Фихте

Это непосредственное сознание есть только что описанное созерцание Я; в нем Яполагает необходимо самого себя, и поэтому субъективное и объективное слиты в нем воедино. Всякое другое сознание прикреплено к этому и им опосредствовано; оно, безусловно, возможно и просто-напросто необходимо, если должно иметь место какое бы то ни было другое сознание. Ядолжно быть рассматриваемо не как чистый субъект, как его до сих пор почти везде рассматривали, а как субъект-объект в указанном смысле.

Теперь речь идет здесь не об ином каком бытии Я, как о бытии его в описанном самосозерцании или, выражаясь еще точнее, о бытии самого этого созерцания. Я есмь это созерцание и абсолютно ничего более, и это созерцание само есть Я. Через это полагание самого себя отнюдь не должно быть произведено бытие Якак некоторой существующей независимо от сознания вещи в себе, каковое утверждение, без сомнения, было бы величайшей из нелепостей. Столь же мало этому созерцанию предпосылается независимое от сознания существование Якак (созерцающей) вещи, что, по моему мнению, было бы не меньшей нелепостью, несмотря на то что этого, конечно, не следовало бы говорить, так как известнейшие мудрецы нашего философского века держатся этого мнения. Такого рода существования, говорю я, не следует предполагать, ибо так как вы не можете говорить ни о чем таком, о чем вы не имеете сознания, а все, о чем вы имеете сознание, обусловлено указанным самосознанием, то вы не можете допустить, чтобы нечто определенное, что вы сознаете, именно долженствующее быть независимым от всякого созерцания и мышления существование Я, в свою очередь обусловливало указанное самосознание. Вы должны будете или признать, что говорите о том, что не знаете, что вы вряд ли сделаете, или вы должны будете отрицать, что указанное самосознание обусловливает всякое другое сознание, что для вас, если только вы поняли меня, должно быть просто-напросто невозможным. Таким образом, здесь становится ясным также и то, что, принимая наше первое положение, неизбежно становятся не только относительно приведенного, но и в отношении всех возможных случаев на точку зрения трансцендентального идеализма и, что одно и то же, понимать первое или быть убежденным в последнем.

Итак, интеллигенция созерцает самое себя исключительно (bloss) как интеллигенцию или как чистую интеллигенцию, и в этом самосозерцании именно и состоит ее сущность. Это созерцание поэтому на случай, если должен существовать еще какой-нибудь другой род созерцания, с полным правом в отличие от последнего называется интеллектуальнымсозерцанием. Вместо слова «интеллигенция» я предпочитаю пользоваться наименованием «яйность» (Ichheit), ибо оно для каждого, кто способен хоть к малейшей наблюдательности, непосредственнее всего обозначает обращение деятельности на самое себя [18] .

18

С недавнего времени, чтобы выразить это же понятие, часто пользуются словом сам(selbst). Насколько я правильно произвожу, все семейство, к которому принадлежит это слово, например: самый (selbiger), тот же самый (derselbe) и т. д., означает некоторое отношение к уже положенному, и притом исключительно, поскольку оно положено через одно только свое понятие.Если это положенное есмь Я,то образуется слово сам(selbst). Поэтому сампредполагает понятие Я;и все, что мыслится в нем об абсолютности, заимствовано из этого понятия. В популярном изложении слово сам,может быть, потому удобнее, что оно вообще сообщает понятию Я,всегда смутно мыслимому вместе с ним, некоторое особенное ударение, в котором, конечно, может нуждаться обыкновенный читатель; в научном же обиходе понятие, мне кажется, должно называться своим непосредственным и ему свойственным обозначением. А какая цель должна быть достигнута тем,что оба понятия, понятие самого и понятия Я, противопоставляются друг другу как различные и из первого выводится возвышенное учение, а из второго — достойное презрения, как это недавно имело место в одном сочинении, рассчитанном на широкую публику, автор которого должен был знать, по крайней мере хоть исторически, что последнее слово берется еще и в другом значении и что на понятии, обозначаемом им в этом значении, построена система, отнюдь не содержащая этого достойного презрения учения; какая цель должна быть достигнута этим, — этого совершенно невозможно уяснить себе, если не хочешь и не можешь предположить какое-нибудь злое намерение.

(30, стр. 509–518)

ИЗ «ОСНОВ ОБЩЕГО НАУКОУЧЕНИЯ»

Мы должны отыскатьабсолютно первое, совершенно безусловное основоположение всего человеческого знания. Быть доказаноили определенооно не может, раз оно должно быть абсолютно первым основоположением.

Оно должно выражать собой то дело-действие(Thathandlung), которое не встречается и которого нельзя встретить среди эмпирических определений нашего сознания, которое, напротив того, лежит в основании всякого сознания, и только оно делает его возможным [19] . При изложении такого дела-действия следует опасаться не столько того, что при этом не будет мыслиться то, что нужно мыслить, ибо об этом позаботилась уже природа нашего духа, сколько того, что при этом будет мыслиться то, чего не следует мыслить. Это делает необходимую рефлексию отом, что можно было бы, пожалуй, сначала признать за такое дело-действие и отвлечениеот всего того, что к нему в действительности не относится…

19

Это упускается из виду всеми теми, кто по этому поводу замечает что-либо, что высказывается первым основоположением, не встречается среди фактов сознания либо же оно противоречит им.

Приступая к этому размышлению, мы должны отправиться от какого-либо такого положения, которое не откажется признать каждый человек. Таких положений могло бы быть, конечно, и несколько. Размышление свободно; и не имеет значения, из какой точки оно исходит. Мы избираем такое положение, от которого до нашей цели всего короче расстояние.

Раз только это положение будет признано, вместе с ним должно быть признано как дело-действие также и то, что мы хотим положить в основу всего наукоучения; и размышление должно показать, чтоего, как таковое, надлежит признать одновременно с этим положением.Мы установим какой-нибудь факт эмпирического сознания, и затем одно за другим от него будут отделяться эмпирические определения, пока не останется лишь то, чего уже безусловно нельзя от-мыслить прочь и от чего далее уже ничего более нельзя отделить.

1. Положение А есть А(то же, что и А = А,так как таков смысл логической связки) признается каждым, и притом безо всякого размышления над ним; оно признается за нечто совершенно достоверное и установленное.

Но если бы кто-нибудь стал требовать его доказательства, то в ответ на это мы не прибегли бы к доказательству, а сказали бы, что это положение безусловно достоверно, т. е. без всякого дальнейшего основания нато. Отвечая так и вызывая тем, без сомнения, всеобщее одобрение, мы приписываем себе этим способность полагать нечто безусловным образом.

2. Утверждением, что только что приведенное положение достоверно, не утверждается того, что А существует.Положение А есть Ане однозначаще с положением А естьили существует некоторое А. (Бытие,полагаемое без предиката, выражает собой нечто совсем другое по сравнению с бытием, которое полагается с предикатом, о чем смотри ниже.) Положим, Аозначает заключающееся между двумя линиями пространство; в таком случае первое положение остается по-прежнему истинным, тогда как положение А естьбыло бы явно ошибочным. Но этим мы утверждаем: если Аесть, тоесть А.Следовательно, о том, есть ли Авообще или нет, вовсе не поднимается вопроса. Вопрос касается не содержанияположения, а только его формы.Спрашивается не о том, о чемчто-либо известно, а о том, чтоизвестно о каком-либо предмете, что бы это ни был за предмет.

Следовательно, утверждением, что вышеприведенное положение безусловно достоверно, установляется то, что между таким еслии таким тосуществует необходимая связь. Необходимая связь между нимии есть то, что полагается безусловнои без всякого дальнейшего основания.Предварительно я буду называть эту необходимую связь = X.

3. Относительно того, существует ли само Аили не существует, этим еще ничего не полагается. Таким образом, возникает вопрос о том, при каком же условии А существует:а) X по меньшей мере полагается в Я и через посредствоЯ, ибо в вышеупомянутом суждении судит ведь Я, и судит согласно X как некоторому закону. Этот последний, следовательно, дан Я, а так как он устанавливается безусловно и без всякого дальнейшего на то основания, то он должен быть дан Я самим же Я;

в) о том, полагается ли Авообще и каконо полагается, мы ничего не знаем. Но так как X должно означать собой некоторую связь между неизвестным полаганием Аи некоторым при условии такого полагания абсолютным полаганием того же самого А,то по меньшей мере, поскольку такая связь полагается, Аполагается в Я и через посредствоЯ, точно так же как и X. X возможно лишь в отношении к какому-нибудь А,но X действительно полагается в Я; стало быть, и Адолжно полагаться в Я, поскольку с ним соотнесено X;

с) X стоит в отношении к тому А, которое в вышеуказанном положении занимает логическое место субъекта, а равно и к тому А, которое занимает там логическое место предиката, ибо оба они воссоединяются через X. Стало быть, оба они, поскольку они полагаются, полагаются в Я; и то из них, которое стоит в роли предиката, полагается безусловно на том условии, что полагается также и то, которое стоит в роли субъекта. Соответственно этому вышеуказанное положение может быть выражено также следующим образом: если Аполагается в Я, оно полагаетсяили же оно существует.

4. Таким образом, Ячерез посредство X полагает следующее: А есть в наличности для судящего Я безусловно и исключительно в силу его положенности в Я вообще,т. е. им полагается, что в Я— будет ли оно преимущественно полагающим, или судящим, или еще каким — есть нечто, что равно себе всегда, что всегда остается одним и тем же. И безусловно полагаемое X можно выразить также следующим образом: Я = Я; Яесмь Я.