Фея мёртвого города

– А ты как думаешь?

– Наверное, не так, как истекать кровью от ножевых ран. А мы с тобой очень похожи, не считаешь? Оба мертвы для остального мира.

– Так, я не дышала?
– Мне все еще с трудом удавалось поверить в эту историю, слишком фантастической она казалась, лишенной всякого смысла - люди не оживают после того, как сломали себе хребет.

– Жуткое зрелище, - ответил мужчина с отвращением, пошевелившись на кровати.
– Открытые глаза, глядящие в пустоту, обескровленные губы, неестественно вывернутая шея. Не хочу вспоминать, хотя все же закончилось хорошо?

– Меня должно это порадовать?

– мрачно улыбнулась я, не чувствую уже ничего - ни спокойствия, ни особого разочарования.
– Вряд ли меня вообще ожидало что-то хорошее. Они наверняка не собирались просто познакомиться и пригласить меня на ужин в дорогой ресторан.

– Возможно, все это к лучшему.
– Марк потянулся, так, что хрустнули кости.
– Ты для них мертва, так что у нас есть время обдумать дальнейшие действия.

– Дальнейшие?
– Мне почти удалось подавить внезапный истерический порыв, сведя его до слабого жалкого смешка.
– О чем ты, черт возьми?

– Они не отступятся, можешь мне поверить, - как знаток ответил мужчина.
– Даже твой труп вряд ли их особо убедит. Тот парень был полным олухом, раз просто ушел, заметив, что ты не дышишь.

– А что он, по-твоему, должен был сделать? Вызвать скорую?

– Забрать с собой.
– Услышав в ответ тишину, Марк сообразил, что сболтнул лишнее.
– Не бери в голову, теперь ты в безопасности. Тебе нужно время на исцеление.

Почему он говорил об этом с такой уверенностью, хотя я сама не понимала, что происходит?

Неужели Марк верил в мое бессмертие, вознося меня чуть ли на уровень Богов, совершенно не понимаю природу этой способности? От его слепой веры становилось только хуже, ведь я знала, что раздала практически всю энергию, ничего не оставив для себя.

– А если нет? Если я навсегда останусь... такой?
– Этот вопрос должен был прозвучать, какую бы боль не принес с собой. Сердце застыло, словно обидевшись на мои слова.

– Я позабочусь о тебе.

– Надеюсь, сделаешь это быстро?
– Мой голос упал до шепота, став сродни порыву обессиленного ветра.

– О чем ты? Черт. Нет.
– Марк резко подскочил на постели, отчего матрас заходил ходуном, через секунду я увидела его глаза, в которых плескалось неподдельное удивление.
– Я говорил... о...

– Я поняла, о чем ты, - прервала его я, зная, что мой взгляд стал совершенно непроницаемым.
–

Но мне это не нужно. Ты же знаешь о последней воле.

– Закроем эту тему.
– Мне показалось, что ему стало некомфортно, потому что он неожиданно отвел глаза, уставившись в окно, за которым вовсю распускалась ночь.
– Найди себе другого палача.

– А чем плох ты?
– Я уловила суть, впервые став ведущей в нашей игре без правил. Марку это не нравилось, и он внезапно стал для меня уязвимым, даже человечным.
– Не скромничай, я верю в твои таланты.

– Зря, - сухо бросил он, оглядываясь.
– Знаю, сейчас ты не в себе, и смерть кажется удачным вариантом, но можешь забыть об этом, я тебе не позволю.

– А тебе не кажется, что неправильно обрекать человека на вечные мучения? Меня сплавят в какой-нибудь реабилитационный центр, а там забудут. Ради этого стоит жить? Ну же, ответь мне.

– Просто отдыхай!
– рявкнул Марк, сжимая руки в кулаки и ударяя по матрацу, отчего мое тело слегка подскочило вверх.
– Хватит меня нервировать. Я тебе что-нибудь приготовлю.

– Я не голодна.
– Мне действительно ничего не хотелось, словно голодовка могла что-то изменить, например, отправить меня на тот свет.

– А меня это не волнует.
– Мужчина поднялся, уходя из моего поля зрения.
– И да, человек может прожить без еды до восьми недель, так что найди что-то более действенное.

До меня донесся звук удаляющихся шагов, а потом звон посуды - он действительно собирался что-то для меня приготовить. Я бы умилилась, если бы не то плачевное состояние, в котором находилась. По-моему мнению, не имело смысла поддерживать тело, которое отказывалось работать. Просто бесполезный придаток - моя тюрьма. Я всхлипнула, больше не пытаясь сдержать слезы, хлынувшие горячими потоками и остывавшими на щеках. Они раздражающе медленно скользили по коже, задерживаясь у линии челюсти, чтобы потом спуститься по шее на грудь. Печальный финал, мне было проще думать об этом как о конце, чем поддерживать хоть какую-то надежду. Это требовало слишком много сил. Я хотела, чтобы это закончилось быстро, лишь бы избежать встречи с родителями или Ильей, не видеть этих псевдо-сочувствующих взглядов, заставляющих ощущать себя жалкой.

– Я приготовил суп-пюре, думаю, тебе удастся втянуть его через трубочку.
– Марк вновь прервал мои размышления, буквально вырывая из когтей разрушающей депрессии, с каждой секундой делающей меня все слабее и унося все дальше от реального мира.
– Попробуй, должно быть вкусно.

Я демонстративно отвернулась, вновь почувствовав на своих губах тонкую пластмассу.

Мужчина что-то прорычал себе под нос, но сдержался от прямых угроз. Но просто схватил меня за подбородок и слегка повернул в свою сторону, просовывая соломинку между моими стиснутыми губами.

– А теперь ешь! И не хочу слышать никаких отговорок. Можешь пока тешить себя мыслью, что когда ты поправишься и сможешь двигаться, я разрешу тебе пару раз врезать мне.

Суп был слишком густым, с трудом поднимаясь по трубочке, но в защиту Марка стоило сказать, что готовить он действительно умел, сделав нечто нежно-сливочное с грибным вкусом.

Только с первым глотком я поняла насколько проголодалась, но вместе с чувством насыщения пришла и усталость, слишком резко затуманившая сознание, не оставляя никаких шансов на сопротивление.

– Что ты туда подмеша...?
– Язык не слушался, отчего часть слов просто исчезала, но мужчина понял, что я пыталась произнести.

– Снотворное, - беззаботно ответил он, отставляя глубокую тарелку в сторону и внимательно наблюдая, как мне становится все сложнее сфокусировать взгляд.

– Надеюсь лошадиную дозу?

– И не надейся.
– Марк приблизился, хотя его лицо стало лишь размытым пятном, лишенным прежним черт.
– А теперь спи.

Его рука коснулась моей щеки, а дальше я уже ничего не чувствовала, погрузившись в глубокий сон, оставшись без всяких видений.