Фиктивная жена авторитета

Завтрак происходит в какой-то гнетущей тишине. Мы Рустамом практически не разговариваем, хотя он спрашивает, как мои дела, хорошо ли я себя чувствую и не болит ли у меня ничего после вчерашнего.

И от этих слов напрочь пропадает и без того отсутствующий аппетит. Я откладываю вилку и нож в сторону. Смотрю на теперь уже мужа и пытаюсь разглядеть в нем того человека, в которого влюбилась.

Внешне он прежний. Тот же Рустам с правильными чертами лица, густыми бровями и ресницами, цепким взглядом и слегка пухлыми губами, но вот в остальном. Я отчего-то решила, что он — тот самый мужчина-мечта с обложки.

Идеальный, заботливый, сопереживающий.

Но оказывается, что он совсем другой.

Жестокий, циничный и беспринципный. Он тот, кто с легкостью может оставить девушку в беде, не моргнув и глазом.

Не герой, а…

Додумать не дает резко стихнувший гомон. Я оборачиваюсь. Наталкиваюсь взглядом на тетю Аишу и дядю Карима. Удивляюсь, что они заходят в ресторан с высоко поднятой головой и единственное, что выдает их — слегка опухшее лицо и красные глаза тети Аиши. А вот дядя Карим и вовсе выглядит, как ничего не случилось.

Они здороваются со своими соседями по столу, улыбаются. Кажется, тетя Аиша слегка натянуто, но в остальном, будто все в порядке вещей.

Я отворачиваюсь. Знаю, что они это не по своей воле, просто нужно держать лицо. И я стараюсь не думать о том, что им, вообще-то, вообще стоило сюда не приходить, а попытаться найти этого Абдулова.

— Дария, — голос Рустама звучит строго.

Я сглатываю, перевожу свой взгляд с полной тарелки на мужа.

— Ничего уже не сделать. Даже если Роман согласится отдать Амину, ее родители не примут ее обратно.

— Что?! — резко переспрашиваю. — Что ты такое говоришь?

— Правду, — он хмыкает. — Если не веришь — спроси у них сама.

Я бы подошла прямо сейчас, но остаюсь сидеть на месте. Жду, пока гости, распрощавшись, не разъедутся. И только тогда, уловив момент, подхожу к тете Аише. Она, мягко улыбнувшись, гладит меня по руке. И кажется, что с такой болью во взгляде, от которой физически становится очень тяжело. Я веду плечами, вздрагиваю и делаю глубокий вдох, чтобы что-то сказать, но тетя Аиша вдруг мотает головой.

— Так вышло, Дари, — говорит с сожалением и опускает взгляд в пол. — Если бы мы только знали…

— Знали что? — непонимающе спрашиваю.

Тетя Аиша смотрит на меня во все глаза, а затем отпускает мои руки и будто шарахается. Обернувшись, вижу ее мужа. Дядя Карим подходит ближе, величественной поступью, медленно. Остановившись рядом с женой, приобнимает ту за плечи, а на меня смотрит так, будто я — соучастница Абдулова, не меньше.

— Тебе чего? Втянула нашу дочь в этот университет, развратила, а теперь что… жаль тебе?

— Карим…

— Молчи, Аиша, — отсекает, даже не взглянув на жену. Он все еще смотрит на меня. Не по-доброму так. — Это ты ее научила водиться с чужаками, но сама успела выскочить замуж и отмыться, а вот Амина… не смогла. Повелась на уговоры этого проходимца.

— Что? Что вы такое говорите?! — бросаю в сердцах. — Амина бы никогда! И я… я тоже никогда.

— Ну-ка, закрой рот, — вижу, как дядя Карим стискивает руки в кулаки. — Надеюсь, твой муж тебя воспитает лучше, чем отец, — делится своим жестким мнением.

Глава 20

Я беспомощно оборачиваюсь в надежде, что кто-нибудь увидит, как меня здесь ставят на место и придет на помощь, но ко мне никто не спешит. Мама стоит с папой под руку и с кем-то разговаривает, а мой муж, который вроде бы взял на себя все заботы обо мне, кажется, вовсе не заинтересован в моем добром имени. Он даже не смотрит в мою сторону. Тоже с кем-то разговаривает.

Повернувшись к дяде Кариму, натыкаюсь на его неодобрительный взгляд и презрение. Если бы мог — он бы точно плюнул мне под ноги, но вместо этого тащит за собой тетю Аишу и оставляет меня одну. Пока прокручиваю в голове все, что бы сказала им, они уже уходят.

С одной стороны, мне жутко досадно, что я и слова не смогла сказать, а с другой — хорошо, что не сказала. В каком свете я бы выставила своих родителей и мужа, решив препираться со старшими? Меня всегда учили уважению и почету, но до этого момента я наивно полагала, что должна получить в ответ то же самое, а не массу презрения и ненависти.

Оставшись одна, растерянно смотрю перед собой. Идти к родителям не пристало, к мужу… судя по тому, как он увлекся разговором, он вообще забыл о моем существовании.

Я отмираю, когда подходят родители вместе с друзьями. Вежливо улыбаюсь, поклоняюсь, прячу глаза в пол, демонстрируя покорность. Вместо фальшивых улыбок хочется закричать во все горло. Высказать всем, что я думаю об их трусливом согласии молчать. Еще вчера среди нас была Амина. Она веселилась вместе со всеми, улыбалась и проявляла заботу.

Кажется, тете Заринэ она помогла спасти юбку, которая зацепилась за гвоздь, торчащий из ножки стола. А дядю Назима поддержала под руку, когда тот не разминулся с чьими-то ногами и едва не свалился в самом центре ресторана. Все они присутствуют здесь, но старательно делают вид, что никакой Амины вчера не было.

Мама что-то говорит мне, а я только бессмысленно киваю, а затем и вовсе решаюсь подойти к милому старичку Назиму. Может, хоть он? Хоть он скажет им всем, что они неправы? Но вместо понимания, он смотрит на меня, как на слабоумную, а затем и вовсе изрекает:

— Молодежь пошла… ни стыда, ни совести. Ее подруга опозорила семью, а она за нее просит.

Вот как…

Оказывается, сверкающая вчера добротой Амина «опозорила» семью. И всех в этом помещении, с кем общалась, очернила. Я вижу, как дядя Назим и от меня шарахается, будто я вшивая какая-то. Отходит подальше. Зато жена его с улыбкой желает мне счастья.

— И детишек зачать, — искренне так, по-доброму. — Пусть Аллах пошлет крепкого сына.

Я не знаю, что ответить. Врать, благодарить, светиться счастьем? Выбираю все сразу. С лучезарной улыбкой благодарю за пожелание. Вру бессовестно, осознавая, что выбора никакого на самом деле нет. Вряд ли кто-то хочет услышать правду, что у нас едва ли вчера все случилось, а после муж вовсе ушел к другой. Счастье? Детишек? Как бы не так!

— Так и планируешь доставать гостей без повода? — хмуро спрашивает Рустам, подхватив меня под руку и увлекая за собой.