Фиговый листочек от кутюр

Весь пол был усеян обувью. Довольно симпатичные белые босоножки лежали вперемешку с демисезонными туфлями и высокими сапогами на меху.

Старуха, распахнувшая дверь, выглядела под стать прихожей. Неопрятная, с сальными волосами, спускавшимися почти до плеч, она была одета в нечто, отдаленно напоминающее халат, хотя я бы постеснялась использовать сию вещицу в качестве половой тряпки.

– Чаво? – прохрипела она.

В нос мне ударила смесь тошнотворных запахов. «Аромат» грязных волос, давно не стиранного женского белья и кошачьей мочи. Стараясь не дышать, я ответила:

– Можно Асю?

– Ково?

– Асю!

– Чаво? Какова такова Васю? Нету тута таких!

Я в изнеможении прислонилась к косяку и заорала:

– Асю!!!

– Чаво визжишь-то? – неожиданно спокойно сказала бабка. – Чай, не глухая, Аська в спальне, ступай по коридору.

Я перешагнула через груды ботинок, краем глаза увидела, что в большой комнате стоят диван, две раскладушки с неубранным бельем, и шагнула туда, куда указывала старуха, в крошечное пространство, похожее на спальню Дюймовочки.

Ася стояла спиной к двери, второму человеку в этой комнате уже не хватало места, хотя тут явно проживало двое, так как у стены виднелось нечто, похожее на двухэтажную кровать. На нижнем «этаже» виднелся чемодан, куда Ася швыряла вещи. Услышав мое покашливание, она обернулась, выпрямилась, стукнулась головой о верхнюю койку и вскрикнула:

– Вы!

– Я.

– Но как вы узнали мой адрес?

– Это мой секрет.

– Что вам надо? – залепетала Ася, пытаясь отступить к окну.

На дороге ей попался колченогий стул, и девушка со всего размаха шлепнулась на потертое сиденье.

Я подошла к чемодану, увидела в нем аккуратно сложенные футболки и ласково поинтересовалась:

– Отдыхать собралась?

– Не ваше дело!

– Хорошо, займемся моим делом. Скажи, дружочек, Рада Ларионова тебя чем-то обидела? Отчего ты хочешь засадить женщину на долгие годы за решетку?

– Не ваше дело!

Я поморщилась:

– Знаешь, ты однообразна. Если собираешься ссориться, будь изобретательнее. Меня привлекают люди, которые все делают со вкусом и умением.

– Иди на… – заявила Ася, – убирайся!

– Очень грубо и совсем некрасиво. Я знавала в свое время людей, которые матерились виртуозно, ей-богу, их было интересно слушать, а ты… Плоско и примитивно, да подобные фразы в любой канаве услышишь!

– Убирайся на… – не дрогнула Ася.

– Ладно, – миролюбиво ответила я, – естественно, я уйду, раз не желаешь разговаривать, только выгляни в окно.

Ася машинально уставилась в стекло.

– Видишь, у детской площадки джип, а около него двое парней курят?

– Ну? – насторожилась грубиянка.

– Я сейчас уйду, а они поднимутся сюда. Поверь, разговор пойдет другой. Я же тебе говорила, что меня нанял некий Тарзан, который хочет оправдать Раду. Он сразу решил применить силу, но мне, честно сказать, стало тебя жаль, если и не убьют, то изуродуют. Мальчики горячие, нервные, привыкли действовать ломом и кувалдой, вот я и попросила: «Дай, Тарзан, я попробую с девочкой поговорить, она умная, сообразит, что не нужно молчать».

Ася помертвела.

– Так как, мне уходить? – мило улыбнулась я.

– Нет, – прошептала девушка, «стекая» на стуле. – Что хотите?

– Зачем ты наврала следователю?

– Я всегда говорю только правду.

Я обозлилась:

– Дорогая, не надо считать, будто вокруг одни идиоты! Какую такую правду ты имеешь в виду? Твой вдохновенный рассказ о супружеской ссоре Глеба Лукича и Рады? Хоть помнишь, как выглядит шкафчик, в котором ты якобы сидела? Он что, резиновый? Твоим семидесяти килограммам там в жизни не уместиться!

– Я вешу всего шестьдесят пять!

– Неважно, между альбомами и двадцать не поместятся.

Внезапно Ася закрыла руками лицо, плечи ее затряслись.

– Рыдать после станешь, – заявила я, – рассказывай.

Ася подняла заплаканное личико:

– Господи, да поглядите, как мы живем. В этой комнате двое, в большой отец, мать и бабка. Бабулька совсем плохая, иногда, правда, вполне нормальной кажется, но чаще безумная, под себя может сходить, орет постоянно, глухая, вот и визжит. Отец пьет по-черному, каждый вечер никакой приходит, на бровях, а мама старается дома вообще не бывать. Брат недавно женился на Ленке, она тоже сюда въехала, а через пять месяцев у них ребенок появится. Хорошо вам надо мной издеваться, вы небось всю жизнь в своей квартире провели, да еще дачу имеете…

– Я не понимаю, какая связь между жилплощадью и лжесвидетельством?

– Я хочу иметь свою собственную квартиру, не могу с этими вместе жить, – прошептала Ася. – А он денег дал, вернее, не денег, но и их тоже…

– А если более подробно? Кто? Зачем?

– Ефим Глебович, – ответила Ася, – пришел в наш домик, посмотрел и говорит:

– Миленько у тебя тут, занавески красивые, мне нравятся, только свое собственное жилье лучше.

– Это правильно, – осторожно согласилась Ася.

Она была крайне удивлена. Хозяева никогда не заглядывали в «сторожку». Ефим присел у стола и завел разговор, суть которого сводилась к одной простой мысли: если Ася согласится рассказать следователю то, что предлагает Ефим, она получит однокомнатную квартиру в новом районе Фаломеево. Правда, расположен он очень далеко, до ближайшего метро сорок минут на маршрутке, магазины еще не открыты, и рядом железная дорога, по которой с грохотом проносятся днем и ночью поезда. Квартира без отделки, голые бетонные стены. Но это будут свои стены, а остальное можно нажить, упорно работая.

Поэтому Асенька ответила классической фразой:

– Сначала деньги, потом стулья.

Ефим кивнул:

– Конечно.

На следующий день он привез красивую бумажку с печатями. Ася, не веря своему счастью, схватила документ и чуть не завизжала от восторга. Квартира в неведомом Фаломееве была ее. Конечно, она сказала следователю все, что велел Ефим.

– Очень глупая выдумка про шкаф, – вздохнула я. – Что делать станешь, если милиционерам придет в голову мысль об обмане? Кстати, знаешь, лжесвидетельство преследуется по закону!