Феранисса - Странная Любовь

Дверь открылась. На пороге возникли два брата Ливар и Аскелат.

– Привет! Навиар дома?!

– Сейчас позову, - злостно сообщила Тьянатия, а во взгляде мелькнула ревность.

Как только она вошла в комнату след вампира уже успел остыть.

– Ах ты жалкая сволочь!
– выкрикнула она и братья поняли, что ловить тут уже нечего и двинулись прочь.

Улица их встретила холодом, а затем им встретился и сам Навиар.

– Что, опять поссорились?!
– ехидничал Ливар.

– Надеюсь больше никогда не сойдемся.

– О, да это прям сказка будет!

– Лучше бы так оно и было.

– У моего брата сегодня посвящение в вампиры так сказать, - гордо заявил Аскелат, хлопая по плечу брата, тот слегка напряг губы и улыбнулся.

Вскоре жертва была найдена и загнана в угол, а затем последовал роковой укус. Клыки Ливара впились мужчине в шею и горячая кровь заструилась по горлу, продолжая литься внутрь и он почувствовал боль.

Наслаждение кровью. Боль оставалась по прежнему мучительной. Не было желания далее испивать этот сладкий напиток. Жертва трепыхалась и старалась вырваться, но это только еще больше раззадоривало чувства болевых разнообразных ощущений. Затем кожа на теле сделалась дряхлой, и ослабши, жертва умерла.

Ливар откинул в сторону дохлое тело и жадно утер рукавом рот, белая стильная рубашка запачкалась горячей кровью, клыки его сверкнули в темноте. Он не двигался с места, а просто застыл на мгновенье, а боль пульсировала по телу.

Даже яростная, неистовая жажда крови и запах смерти не смогли заставить его двигаться. Он знал, что Аскелат - брат его, - рядом, но не заговорил с ним. Ему казалось, стоит произнести хоть слово, и он заплачет от боли.

"Почему именно я? Почему я родился эмпатом? Где чертова справедливость, когда она так нужна!" - подумал он.

Он радовался наступлению ночи и наслаждению. И был вынужден держать теперь рот рукою, чтобы не закричать от боли. Он опустил веки и прислушался. Шумные улицы города дали о себе знать. Вновь открыл глаза, и увидел блеск глаз Аскелата стоящего перед ним.

Затем он сосредоточился и почувствовал, как пульсирующая энергия внутри его тела тонким длинным языком коснулась губ брата, а затем губ третьего находящегося рядом с ним. Исходящая синими сгустками из его ноздрей энергия в мгновение проникла внутрь тела остальных, словно растапливая органы в их телах, массируя сердца, и с каждым биением, наслаждение насыщение кровью росло. Жар угасающего пламени жизни жертвы, заставил поморщиться его от резкой боли в лице.

Когда наконец все было закончено двое присели в переулке опершись о пятиэтажный дом, а Ливар поправил одежду на теле: Новые брюки темных тонов с ремнем, белая рубашка и довольно бесформенные белые туфли. Он не спешил и, поправляя на себе одежду, испытывал лишь пульсирующее раздражение. Причесываться было больно, волосы, заразы, растрепаны и напоминают прическу аборигена. В конце концов он просто вытряс из волос пыль и песок, - следствие недавней борьбы с жертвой, - и благополучно присел.

"Очень приятно было бы причесаться, но для этого нужно зеркало!" - подумал он.

– Ну и слава дьяволу, ты решился на посвящение.

Ливар косо посмотрел в сторону Аскелата напрягая темное зрение.

Посвящение - это слово для любого вампира значило огромное значение. Именно после посвящения молодой и неопытный вампир входил во взрослую жизнь. С этих пор он мог делать что угодно и родители его, не могли запретить что либо ныне. Если конечно у него есть родители! Посвящение происходило по достижении трехсот лет.

Ливар был младшим братом Аскелата, тот давно уже вошел, - лучше сказать влился, - во взрослую жизнь.

– Одежду можно отстирать, ну или выкинуть напоследок, - прошептал от остатков наслаждения Аскелат.

Ливар улыбнулся в тени.

– Как твоя боль?
– довольно смело поинтересовался третий, который до сего момента молчал.

– Уже не больно, - не слишком уверенно произнес он, - остались кое-какие ощущения на кончиках пальцев, но это уже просто покалывания.

Аскелат побледнел, но не настолько, чтобы Ливар увидел это.

– А мне обязательно убивать, да?
– вполне серьезно спросил Ливар.

Ну что за странный вопрос для того кто живет в ночи.

– Мне нравится убивать, - с коротким смешком заявил Навиар.
– Мы охотники, а люди наша добыча. Наша еда. Мне кажется это весело, - кончики его рта на мгновение дернулись изображая подобие улыбки. О, да, ему это действительно нравилось!

– Тебе похоже нравится убивать не только людей, но и себя с Тьянатией!
– смеясь заявил Аскелат, - Как будто ты какой-то садист. Был бы ты человеком, так не делал бы, хотя кто знает.

Ливар замолчал, затем достав черную флейту принялся вертеть в руках. Он еще долго смотрел на обоих с выражением какого-то тревожного удивления, а потом медленно отвел глаза в сторону и увидел молодую людскую женскую особь и их взгляды встретились. И увидел в ее улыбке и лице сияющее солнце. Он испугался, и страх его передался девушке, в ответ она подпрыгнула сидя на стуле с громким "Ай!".

– Почему ты не боишься смерти?
– уловил он левым ухом.

– Ну ты же ведь ее не боишься. Или я не прав? Эй Ливар, а ты боишься смерти?!

Он не ответил. Он мысленно увидел солнце - огромный пламенный шар, одаривающий землю своими сыновьями и сестрами лучиками, - и вздрогнул. А потом его вновь вырвал голос.

– Что случилось?
– спросил Аскелат.

– Я боюсь смерти, - ответил машинально Ливар, подчеркивая сказанное кивком.

А затем он вновь замолчал, до того момента как девушки двинулись прочь из кафе, хорошо перекусив и вдоволь наговорившись. Он почувствовал их первобытный страх. Страх который можно почувствовать только находясь на волосок от смерти, и только тогда, понять как вся жизнь проносится у тебя перед глазами.

Ливар определенно чего-то ждал, ждал такого, что непременно должно произойти, он не зря выбрал именно этот переулок и это место.

***

Ночь была тихой, но не теплой: ночь для любви и страсти, нет скорее - ночь любви и ненависти. В парке, что расположился рядом от кафе где сидели несколько людей, было очень тихо, и лишь чей-то звериный вой прерывал тишину, а рядом на дороге по склону ехал грузовик.

"Я умираю, - подумал водитель, - я умираю от бесконечного счастья.
– эта мысль понравилась ему. Это была отличная фраза возникшая у него в мозгу, в совсем не подходящий момент".