Фея с улицы Иркутской дивизии

— Между прочим, в наше время это уметь вовсе не обязательно. Достаточно хорошо изучить инструкцию к стиральной машине-автомату. А готовить я и сам умею.

Вот так, и на вопрос конкретно не ответил, и вроде по носу щелкнул: любопытство не порок, а большое свинство, как говорили ее друзья детства. Если главный даже и не женат, у него вполне может быть знакомая женщина, которая вышеупомянутую инструкцию как раз изучила.

Но это все мелочи. Потому что если сначала Сима общалась с главным относительно дружески, оставляя за порогом — то есть мысленно — не относящиеся к делу рассуждения, то когда дошло до дела, тут-то все и случилось. Иными словами, тут они и сцепились.

Теперь Серафима поняла, почему Вера — женщина в то время одинокая и на холостых мужчин посматривающая — всерьез Ивана Матвеевича не приняла. Вернее, приняла настолько всерьез, что к себе это отношение никак не применила. Она, видимо, и представить себе не могла, что такой педантичный и даже занудный человек может испытывать к женщине какие-то неофициальные чувства.

Бывают такие мужики, которых в постели представить трудно. На трибуне, в президиуме — да, а вот в интимной обстановке — ну, хоть убей, никак!

Может, Сима сама его спровоцировала. Может, он только и ждал момента, но наехал на нее по полной программе.

— Вадим Николаевич, понятно, человек романтический, мечтатель… — почему-то назидательно заговорил он.

Директор — и вдруг мечтатель? Сима чуть не захохотала во весь голос.

— Он представляет себе будущее, — невозмутимо продолжал главный, — как торжество квалифицированного труда. И работники при этом сплошь все как один люди сознательные и без дурных привычек вроде пьянства на рабочем месте.

Это главный так шутит, поняла она. Имеет в виду, что директор не видит ничего плохого в том, что рабочие пьют прямо у станка, а думает, будто в конце концов они сами усовестятся и это прекратят.

— Так о чем я говорю?

— О том, что это его завод, — нудно заметила Серафима, — пусть как хочет, так себе его и представляет.

— Он идеалист, но вы-то! — продолжал наезжать на нее, как выяснилось, этот Иван Матвеевич. — Вы почему его не остановили, почему не объяснили, что он не должен был идти на поводу у работников? Причем как раз не у сознательных рабочих, а у анархически настроенных заводил. Которые решили, что никто не посмеет с ними разобраться по закону, а так и будет закрывать глаза на все эти безобразия… Мы же с вами инженеры!

— Ну и что же? — фыркнула Сима. — Подумаешь, инженеры. Я уже давно этим не горжусь.

— Вот и напрасно, — сказал тот с сожалением и взглянул как-то свысока, словно Сима сморозила бог знает какую глупость.

«Я превращу его в жабу! — мстительно подумала она. — Он будет сидеть и раздуваться от важности, но, кроме «ква», ничего не сможет сказать!»

Главный инженер что-то прочел в ее глазах и удивленно качнул головой:

— А вы не любите критику.

— Кто ж ее любит? — сказала Сима, поднимаясь из-за стола. У нее сразу пропал аппетит. Угораздило же сесть за один стол с этим… критиком! Кто вообще дал ему право так с ней разговаривать?

— Вы же не доели, — заметил он с некоторой виноватостью.

Догадался, что не стоит вести серьезных разговоров за обедом?

— Спасибо, не хочется! — сказала Сима и пошла от стола. Но, вспомнив, что оставила сумочку на стуле, вернулась.

Иван Матвеевич уминал свой обед как ни в чем не бывало. Толстокожий носорог! И аппетит у него… просто обжора какой-то. Сейчас она уйдет, а он втихомолку доест ее обед!

Сима нарочно так себя разозлила и нарисовала себе картину, которая, конечно же, не могла иметь место, но тем не менее села опять за стол и спокойно все доела, не обмолвившись с Гвоздевым ни словом.

Глава 15

Все еще вне себя от разговора с главным инженером, Сима пошла в бухгалтерию. Она хотела увидеть наконец Веру и попенять ей на то, что та уже десять дней не объявляется. Ни по телефону, ни являясь лично, хотя до того, как Серафиме сломать ногу, она могла по два раза в день вроде невзначай появляться в цеху, чтобы увидеть подругу и поговорить с ней.

Сима недаром решила сделать первый шаг, причем лично, потому что чувствовала себя несколько виноватой в том, что она просто-таки навязала Вере пьяного Володьку. Она же знала, что Вера вовсе не боец, что она не сможет строить Сумятина так, как строила его Сима. Вера наверняка будет идти на поводу у Володьки, и в конце концов он сядет ей на шею. Станет говорить ей гадости, в запойные периоды яд из него прямо-таки сочился, приходить домой поздно и при этом чувствовать себя хозяином в Веркиной квартире.

В бухгалтерии никого не было — все разбежались на обеденный перерыв. В кабинете Вера сидела одна и, уставясь в одну точку, задумчиво жевала булку с йогуртом.

— Вера, — окликнула ее Сима.

Та от неожиданности подскочила и жалобно уставилась на подругу.

— Ты меня испугала.

— Чего это ты такая нервная — бояться средь бела дня? Что-то ты меня совсем забыла.

— А я думала, это ты… сердишься на меня из-за Володи… Так нехорошо получилось!

— В каком смысле нехорошо? Он что, уходить от тебя не хочет?

Вера опустила глаза и стала сосредоточенно скрести ложкой по коробке.

— Вообще-то я его и не выгоняла… Или ты считаешь, что должна была? Просто я подумала, что раз он тебе больше не нужен…

— Не нужен, — согласилась Сима.

Вера облегченно вздохнула:

— Значит, ты не сердишься?

— Конечно, не сержусь, глупенькая. Я же сама предложила, чтобы он к тебе ушел. А потом переживала. Думала, надо же — такого обалдуя подруге навязала!

— Ничего, я даже рада. Все не одна… — Она с испугом взглянула на Симу, но, отметив ее равнодушное лицо, добавила: — Только он уж очень много борща варит.

Серафима фыркнула, не в силах сдерживаться, и расхохоталась. Потом, смяв улыбку, все же спросила:

— А во всем остальном он тебя устраивает?

Вера опять помедлила. Ее положение и в самом деле было двусмысленным: одно дело, когда подруга уступает тебе свою юбку, и совсем другое — мужчину.

— Непорядочно это как-то, — высказала она вслух обрывок мысли, но Сима поняла.

— Брось! В этой ситуации я вижу только одно «но» — если ты в какой-то момент разочаруешься в Володьке и станешь винить во всем меня.

— Не стану.

— Тогда что ж, тогда успехов тебе. Кто знает, может, Сумятин искал как раз такую, как ты, и столкнулся со мной по чистой случайности…

— Я думаю, он меня не любит, — нехотя произнесла Вера, — но, с другой стороны, все это еще может перемениться, не правда ли? Бывает же, что человек влюбляется не с первого взгляда, а после того как поживет, осмотрится…

— Бывает, — подтвердила Серафима, впрочем, не очень уверенно. Но с другой стороны, недаром говорят французы, что в каждой паре один целует, а другой подставляет щеку. Иными словами, и сила любви, и способность к любви каждого — величина такая относительная, что ожидания Веры не лишены основания…