Фейтфул-Плейс

– А могла она с кем-то поссориться?

– Если и так, нам она ничего не говорила. Ты наверняка лучше нас знаешь. Много ли девчонки в таком возрасте родителям рассказывают?

– И последнее. – Я порылся в куртке, достал пачку конвертов, в каждом по фотографии, и раздал всем троим Дейли: – Кто-то из вас узнаёт эту женщину?

Как они ни напрягали память, никого не осенило, и ничего странного, потому что Дактилоскопическая Фифи – учительница алгебры из Небраски, чьи снимки я скачал из интернета. Фифи везде со мной. Вокруг ее фоток превосходная широкая белая рамка, так что их не приходится бережно держать за край, а поскольку Фифи – возможно, самое непримечательное существо на планете, приходится хорошенько приглядеться, держа снимок большими и указательными пальцами, прежде чем с уверенностью сказать, что ее не знаешь. Я обязан моей Фифи многими негласными опознаниями. Сегодня она должна была помочь мне выяснить, не осталось ли на чемодане отпечатков кого-то из Дейли.

Что заставило мои антенны завибрировать и потянуться в сторону их семейки, так это сводящий с ума, хоть и мизерный шанс, что Рози все-таки собиралась со мной встретиться. Если бы она придерживалась нашего плана и не хотела меня бросить, то пошла бы тем же путем, что и я: за дверь, вниз по лестнице, прямо на Фейтфул-Плейс. Но каждый дюйм улицы находился у меня перед глазами всю ночь напролет, и дверь Дейли ни разу не открывалась.

Они в ту пору жили в среднем этаже дома три. Верхний этаж занимали сестры Харрисон – три экзальтированные старые девы, угощавшие нас хлебом с сахаром, когда мы помогали им по мелочам, а в цоколе обреталась жалкая больная Вероника Кротти, утверждавшая, что муж у нее коммивояжер, с жалким больным малышом. Другими словами, если кто-то и помешал Рози явиться на наше рандеву, этот кто-то сейчас сидел за журнальным столиком напротив меня и Кевина.

Все трое Дейли выглядели искренне потрясенными и огорченными, но это могло значить что угодно. Нора тогда была крупной девчонкой в трудном возрасте, миссис Дейли балансировала на грани помешательства, мистер Дейли обладал мускулами и перворазрядной вспыльчивостью – и видел во мне перворазрядную проблему. Рози была далеко не худышкой, а папа ее, может, и не железный Арни, но больше ни у кого в доме недостало бы сил избавиться от ее тела.

– А кто это? – спросила миссис Дейли, тревожно вглядываясь в фотографию. – Никогда ее тут не видела. Думаешь, она могла напасть на нашу Рози? Уж больно щуплая с виду… Рози была сильной девочкой, она бы никогда…

– Скорее всего, эта женщина здесь ни при чем, – честно сказал я, забирая у них конверты со снимками и аккуратно пряча их назад в карман. – Я просто прорабатываю все возможности.

– Но, по-твоему, на Рози кто-то напал, – утвердительно сказала Нора.

– Не станем спешить с выводами, – сказал я. – Сделаю несколько запросов и буду держать вас в курсе. Пожалуй, для начала информации хватит. Спасибо, что уделили время.

Кевин вскочил с кресла, будто пружиной подброшенный.

Я снял перчатки и пожал всем троим руки на прощанье, но номера телефонов просить не стал – не стоило злоупотреблять гостеприимством – и не спросил, сохранили ли они записку. У меня челюсти сводило при одной мысли о том, что могу увидеть ее снова.

Мистер Дейли проводил нас до двери, а на пороге вдруг сказал:

– Она ни разу так и не написала, и мы думали, это ты ей запрещаешь.

Возможно, это было своего рода извинение, а может, он просто съязвил напоследок.

– Рози никто был не указ, – сказал я. – Я свяжусь с вами, как только получу хоть какую-то информацию.

Послышался женский плач, и мистер Дейли закрыл за нами дверь.

4

Дождь перешел в легкую влажную дымку, но облака сделались плотнее и темнее – ожидалось продолжение. Ма вжимала лицо в окно гостиной, испуская лучи любопытства, чуть не спалившие мне брови. Поймав мой взгляд, она схватила тряпку и принялась ожесточенно тереть стекло.

– Отличная работа, – сказал я Кевину. – Ценю.

Тот быстро покосился на меня:

– Странно все было.

Еще бы – собственный старший брат, когда-то тыривший для него чипсы в магазине, теперь в режиме копа.

– Да ладно, – подбодрил я, – ты сработал как профи. У тебя явный талант.

Он пожал плечами:

– А теперь что?

– Положу это в машину, пока Мэтт Дейли не передумал, – держа в одной руке чемодан, я помахал маме и широко улыбнулся, – потом перекинусь парой слов со старыми знакомыми. А ты пока с родителями вместо меня попрепирайся.

У Кевина глаза от ужаса расширились.

– Господи, нет! Ни за что. Она еще после завтрака не угомонилась.

– Да ладно, Кев. Надень ракушку и сдюжь ради команды. [11]

– Команда, срань! Сам ее взбесил, а меня на убой посылаешь? – Волосы у него встали дыбом от возмущения.

– Бинго, – сказал я. – Нельзя, чтобы она донимала Дейли и разносила сплетни по всей округе, по крайней мере пока. Мне нужен всего час, прежде чем она пойдет вразнос. Сможешь его мне обеспечить?

11

В профессиональном регби игроки надевают специальные ракушки, защищающие пах.

– И что мне делать, если она не захочет сидеть дома? Силовой захват?

– Какой у тебя номер? – Я нашел мобильник – тот, на который звонят мои агенты и осведомители, и отправил Кевину эсэмэску с текстом: “Привет”. – Вот. Если ма сбежит, просто ответь на сообщение. Я приду и сам ее подсеку. По рукам?

– Вот же сраные небеса, – буркнул Кев, не отрывая взгляда от окна.

– Молоток, – я похлопал его по спине, – настоящий боец. Встретимся здесь через час, а вечером поставлю тебе пару кружек, идет?

– Парой не отвертишься, – угрюмо сказал Кев, расправил плечи и направился навстречу расстрельной команде.

Я бережно уложил чемодан в багажник, чтобы отвезти милой даме из техотдела, чей домашний адрес мне по чистой случайности известен. У стены отирались безбровые, лысые десятилетки с проволочными вешалками наготове – примерялись к машинам. Не хватало мне только вернуться и обнаружить, что чемодан умыкнули. Я уперся задом в багажник, надписал конверты с Дактилоскопической Фифи, покурил, буравя взглядом будущее нашей страны, пока оно не уяснило ситуацию и не отправилось вскрывать машины менее воинственных автовладельцев.

Квартира Дейли была зеркальным отражением нашей – надолго там тело было не спрятать. Если Рози погибла дома, у Дейли было два варианта. Если у мистера Дейли хватило духу, чего я отнюдь не исключал, он мог закатать ее во что-нибудь, вынести через переднюю дверь и сбросить в реку, закопать на пустыре или скормить свиньям в соответствии с милым предположением Шая. Однако в Либертис слишком велика вероятность, что это кто-нибудь увидит, запомнит и разболтает. Любви к риску я за мистером Дейли не заметил.

Человек, не склонный к авантюрам, наверняка выбрал бы задний дворик. Это сейчас половина таких двориков засажена нарядными кустами и утыкана всевозможными коваными оградками, а в те времена они прозябали захудалые и заброшенные: чахлая трава, грязь, доски, сломанная мебель да изредка покореженный велик. Ходили туда разве что по нужде и летом – стирку развестить, вся жизнь протекала перед домом, на улице. Было холодно, но не настолько, чтобы земля промерзла, вполне можно было одной ночью начать копать могилу, на следующую ночь закончить, а на третью – засыпать. Никто бы не увидел: задние дворы не освещались, и в темные ночи без фонарика и до сортира было не дойти. Никто бы не услышал: сестры Харрисон были глухи как чушки, задние окна в подвале Вероники Кротти заколочены, чтобы не выпускать тепло, окна других соседей накрепко закрыты от декабрьских холодов. Днем, закончив, кинуть поверх могилы лист гофрированного железа, старый стол или что под руку попадется – никто второй раз не взглянет.