Волок-ант, ни Олаф-рус, которые хоть и побратимы, но совершенно разные люди!

— Хм… — Феодор пригладил бороду и сказал недовольным голосом: — Если здесь замешан враг, который живёт не на деле, а в легендах, то я в тебе очень разочарован, Гаилай. Если корни страха, которым поросла душа нашего лоцмана, тянутся из шотских сказок, а ты так и не смог узнать причину, то я сильно сомневаюсь в том, что кормлю лучшего знатока таких дел.

В порыве возмущения Гаилай топнул по приютившей их на эту ночь земле. Увы, рассеянный учёный не заметил острый камень и поэтому свою оправдательную речь произнес, прыгая на одной ноге. Хотя правильнее было бы её назвать обвинительной:

— Нет, Феодор, я поражаюсь тому, как такая тонкая думающая натура, как ты, способна порой на такие некрасивые поступки! В связи с этим событием мне сразу вспоминается случай из истории Вечного города… О, моя нога! Ой, как больно-то!.. Ну ладно, об этом после. А если возвратиться к сегодняшней ситуации, то как сохранить уважение к другу после того, как ты его на коленях умолял: «Ну дай мне возможность изучить их легенды! Ну оставь меня в стране шотов хотя бы на четыре месяца!» — а он ответил тебе отказом и потом тебя же и обвиняет, что ты их плохо знаешь!

Боль немного унялась, Гаилай перестал прыгать, осторожно сел прямо на землю и, поглаживая пострадавшую ступню, сказал:

— Не все легенды выкладывают чужаку с первого раза. Чтобы узнать всё, нужно время. А времени у меня не было. Мы никогда не задерживались в стране шотов дольше чем на три дня, да и то чаще всего в такой безлюдной местности, в какой никто, кроме отшельника Макнута, не живёт. Я кое-что знаю о шотских легендах, но все мои знания из вторых рук, то есть из уст саксов, знакомых со сказаниями соседей, или со слов шотов, переселившихся к саксам. Возможности общаться напрямую с носителями легенд ты меня лишил. Я, конечно, понимаю, что нас ждёт много других народов, чьи истории необходимо сохранить для человечества, во избежание ненужных слухов замаскировав великую цель под мелкое торговое предприятие, и тебе и вправду могло показаться, что в этом списке сказки Орочьих островов стоят не на первом месте…