Фиаско
Шрифт:
Старший таможенный инспектор был круглолицым мужчиной средних лет, с капитанскими нашивками на погонах, с торчащими, как у кота, усами под широким носом. Пожалуй, они были еще жестче, чем волосы на голове. Звали его, согласно надписи на табличке, мистер Агюилер. Он по-петушиному откинулся на спинку стула и смотрел на нас с каким-то озадаченным видом.
– Правильно ли я понимаю, – сказал он, тщательно рассматривая наши документы, что вот этот тип – русский журналист и вы работаете вместе с ним.
– Слишком долго рассказывать, – стала объяснять Скотто. –
– Так журналист, говорите? – перебил ее Агюилер, совершенно сбитый с толку. – Журналист предоставил нам важные сведения?
– Именно так. Мы о них не знали.
– Она имеет в виду, что мы работаем вместе, бок о бок.
– Я имею в виду, что вы к нам примазались, – поправила меня Скотто. – А это, как говорится, две большие разницы.
– А вот мне это вообще без разницы, – сердито выпалил Агюилер. – Не желаю иметь никаких дел с журналистами.
Тут уж я не мог смолчать и поинтересовался:
– У вас с ними случались какие-то проблемы, инспектор?
– Да не проблемы, а рубцы на теле остаются. Каждый раз, когда я разговариваю с вашей братией, меня как кипятком ошпаривают. Все вы горазды врать, и ложь называете правдой, разбавляете вранье правдой, а сами чуть что – и в бега.
– Но только не я. Предпочитаю удирать на самолете.
Скотто лишь кратко кивнула, подтверждая мои слова. Затем вернулась к делу и кратко проинформировала Агюилера о перипетиях с контейнером № 95824.
– Два миллиарда! И все наличными! – Глаза его засверкали, как светильники на станциях московского метро. – Вот это улов! Да мы с радостью все перепроверим, задержим, вообще сделаем все, что пожелаете.
– Весьма признательна за предложение, инспектор, но не могу подставлять вас в этой жестокой игре, – кротко ответила она. – Мне нельзя ошибаться. Вам это дело славы не прибавит, мы же больше всего хотим предотвратить утечку информации. А вот что мне и впрямь позарез нужно, так это точные сведения, куда данный контейнер направляется. В Швейцарию? Или в Лихтенштейн? На Каймановы острова? В Панаму? А может, к какому-нибудь вашему приятелю из ближайшей прачечной?
Агюилер снова откинулся на спинку стула. Я кожей почувствовал, что он решил подшутить над ней, и ломал голову, как ее предупредить. Но он передумал шутить, согласно кивнул и с какой-то злостью в голосе прошептал:
– В Гавану.
– Да туда же не плавают, – быстро среагировала Скотто.
– Конечно же, не плавают. Но каждый контейнер из этой запретной зоны причала будет отправлен в Га-ва-ну.
– Но ведь наши корабли на Кубу не ходят, – возразила Скотто, совсем сбитая с толку. – Я же сама слышала на днях, что эмбарго еще продлили. Так что гайки в торговле с ней еще сильнее закручиваются, а вовсе не ослабляются.
Агюилер снисходительно уточнил:
– По сути дела, так оно и есть. Однако те, кто эти гайки закручивает, любезно прислали мне копию своей последней директивы, предписывая предпринять особые меры и сохранить в тайне отгрузку именно этого
сухогруза.– А что секретное грузят-то? – быстро спросила Скотто, еще не остыв от возбуждения.
Агюилер встал, принес толстую папку, присел на краешек своего рабочего стола, ловким взмахом руки вытряхнул из папки компьютерные распечатки и стал перечислять:
– Туалетные столики, приставные стульчики, зеркала, трельяжи, кровати, всякие декоративные украшения и безделушки, постельное белье, драпировки и шторы, ковры, столовая и чайная посуда, письменные столы, настольные лампы, телевизоры – тысячи и тысячи всяких домашних хреновин.
– Боже мой, – отозвалась Скотто, сокрушенно мотнув головой. Инспектор Агюилер лишь улыбнулся в усы. А я представил себя в «мерседесе» Баркина в то памятное утро и вспомнил его замечание насчет кубинской экономики и намерения Кастро развивать туризм на острове.
– А мне думается, все это обстановка для гостиниц или для чего-то вроде этого. Разве не похоже?
– Похоже, конечно, дымок тут есть, но сигар пока не видно, – съязвил Агюилер, доставая еще одну стопку бумаг из своей папки. – Грузятся также контейнеры, под крышу набитые игральными автоматами, столиками для игры в карты и рулетку, колодами карт, игральными костяшками и фишками. Продолжать дальше, а?
Скотто подняла руки вверх в знак того, что сдается, и, присвистнув, спросила:
– Куба снова возвращается к шорному бизнесу?
Агюилер кивнул и сердито насупился.
– И кто же получатель всего этого груза?
– Некая компания «Туристика интернасиональ».
– Никогда о такой не слышала.
– Я тоже не слышал. Но за последние пару лет на Кубу уже отплыли десятки судов с самыми разными грузами. И все документы на отправку надлежащим образом оформлены, подписаны и заверены печатью правительства США.
Скотто насторожилась, я поймал ее быстрый взгляд.
– Сдается мне, во всем этом деле замешан ваш приятель Рабиноу.
– Какое совпадение – эта мысль тоже пришла мне в голову.
– А вы никогда не сталкивались с этой фамилией? – Скотто произнесла ее Агюилеру по буквам.
– Так Рабиноу, говорите? – переспросил он и мотнул головой – дескать, нет.
– А фамилия Рабинович тоже вам ни о чем не говорит?
– Одного малого из крановщиков вроде так зовут. Хотя нет, нет, вроде не Рабинович, а Лейбович. Не знаю, что-то похожее.
– Если этот малый работает крановщиком, то кранами наш Рабинович не занимается. А случайно не знаете, когда это судно отплывает?
– Конечно, знаю. Стало оно на якорь сегодня утром, – начал перечислять Агюилер, – привезло грузы, их нужно разгрузить, потом новые загрузить – словом, пройдет немало времени.
– Сколько? – настаивала Скотто.
Агюилер подошел к компьютеру.
– Ну-ка поглядим, что тут… Так, порт приписки Галифакс…
– Галифакс? – переспросила Скотто. – Стало быть, судно зарегистрировано в Канаде?
Агюилер согласно кивнул.
Скотто перевела на меня удивленные глаза. Это было уже кое-что.