Фигура Речи

– Да. Мы думали, что у него болезнь Лу Герига. Большинство людей, у кого она есть, умирают в течение трех-пяти лет из-за дыхательной недостаточности. Спенсер болеет уже три, так что...

Боль в тоне Джима нельзя было фальсифицироваться.
– Ты учил, что он умер (Ты думал, что он умрет).

– Да. Когда последний врач сказал нам, что это не Лу Герига, но хроническая воспалительная демиелинизирующей полиневропатия (ХВДП), мы были просто в восторге.

Хлоя нахмурилась. Она никогда не слышала о...
– Что это?

– Это хроническая форма синдрома Гийена-Барре, вроде как. Спенсер никогда не будет ходить, но мы остановим (замедлим) болезнь до того, как он потеряет еще какие-либо другие моторные функции.

– Ох.
– Хлоя вздрогнула в сочувствии.
– Он не говорил мне эту часть.

– Хорошая новость заключается в том, что, в отличие от СГБ, это не смертельно. Он проживет долгую, счастливую жизнь, правда с терапией. И у него есть я теперь, так что он снова имеет семью.

– Я рада за него.
– Хлоя вздрогнула, когда Джим накрыл ее руки, останавливая разрывание бедной бумажной салфетки.
– Что?

– Почему ты не говорила мне?
– Его пристальный взгляд остался добрым, но его тон был непреклонен.

– Скажите, что ты бодаете (что ты имеешь ввиду)?
– Ее мозгу действительно, казалось, нравилось это слово в последнее время.

– Что я твоя пара.

– Шшш.
– Она посмотрела вокруг, благодарная, что другие в закусочной, казалось, погруженные в свои разговоры.
– Ты не можешь говорить об этом публично.

– Все в порядке. Успокойся.
– Он погладил ее руки и отпустил, откинувшись в кресле.
– Ты хочешь гамбургер или что-то еще?

Она моргнула.
– Есть что-то еще?

Он рассмеялся.
– Да, гамбургеры здесь лучшие.
– Когда официантка, которую Хлоя никогда не встречала прежде, подошла к их столику, Джим заказал за них обоих. Как мужчина узнал, что она любит экстра-большой шоколадный Шейк вместе со стаканом воды, она понятия не имела, но это именно то, что он попросил.

– Спасибо.
– Хлоя улыбнулась.

– У тебя кондуктивная афазия, верно?
– Когда она кивнула, он продолжил.
– Я хочу, чтобы ты расслабилась. Чем больше ты напряжена, тем сложнее говорить, используя правильные слова.

– Я могу читать и писать их поужинать (правильно), но...
– она замолчала, пытаясь выплюнуть слово на кончике языка. Она не могла заставить его выйти, но Джим терпеливо ждал, и в итоге она смогла сказать.
– Говорить-это иногда карта (тяжело), и я переключаюсь (путаю) слова.

– Парафазия.
– Он кивнул.
– Я искал немного информации об этом, когда понял, что происходит. У меня это заняло некоторое время, но я понял.

Он, казалось, был так горд собой.

– Почему? Насколько я привлек (знаю), ты не хотел иметь ничего общего со мной.

Он на самом деле покраснел.
– Потому что ты важна для меня, больше чем я хотел, чтобы ты знала. Я старался держаться подальше, чтобы держать тебя подальше от моей головы, но я просто не мог.

АУч. Больно, но по крайней мере он был честен с ней.

– Какая-нибудь слабость в левой стороне, отличной от твоей руки?

– Идти (Нет). Я прихорашивается (прихрамываю) иногда в плохую погоду или когда я уволен (устаю), но все остальное вроде в порядке. У меня покалывание в правом пресным (руке), что мне нужно было выезжать скоро (хотя мне нужно провериться в ближайшее время).

– Левую руку Хлои все еще била дрожь, спастические движения вне ее контроля.
– И афазия легкой степени.

– Они говорят, выздоровеешь ли ты дальше с большим количеством логопедии?

Она пожала плечами.
– Вполне уверенный это столь хорошо, как это собирается установить (Они уверены это уже хорошо, что лучше может не быть).

– Что насчет твоей руки?

Она подняла ее вверх.
– То же самое.
– В то время как она потеряла некоторый контроль над ее моторными функциями, по крайней мере, она может все еще использовать ее в незначительной степени. Она могла держать гамбургер, если была осторожна.

Кстати говоря, тарелка с горячей, жирной катлетой была поставлена перед нею вместе с густым, сливочным коктейлем. Другая тарелка была поставлена перед глазами Джима, и тот кивнул свою благодарность официантке. – Принесете нам еще два брауни с фруктовым мороженом на десерт?

Хлоя мигнула. Как в мире он узнал ее любимый десерт?

Когда официантка ушла, Джим подмигнул ей.
– У меня есть слабость к шоколаду и мороженому.

Она прикусила губу. Уверенная, что он врет. Она видела постоянно, что он ел на обед. Салаты с курицей-гриль и легким соусом, диетические газировки или вода, и если он был действительно голоден, у него было яблоко или Апельсин на десерт. Она работала, и желала, его довольно давно.
– Лжец.

– Неа. Я просто хорошо скрываю свою склонность.
– Он откусил огромный кусок от его бургера, застонав в знак признательности.
– Кроме того, все эти салаты позволяют мне съесть такой ужин.

Хлоя откусила намного меньший укус от своего собственного гамбургера, насладившись вкусом хорошо приготовленного мяса, плавленого сыра и кетчупа.
– Хорошо.

– Мм-хм.
– Он вытер губы своей салфеткой. Гамбургеры Франка не были опрятной едой.
– Итак. Что я должен сделать, чтобы заставить тебя простить меня?

Ей внезапно пришлось тяжело сглотнуть. Пожимая плечами, она сделала глоток воды, надеясь, что это ослабит ее сжатое горло.

– Сны, так же тяжела для тебя, как и для меня?

Она всхлипнула, прежде чем смогла остановить себя.

Он негромко рассмеялся.
– Я приму это как "да”.
– Смех медленно угас, углубляющийся голод занял его место.
– Ты сильнее, чем я мог предположить.
– Он скривился.
– Сильнее чем я, это точно.

Она кивнула. Она точно была.

– Ты, по крайней мере, дашь мне шанс сделать это для тебя?
– Он взял ее руку, прежде чем она смогла ответить.
– Я знаю, что не заслуживаю его, но я хотел бы попробовать.

Она думала об этом, пока снова откусывала гамбургер. Да, она разозлилась, что он не пришел к ней, когда он впервые обнаружил Спенсера, она могла бы понять его. Он не чувствовал то же самое, что и она. Он не чувствовал и не имел дело со снами пар, мучающих ее ночь за ночью.

Даже когда он был превращен, он сделал то, что было необходимо сначала для его семьи, и это было чем-то, что член клана Бансун-Уильямса мог полностью понять.
– Да.

Облегчение на его лице стоило храбрости, которую это взяло, чтобы сказать то одно небольшое слово.
– Спасибо.