Фея с улицы Иркутской дивизии

— Так решила жена. Она вышла замуж во второй раз, и ее новый муж усыновил мою дочь. Психологи сказали, что у девочки очень нестабильная нервная система и ей противопоказаны нервные нагрузки. Жена решила, что девочка должна знать одного папу.

За две минуты своей пылкой речи он уже два раза сказал фразу: «Жена решила».

— А что решил ты?

— Что она права, — сухо ответил он.

То есть она объяснила себе все по-другому. Мягкостью его характера. А теперь, пожалуй, можно было бы найти другое объяснение. Например, то, что девочка родилась нервной и нестабильной неспроста. И жена недаром ушла от него, такого хорошего, обеспеченного, забрав ребенка. Редко случается так, что жены оставляют мужьям квартиры. Чаще — наоборот. Выходит, жена Михаила готова была оставить ему все, что угодно, только бы быть от него подальше. Да еще чтобы он с дочерью не встречался.

«Во что ты опять влипла, Назарова?!»

Глава 19

В тот день Сима пришла на работу — даже странно об этом вспоминать! — со следами пальцев Михаила на шее. В запале она не сразу почувствовала, что ей вдруг стало трудно дышать. Но потом он разжал пальцы, и Сима задышала, а потом как-то и забыла. В транспорте ехала — с шарфиком на шее, а в кабинете разделась и сразу села за стол, документы просматривать.

Сима была так удручена своим — как говорит сын Алексей — попадаловом, что взглянула на себя лишь в карманное зеркальце, губы подкрасила, да и все.

Хорошо, первым заметил синяки Гвоздев и спросил изменившимся голосом:

— Что это у вас на шее, Серафима Евгеньевна?

Ругая про себя собственное легкомыслие, она подбежала к большому зеркалу, висевшему перед ее кабинетом, одному на двоих с главным инженером, увидела на шее медленно чернеющие синяки.

Она покраснела — как стыдно-то перед Иваном Матвеевичем! — поспешно набросила на шею шарфик.

— Да это так, один урод схватил, — буркнула она, закрывая дверь своего кабинета во избежание новых вопросов.

Что Гвоздев о ней подумает!

Но он все-таки заглянул к ней минут через двадцать.

— Серафима Евгеньевна, а вам не нужна моя помощь?

— В каком смысле? — растерянно спросила она, погруженная в бумаги. Опять забыла про синяки.

— Например, справиться с этим самым уродом.

— А что, это мысль!

Она исподтишка оглядела крепкую фигуру главного инженера. В самом деле, если Михаил станет доставать ее, требовать встречи, можно сослаться на то, что у нее теперь другой мужчина. И попросить, чтобы Гвоздев ее проводил.

А она еще мимоходом подумала: не завести ли служебный роман? Станет Гвоздев связываться с женщиной, позволяющей кому ни попадя себя душить! Это она так пошутила.

Неужели она совсем не умеет разбираться в людях? Вот потому и меняет мужчин, что не видит в них очевидного. Того, с чем она не сможет жить.

Мужчин… Только ли мужчин? Ведь Серафима почти так же прокололась и с Верой. Тоже особенно не утруждала себя рассуждениями. Может, это ей наказание за то, что лезет в чужую жизнь?

Вообразила себя… феей! Будто она может то, что другие не могут. А вы говорите почаще, что Серафима — особенная, она и будет стараться!

Отчего Сима решила, что, надев на Веру платье Золушки, этим изменит ее суть?

Теперь она понимала, почему в свое время потянулась к ней Вера. Ей наверняка Сима показалась любимицей фортуны, и хотелось понять секрет ее успехов. Все тех же отмеченных ею вех: несколько мужей, свой дом, трое детей. Всегда неунывающая яркая Сима.

Ее охватило уныние. То есть до сего момента Серафима Назарова нравилась самой себе. И то, как у нее все ладно получается в жизни, и как она удачно вылезает из самых пиковых ситуаций. Впору закричать: хотите завидовать, завидуйте, есть причина!

А теперь она взглянула на себе со стороны. Самонадеянная особа без чувства самокритики. Не привыкшая себя утруждать долгими размышлениями. Живущая по принципу «что хочет моя левая нога».

Потому она и влипает во все эти романы и неудачные браки. Несется по жизни, закусив удила. И все ей по барабану! Завидуют ей, видите ли! До поры до времени, а стоит завистникам хоть чуточку укрепиться в своих жизненных позициях, как они ее же начинают презирать…

Ну если и не презирать, это она, конечно, загнула, то позволять себе высокомерное отношение к Симе: слишком легко идет по жизни, скользит, вот и нет у нее ничего серьезного, основательного, вот и уходят от нее мужики!

Или она их бросает… По крайней мере пытается бросить. Еще не хватало, в самом деле, скрываться от Михаила. Неужели он станет домогаться ее, несмотря ни на что?

Но сегодня после работы его поблизости не оказалось, зато ее, возвращающуюся с работы, подкараулил Володька. Сидел в машине несколько поодаль от калитки, так что Серафима не сразу его заметила. А если бы заметила сразу? Да уж не побежала бы прочь, не испугалась. Ей было грустно и отчего-то жаль Сумятина, а вовсе не себя.

То есть в какой-то момент она думала, что у нее появится очередной гражданский муж, а завела любовника. Причем в таком качестве мужчины у нее давно не было. По крайней мере бегать на свидания ей не приходилось лет десять. Михаил звонил ей на работу и говорил, куда ей подъехать или куда он за ней заедет.

Они пару раз ходили в кино, два раза — в кафе и несколько раз встречались и ехали прямо к Михаилу на квартиру. У Симы было такое чувство, что она на некоем обязательном дежурстве. Обязана быть там-то и там-то, и все!

То есть встречалась она с Михаилом около месяца и лишь вчера поняла, с кем именно встречается. Интересно, как бы прореагировал Сумятин, заметив следы пальцев на ее шее? Стал требовать имя того, кто посмел?.. Тут же бросился бы к Михаилу требовать объяснений? Или не стал бы — тот все-таки его начальник.

Вот, даже действия Володьки не может предсказать, хотя до сего времени считала, что знает его вдоль и поперек.

Для чего Сима ему сегодня понадобилась? Забыл у нее что-нибудь? Но после выселения гражданского мужа со своей жилплощади Сима частым гребнем прошлась по всем вещам в своем гардеробе и на полках ванной, собрала остатки Володькиной парфюмерии и кое-чего из белья, что задержалось в стирке. Сложила в пакет и передала их Вере.

Та еще брать не хотела. Поджала губы:

— Не надо, мы Володе все новое купим.

Так бы и дала ей по искривленной физиономии, чтобы вообще набок съехала.

Сима даже испугалась своей ярости. А кто ее просил делать добро тому, кто не просил? Вот какой у нее каламбурчик получился!

— Тогда выброси своей рукой! — разозлилась Сима и положила сверток ей на стол. — А то еще решит, что я его вещички себе присвоила или оставила на память. Мне они тоже без надобности.

Вера теперь раздражала Симу откуда-то появившейся снисходительностью по отношению к ней. Как ни крути, а по производственным делам нет-нет да и приходилось им встречаться. Не станешь же из-за Верки увольняться с работы, которая ей нравилась. Да и вообще, много чести. Обращать внимание на ту, которая начала считать себя выше Серафимы. Теперь у нее был мужчина, а у Симы — нет.