Фэнтези-2016: Стрела, монета, искра (CИ)

– Я ищу лорда Десмонда, - обратился Эрвин к воинам.
– Не здесь ли он, случайно?

– Не знаем о его светлости, милорд. Здесь, в трапезной, ваша матушка, милорд.

Вот незадача! Эрвин жаждал увидеть отца. Полгода расчетов, хитроумных переговоров, иносказательных бесед, обещаний, угроз - всего того, из чего плетется ткань политики. Затем - месяц дороги в размышлениях и ожидании нынешней встречи. Один-единственный разговор с отцом, одно-единственное "да" должно увенчать все старания! И Эрвину не терпелось его услышать.

Однако, если сейчас уйти, мать будет оскорблена, что сын не захотел повидаться с нею. Что ж... Эрвин раскрыл дверь малой трапезной.

Герцогиня София Джессика Августа являла собою суть и смысл светской жизни Первой Зимы. Не будь ее, замок жил бы лишь турнирами и воинскими посвящениями. Она же привносила в Первую Зиму душу.

Леди София поощряла музыку и живопись, устраивала певческие состязания, открывала театры. По-детски радовалась каждому найденному ею таланту, столь же бурно разочаровывалась. Неизменно приходила к выводу, что люди пусты, поверхностны, грубы и недостойны ее стараний, однако не оставляла своей деятельности. Заботясь о душах горожан, она изматывала епископа и святых отцов требованиями прочесть проповедь на ту или иную тему, вступала в теологические споры, обвиняла в безразличии и глупости. Затем, добившись желаемого, жертвовала церкви огромные суммы и следила, чтобы деньги были истрачены исключительно на фрески и скульптуры.

Не меньше пятисот золотых эфесов в год герцогиня раздавала полудюжине госпиталей, ею же учрежденных. При этом она почитала медицину грязным, омерзительным ремеслом, брезговала появляться в палатах и никогда не интересовалась, на что расходуются ее пятьсот эфесов. Эрвин подозревал, что добрая половина этой суммы оседает в карманах госпитальных управителей.

– Мой милый Эрвин!..
– всплеснув ладонями, герцогиня вышла навстречу сыну и стремительно поцеловала в обе щеки.
– Как ты добрался? Дорога развлекла тебя или утомила?

Не дав ему времени ответить, мать сама же продолжила:

– Южный Путь так мучительно безвкусен, так пуст... Люди мельтешат на станциях, кричат, торгуют, желают чего-то. Я истощаюсь, находясь среди них. Хочется ночевать в поле, а в городах вовсе не открывать дверей экипажа. Лишь горы приносят успокоение...

Эрвин попытался заверить леди Софию, что доехал хорошо, сохранив душевное и телесное здоровье. Герцогиня положила ладонь сыну на плечо, давая понять, что слышит его, а сама обернулась в сторону слуг на приставных лестницах, развертывающих по стене яркое полотнище.

– Нет же, нет! О, боги! Что вы делаете? Это "Сошествие Праматери Янмэй", в нем столько празднества! Ему следует висеть вон там, против южных окон, и оно заискрится. Сюда поместите нечто помягче, что-нибудь тенистое...

– "Агата в гроте косули"?
– предложила Иона.

– Да, да, словно с губ сняла!

Эрвин огляделся. Три гобелена уже нашли свое место на стенах, еще несколько полотнищ слуги с величайшей осторожностью переносили по залу. Люстры свисали с потолочных стропил так, чтобы выгодно освещать те или иные фрагменты полотен. В воздухе висела щиплющая мелодия, навевающая не то мечтательность, не то зеленую тоску.

– Миледи, гобелены?..
– удивился Эрвин.

– Да, дорогой! Ты тоже чувствуешь, как они хороши здесь? В замковой часовне для них было слишком мрачно.

– Но это же малая трапезная, она - для слуг!

– Только не во время свадьбы, мой милый. Челядь разместится во дворе, под открытым небом. Здесь будет музыкальный салон, - и громче, слугам: - Свечи выше - те, что возле Праотцов! Праотцы пасмурны, как им и подобает, а пятно света на лицах все испортит.

Музыкальный салон?.. Эрвин поднял брови. В замке Первой Зимы - этом угрюмом бастионе? Что ж, возможно, и неплохая идея. Это развлечет первородных гостей и смягчит суровость замка, а графиня Сибил Нортвуд позеленеет от зависти, что само по себе забавно. Но вот мастерство музыкантов оставляло желать лучшего. Клавесин, арфа и свирели мучительно старались попасть в унисон, но никак не справлялись с трудной задачей. Одна из свирелей уносилась галопом вперед, словно конница авангарда, клавесин рысил следом, арфа погружалась в отрешенное самосозерцание. Именно она и придавала оттенок тоски. Судя по одежде, свирели были из группы бродячих артистов, а клавесинист и арфистка - горожане Первой Зимы.

– Крестьянское ополчение идет в бой, - прокомментировал Эрвин.
– Чудеса выучки и дисциплины.

– Не рань мое сердце еще глубже, жестокий отпрыск, - вздохнула герцогиня.
– Они довольно неплохи каждый в отдельности, хотя вместе еще не сыгрались. Но я поработаю с ними вечером, ночью и завтра также.

Масштаб подготовки неприятно поразил Эрвина. Эта свадьба - жест отчаяния! Праздновать ее так бурно - все равно, что выставлять на показ собственный позор!

Да, возможно, Иона радуется отъезду из Первой Зимы - сам Эрвин тоже радовался, отправляясь в столицу. Да, может быть, со временем, сестра полюбит мужа. Но то и другое не имеет значения. Виттор Шейланд не высокороден и чертовски богат. Любой, у кого имеется в голове хоть унция мозгов, сделает из этого очевидные выводы. Великий Дом Ориджин проиграл очередную схватку с нищетой и выплачивает дань победителю.

Эрвину захотелось крикнуть во весь голос: "Остановитесь! Снимите проклятые гобелены, прекратите репетицию! Отмените этот праздник унижения!" Но - рано. Требуется отцовское "да", а до тех пор Эрвин не в силах повлиять на что-либо.

– Мама, расскажи мне, - учтиво спросил молодой лорд.
– Как ты живешь? Что на душе?

Взгляд леди Софии уплыл к небу.

– Весна ли, свадьба ли... Я ощущаю проблеск теплого света, словно иду навстречу восходящему солнцу. Хочется, неймется передать это - тебе, Ионе, отцу, всему миру. Света может быть так много, его на всех хватило бы! Я жажду, чтобы все его почувствовали, и не могу найти способ. Все так тщетно...

Эрвин украдкой переглянулся с сестрой.

Два года назад нечто сместилось в душе герцогини. Рихард Ориджин - краса и гордость северного рыцарства, старший сын леди Софии - отплыл каравеллой из Беломорья, направляясь на юго-запад, в Закатный Берег. Экспедиция не была военной, молодой лорд Рихард по поручению отца должен был провести несложные переговоры с западниками, потому взял всего один корабль эскорта. Обе каравеллы исчезли без следа - не пришли в Закатный Берег и не вернулись в северные воды.

С тех пор герцогиня София Джессика вела с богами непрерывный мысленный, лишь ей одной понятный диалог. Она словно верила, что существует какой-то, хоть сколько-нибудь значимый ответ...

Леди София продолжала с упоением в голосе:

– Святые отцы ничего не знают, я давно убедилась в этом. Их слова - эхо других слов, а те были эхом третьих, а те - четвертых... Цепочка призраков. Во всем этом слишком мало жизни. Лишь творения богов - Священные Предметы - даруют подлинный свет. Эрвин, дорогой, ты непременно должен отправиться со мною в святилище. Я хочу научить тебя смотреть на Предметы моими глазами - в них столько радости!

– Да, миледи, - покорно кивнул Эрвин.

– Я составлю вам компанию, - подбодрила брата Иона, тронув за локоть.

– А верно ли говорят, - обратилась к Эрвину мать, - что император Адриан также близко заинтересовался Священными Предметами? Правда ли, что он изучает божественные творения, в надежде раскрыть их тайны, научиться говорить с ними?

– Да, миледи. Владыка Адриан поручил такую задачу магистрам Университета Фаунтерры.

– Как мудро! Предметы - это высшая истина, воплощенный свет! Они способны озарить и преобразить любую, даже самую ничтожную душу...