Фиалка в чертополохе

— Да?

— Да. И с каких это пор вы перешли на «ты»? Держи дистанцию, Фиалка. Не забывай про статусы.

— Конечно, мама.

— И апельсиновый сок слишком концентрированный для первой жидкости в день. Лучше пей воду.

— Хорошо.

Мама встала, подошла сзади и обняла её, пощекотав завитыми локонами.

— Ты растешь слишком доброй, милая.

— Нельзя быть слишком доброй, мам. Ты либо добрая, либо нет.

— Знаешь, — шепнула мама на ухо Фиалке, — когда в роддоме тебя принесли мне, и я взглянула в твои фиалковые глаза, я сразу поняла, что ты будешь очень доброй. Как цветок. Цветы не бывают злыми.

— Ты поэтому назвала меня Фиалкой? — спросила Фиалка и потупилась, покраснев. — Прости. Тысячу раз уже, наверное, спрашивала.

— Да. За твои необыкновенные глаза. И в надежде, что ты вырастешь доброй, как этот чудесный цветок, мой любимый. — Мама рассмеялась и поцеловала её в затылок. — И я с удовольствием ещё тысячу раз тебе отвечу на этот вопрос. Главное, чтобы нам было ещё о чем поговорить.

Она потрепала дочь по волосам.

— Жуй давай. Какие планы? — спросила мама, вернувшись в кресло.

— Илья собирает всех в семь. Какое-то важное объявление.

— Ого!

— Да. Светик сказала, что они с мальчиками молчат, как партизаны.

— Небось опять какую-то глупость затеют, — поморщилась мама. Но потом быстро согнала это выражение с лица. Фиалка знала, зачем. Чтобы не было лишних мимических морщин. Мама очень следила за собой. Их часто принимали за сестер, потому ещё, что они были одного роста. — Мне твой Илья не очень симпатичен. Хотя и из хорошей семьи, надо признать.

— Он хороший, — нежно сказала Фиалка. — Добрый. И меня, похоже, любит.

— А ты?

— Я? — Фиалка смутилась. — Я ещё не поняла.

— Ты по-прежнему девственница?

— Мама!

— Дочь, в двадцать один год уже пора спокойно реагировать на такие вопросы.

— Но не от мамы же!

— От меня — тем более! — рассмеялась мама. — Так что?

— Да, по-прежнему.

— А Мальдивы?

— А что Мальдивы? — вскинулась Фиалка. — Хочешь, чтобы я потеряла девственность за подарок? Это была его идея — подарить мне поездку. Я его за язык не тянула. И ничего ему не должна.

Мама вздохнула с улыбкой.

— Мой характер… Осталось только понять, хорошо это или плохо.

— Конечно, хорошо!

— Да. Подумаешь, Мальдивы. Девять часов лета из Москвы — и ты уже там. Удивил. Женщины нашего рода должны знать себе цену! И уметь постоять за себя!

— Я помню, мам. Я помню.

Глава 3

Медленно и осторожно Фиалка приоткрыла дверь, опасаясь, что та вдруг решит заскрипеть.

На улице царил полумрак, разгоняемый светом забранных в сетку ламп на сарае и здании напротив — приземистом, квадратном срубе, в котором, в отличии от первого, были окна. Именно из них доносился мужской смех, женские стоны и крики и все прочие звуки, которые однозначно иллюстрировали происходящее там действо.

К счастью, дом стоял под углом, и его открытые окна выходили не на сарай, иначе Фиалку сразу бы заметили, в этом она была уверена.

Стояла ночь, разрываемая стрекотом тысяч насекомых. Вокруг ламп мелькали толпы мотыльков, раз за разом бездумно колотящихся об искусственный свет. Фиалка слышала этот слабый стук, пока осматривалась. Сообразив, что она стоит прямо под уличной лампой, она быстро обернулась и шмыгнула за угол, в темноту. И уже тут перевела дыхание и принялась лихорадочно думать, что делать дальше. Запоздало вспомнив, что надо было закрыть за собой дверь, чтобы выиграть себе немного времени, она решила уже не возвращаться, чтобы не рисковать.

Тяжело было представить себе точно, что и как располагалось вокруг. Все тонуло в темноте, в которой светилось лишь несколько пятен, обозначая строения. Небо, бывшее сейчас лишь чуточку светлее окружающей темноты, было словно очерчено по краям черным ломанным контуром, и Фиалка сообразила, что ломанный контур — это лес. А, значит, все строения находились на большом открытом месте посреди леса.

Выбор был невелик.

Ничего не зная о местности, где она находилась, Фиалка прекрасно понимала, что свет ведет к тем людям, кто пленил их. А, значит, к неприятностям. Поэтому, так ничего толком и не придумав, она судорожно выдохнула и просто побежала в самое темное место.

Конечно, побежала — это очень громко сказано.

Почти сразу она растянулась на земле, проехавшись голыми ногами по мелким камням, хвое и ещё чему-то острому, что трудно было опознать, и едва не вскрикнув. Бежать со света в темноту вот так, не привыкнув к ней, было глупо. И Фиалка потратила несколько драгоценных секунд, чтобы, зажмурившись, дать глазам привыкнуть к мраку. Потом встала и пошла уже осторожнее. Переходить на бег было подвергнуть себя опасности переломать в темноте ноги. Под ступнями был отнюдь не привычный ровный асфальт и не каменная дорожка, как у неё дома. Почва была неровной, тут и там босые ноги ощущали какие-то неровности, колючки. Так что в итоге Фиалка, разогнавшаяся, было в начале, сейчас осторожно ступала, щупая предварительно землю ногой.

Продвигалась она медленно, всем своим существом ощущая, как теряет драгоценное время. Но возможно именно это спасло её глаза и лицо, когда метров через сто, когда ноги уже окоченели от ночной росы, а разум кричал, что её вот-вот хватятся, вытянутые руки девушки наткнулись на что-то твердое, холодное и острое. Испуганно остановившись, она медленно пошарила в темноте перед собой, несколько раз больно уколов пальцы. И только потом догадалась.

Она, выросшая в довольстве и достатке, никогда не видевшая проблем больше, чем сломанный ноготь, не ограниченная в жизни практически ничем, и имевшая возможность побывать практически везде, сейчас стояла у забора, обвитого острыми лентами колючей проволоки. И понимала, что она внутри огороженной территории. И не знает, как выбраться.

Флэшбэк

Они собрались в «Кофемании» на Большой Никитской. Илья заказал отдельный кабинет, куда легко поместились все десятеро. Все, кроме Фиалки, были словно все ещё слегка навеселе, видимо, ночью уж больно усугубили. И короткий сон не особо помог протрезветь. Пацаны глотали кофе. Девочки цедили свежевыжатые соки.

— Чего звали-то? — Белокурая Диана откровенно зевнула. — Навели пурги…

— Короче! — Илья встряхнулся и обвел взглядом парней, словно ища поддержки. — Я тут подумал и понял, почему нам все скучнее и скучнее.

— Да? — Дашуля откинулась на спинку кресла и придирчиво изучала маникюр. — Ну-ка просвети нас, тупых телок.

— Даш… — Фиалка видела, что Диману было неловко, все-таки Дашуля была его девушкой с недавних пор, и у них ещё не устаканилась позиция доминанта. Всем было очевидно, что Дашуля берет верх все чаще и чаще, но компания молчаливо поддерживала Димана в этом противостоянии.

— Да, Дашуля, — немного капризно протянула Пуся. — Пусть уже говорят. А то меня скука реально разъедает уже!