Фидель Кастро
Шрифт:
Приведенный отрывок свидетельствует, что Кастро находился отнюдь не на каторге, он и его товарищи получали регулярное питание, а главное, посвятили почти все свободное время политической и идейной подготовке. Тюрьма на острове Пинос стала для них не просто школой выживания, а настоящим «университетом за колючей проволокой».
Фидель в «Образцовой тюрьме» коротал дни не только за чтением Маркса и Ленина. Родители передали ему много книг из его личной библиотеки, в том числе и художественной литературы. Настольным для Фиделя Кастро стал четырехтомник произведений Хосе Марти.
В одном из писем на волю в декабре 1953 года он сообщал, что читает книги запоем, получая огромное удовольствие от классики: «В последние дни я прочитал несколько книг, представляющих интерес: „Ярмарка тщеславия“ Уильяма Теккерея, „Дворянское гнездо“ Ивана Тургенева, „Жизнь Луиса Карлоса Престеса“ Жоржи Амаду, „Тайна советской крепости“ архиепископа Кентерберийского, „Беглецы любви“ Эрика Найта, „Как закалялась
123
Героическая эпопея: От Монкады до Плайя–Хирон. С. 104.
О «Капитале» речь особая. Фидель, с присущим ему чувством юмора, впоследствии не стеснялся признаваться, что, при всей его любви к Марксу, «Капитал» он закончил читать на 370–й странице. Дальше не осилил.
Люди, которые по просьбе Фиделя присылали ему в тюрьму книги, удивлялись, как быстро поступает от него заказ на новые тома. Став руководителем страны, он говорил, что когда не имел возможности по нескольку дней взять в руки книгу из–за важности государственных дел, после наверстывал упущенное, устраивая так называемые «библиотечные дни», когда никто уже не мог ему помешать.
В феврале 1954 года тюрьму на острове Пинос посетил Фульхенсио Батиста, пожелавший посмотреть в «потухшие глаза фиделистов» и ожидавший, что они попросят о пощаде. Формально он прибыл на открытие электростанции на острове. Когда Батиста вышел из здания электростанции, находившегося рядом с тюрьмой, монкадисты дружно запели сочиненный ими гимн «26 июля», в котором были слова о «ненасытных тиранах, погрузивших Кубу в пучину зла». Они продолжали петь гимн, несмотря на то, что усмирять их пришел самый жестокий надзиратель, убийца по прозвищу Пистолетик.
Батиста был в ярости. Тюремные власти посадили Кастро в карцер, куда через решетку, прикрытую занавеской, каждый раз, когда шел дождь, попадала вода. Фидель без света не мог читать книги и на ночь, чтобы они не промокли, убирал их в чемодан, который бережно прикрывал одеялом. Его кровать и простыня были насквозь мокрыми, и засыпать ему приходилось, дрожа от холода. В карцере он прожил 40 дней, но жалел лишь о том, что за это время упустил столько времени, которое мог потратить на чтение книг. Потом он написал близким: «У меня теперь есть свет. Сорок дней я жил без него, и теперь я понял, что это такое. Я его никогда не забуду, как и всегда буду помнить унижающее действие темноты … От негодования сердце мое обливалось кровью и глаза горели. Из всех проявлений человеческого варварства я менее всего понимаю бессмысленную жестокость» [124] .
124
Леонов Н. С, Бородаев В. А. Фидель Кастро. Политическая биография. С. 93.
«Он самый читающий из известных мне политических деятелей. Главной материальной ценностью в жизни считает книгу, – рассказывал мне Николай Леонов. – Книги он читает бесконечно много. Когда я был в его скромном доме в Гаване, то ничего кроме книг и гимнастических снарядов не увидел. В свое время советское правительство подарило Фиделю роскошный по тем временам автомобиль „ЗИС“, „чле–новоз“, как их тогда называли в народе. Первое, что сделал Фидель на Кубе, – установил в машине на заднем сиденье освещение, чтобы читать во время поездок. Врачи пришли в ужас. Этого нельзя делать, говорили они ему. Вибрация в машине неизбежно скажется на зрении. С трудом уговорили его отказаться от этой затеи. Фидель все время что–то читает. Это у него еще со времен заключения в тюрьме и партизанской борьбы в горах Сьерра–Маэстра. Этим, в частности, объясняется его прекрасная натренированная память».
В тюрьме, помимо чтения и преподавания, Фидель постигал азы кулинарного искусства. В молодости он любил вкусно поесть. Несмотря на вяло тянувшиеся дни в заключении, с помощью щедрых друзей и собственной выдумки и сноровки ему даже в то время иногда удавалось устраивать себе роскошные пиршества.
«Так как я повар, то время от времени развлекаюсь приготовлением то одного, то другого блюда, – писал он родным. – Недавно брат прислал мне с востока кусочек окорока, и я приготовил из него бифштекс с желе из гуайявы. Но это ерунда. Сегодня ребята прислали мне банку ананасовых долек в сиропе. Поверь мне, я просто мысленно притягиваю вещи. Завтра я буду есть окорок с ананасами. Еще время от времени я готовлю спагетти по разным рецептам – все моего собственного изобретения. Или сырную тортилью. Ах, как это вкусно! И мой репертуар этим не исчерпывается» [125] .
125
«Castro's gastronomic passion». The Washington times, 28/07/2004.
Говорят,
что макаронные изделия – это «кулинарная» любовь всей жизни Фиделя. Противники часто упрекали Кастро в том, что традиционной кубинской кухне, куда, например, входят рис с черной фасолью, тапиока с подливкой, жареные бананы и молочный поросенок, он предпочитает «худшие итальянские образцы» – спагетти, рожки, пиццу. Когда ныне покойного писателя Карлоса Франки, в прошлом соратника Кастро (но не «друга», как уточняет сам Фидель), а позднее его противника и диссидента, спросили, что он думает о том, что Кастро превратил Кубу в гигантскую пиццерию, тот заявил, что Куба стала «спагетницей Фиделя». Дескать, он «наводнил» страну небольшими пиццериями. Но в итоге эти самые мини–пиццерии сыграли важную роль во время дефицита продуктов в начале 1990–х. В одном из интервью Франки заметил: «Фидель не из тех, кто стоит на месте. Он все время в движении, никогда не останавливается. Если он говорит, то он говорит стоя. Он отдыхает, только когда спит или ест – поэтому он так любит еду, она для него символизирует отдых» [126] .126
Там же.
Фидель Кастро собрал много рецептов простых, но изысканных блюд. Посол СССР на Кубе в годы перестройки А. С. Капто вспоминал любопытный случай во время празднования дня рождения Рауля Кастро, куда он был приглашен. Все с нетерпением ожидали Фиделя, теряясь в догадках, почему тот опаздывает: «Когда мы, наконец, увидели выходившего из подъехавшего „Мерседеса“ кубинского вождя, все ожидающие вопросительно переглянулись, как бы спрашивая друг друга: что значит – Фидель с хозяйственной сумкой, не дал ее нести порученцам, а сам бережно ее удерживает в своих руках. И все ахнули, услышав от него рассказ о том, как он ко дню рождения брата лично готовил креветки, специально по своей методике – в сметане, со специями. Вынул из сумки кастрюлю, поставил на стол и пригласил: пока свежие – угощайтесь. Не скрою, все облизывались от фиделевской вкуснятины» [127] .
127
Капто А. С. На перекрестках жизни. Приложение к «Социально–политическому журналу». М., 1996.
Другой советский посол Виталий Воротников, который работал на Кубе в 1970– 1980–е годы и подружился с Кастро, также отметил, что Фиделю доставляло особое удовольствие самому приготовить какое–нибудь блюдо. В конце декабря 1979 года Воротников рыбачил с Фиделем. Кастро вместе с поваром разделывал на деревянных мостках пойманных лангустов, отбивал их, сдабривал пряностями и лимоном. «Мы сначала с опаской стали дегустировать сырые лангусты, – вспоминал Виталий Воротников. – Оказалось – это весьма вкусное, нежное, буквально тающее во рту яство. У меня сразу же прошли все неприятные ощущения от качки. Фидель был оживлен, шутил, довольно улыбался, наблюдая, как мы наслаждаемся. Посетовал, что нет еще какой–то специи» [128] .
128
Воротников В. И. Гавана—Москва. Памятные годы. С. 96.
Абсолютной неправдой являются сплетни, которые распространяют перебежчики с Кубы о том, что для Кастро поставляли дорогие продукты и напитки из Европы.
Он абсолютно неприхотлив в еде. «Однажды Фидель пригласил меня к себе в гости домой, – вспоминал генерал Леонов. – И меня поразило, что он сам, надев фартук, на кухне у плиты готовил обед: спагетти, кубинские блюда. А накрыв стол, сказал: „Вина у нас хорошего нет, но есть подарочные бутылки. Давайте выпьем по бокалу“».
«Однажды в начале 1980–х в моей квартире в районе метро „Фрунзенская“ раздается звонок. Открываю и не верю глазам своим. На пороге – Фидель собственной персоной, – рассказывал мне Николай Леонов. – Он приехал для участия в работе 25–го съезда ЦК КПСС. Стало скучно, решил навестить советского друга. „Пустишь перекусить?“ – улыбается Фидель. Отвечаю: „Без вопросов, но у меня ничего такого нет, знал бы, подготовился“. Надо заметить, что насчет еды всегда, когда в СССР организовывались банкеты в честь Фиделя, были проблемы с его охраной, привозившей проверенные напитки и продукты и возражавшей против таких „импровизаций“. Но на этот раз Фидель зашел один, охрана осталась в подъезде и на улице. Открываю холодильник, Фидель замечает там малосольную рыбу. Это была нельма, ее мне прислали ребята из Сибири. Порезали рыбу. Хорошо она пошла с хлебушком и под стопочку водки. Фидель, наконец–то, расслабился, счастливый, буквально сиял, нахваливая сибирскую рыбку. Позже я старался с оказией передать дары из Сибири Фиделю».