Филарет – Патриарх Московский 2

— Это мало! — махнул рукой царь.

— Да оттого и мало, государь, что пока товар до города доедет, он обрастает, как собака клещами-кровопийцами, поборами. Пусть с продажной цены налог берут. Чем выше цену задерёт купец, тем больше налог заплатит. Вот и подумает он, задирать ли?

— Обманут! — скривился царь.

— Так, то не твоя забота, государь. Пусть наместники да земщина следят за ценами и налогами.

Царь почесал затылок.

— Налог на мосты и дороги убрать. Пусть с общих денег берут. Так же и мастеров, артели обложить налогами по месту обитания. Причём, я одну хитрость придумал, государь.

— Какую?

— Ты в Москве введи малый налог, а некоторых вообще освободи. Хотя б на несколько лет, пока не разовьются. Вот мастера к нам и поедут. Мы бы тут город мастеров поставили.

— Тоже мне — хитрость. Ещё дед мой так делал.

— Хорошо! Традиции, значит. Немецкую сторону перенесли бы куда-нибудь в другое место, а тут по реке как раз места для мастеров. Лесопильню мою увидишь закачаешься. Бревно сразу на доски разной толщины распускает. Дозволишь мне Москва-реку перекрыть плотиной?

Царь хмыкнул и дёрнул головой.

— Вот ты неуёмный! Тебе всё мало и мало.

— Да ты посмотришь, государь, что тут через пару лет будет. У меня уже с десяток наёмных немцев работают.

— Не боишься, что они твои секреты выведают?

Фёдор вздохнул.

— Не боюсь, государь. Эти секреты в неметчине уже давно в работе. Я лес у нас. Кстати, надо ввести в структуру государевой казны лесничий приказ. Пусть лесами ведают. Выдают порубочные билеты на местах, следят, чтобы рубщики вместо срубленных два деревца садили. Сами пусть сажают.

— Деревья? Сажать? Зачем? Лес сам растёт.

Фёдор повёл рукой вокруг своего замка.

— И где тот лес? — спросил он. — Скоро топить не чем будет. Ты бы в Европе посмотрел. В Париже и Риме вообще нет деревьев в округе.

— Ты думаешь? — с сомнением спросил царь.

— Я знаю, государь, что так будет, если не начать заботится уже сейчас. Вот ты видел дубы в Воронеже. Сколько им лет, ты думаешь?

Иван Васильевич пожал плечами.

— Трудно сказать. А ты знаешь?

— А вот посмотри на пенёк и увидишь кольца. Посчитай и узнаешь сколько дереву лет. Потом, измерив другое такое же дерево можно примерно узнать и его годы.

— Интересно. И сколько им лет, знаешь?

— Самым толстым соснам более трёх сотен, государь. А дубы ещё старше. Вот сколько надо лет, чтобы вырос лес, из которого твои потомки построят себе флот, государь. А сейчас мы этот лес продаём англичанам и персам, чтобы они флот строили.

— Ты против? Сам ведь уговорил меня с англичанами торговлю вести.

— Так и надо вести, но надо заставить их возмещать ущерб. Надо с них дополнительные деньги брать на лесоустройство. И платит с тех денег лесникам.

Царь задумался, глядя на далёкую кромку леса.

— Да-а-а… Леса стало меньше.

Он обернулся к «советнику».

— Напиши указ. На завтра в думе зачитаю. Кого советуешь судьёй поставить?

— Я бы советовал Строганова Аникея. Он без дела мается в Слободе. Пусть набирает лесников и едет в свою Вычегду. Оттуда пусть начнёт лес беречь. Там англичане «пасутся».

— Добро! Так и сладим! Только ты распиши в приказе понятнее.

— Распишу, государь. И о поборах гостей… Давай напишу указ, а? Я напишу, а ты почитаешь. Не понравится, отложишь, подумаешь. Но, прямо скажу, без него торговли не будет, а с ним — увидишь, как попрёт.

— Торговля-то попрёт, а города обнищают, — упёрся царь.

— Раз торговля попрёт, города собирать с неё станут больше. Это же очевидно.

— О-че-вид-но, — произнёс по слогам царь. — Оче-видно. Забавное словцо. Видно очами? Где ты их берёшь?

— Сами же придумали… Я только вспоминаю, ничего не выдумывая.

— Да-да-да… Всё забываю, что ты… Как это ты говорил? Попаданец! Освоился уже?

— Освоился, государь. Та память и тот дух, далеко во мне сидят. Здешний я по своей сути, ибо растворилась сущность того человека во мне ещё с рождения, — соврал «попаданец». — Только память его и осталась. Души и переживаний нет.

Он врал царю не краснея. Наоборот, с каждым сознательно прожитым днём, месяцем и уже годом, попаданец в Фёдоре всё больше и больше проявлялся. Оттого и мужал он всё быстрее. Федор даже стал опасаться, не вернётся ли он в свои «шестьдесят» за пару лет? У него появился волос на лице, на гениталиях и подмышками, заработал полноценно детородный орган, раздались плечи, развилась грудная клетка и мышцы, перестроились сухожилия. Почти каждый день попаданец всё больше видел в Фёдоре себя. Даже внешне.

— Странны дела и неисповедимы пути твои, Господи!

Иван Васильевич осенил себя крестом и вздохнул.

— Вижу теперь, что человек ты больше, чем ангел. По делам твоим вижу.

Царь снова окинул взором земли, лежащие в излучине реки, ещё год назад сорные, болотистые, а теперь распаханные, обихоженные и покрытые огородной растительностью.

— И ульи поставил! — воскликнул и ткнул пальцем в пасеку царь. — А я всё думаю-думаю, что сие за домики. Кладбище — не кладьбище? А оно, вон оно что. И как? Несут мёд?

— Несут, государь. На днях пробовать качать будем.

— Обязательно позови. Мёд я люблю.

Царь широко улыбнулся.

— Да кто ж его не любит, — рассмеялся Фёдор.

Иван Васильевич вдруг подошёл к «советнику» и положив свои ладони ему на плечи заглянул ему в глаза.

— Ты знаешь, Фёдор, а ведь я скучал без тебя. Привык я с тобой по-простому разговаривать. Не вижу я в тебе каверзы. Понятен ты мне.

Он толкнул Фёдора ладонями, отодвигая, от себя, но не оставляя попытки рассмотреть в его глазах нечто, только ему понятное.

— «Пытается заглянуть мне прямо в душу?» — подумал Фёдор, но глаз не отвёл.

— Я тоже по тебе скучал, государь. Мне вообще не с кем поговорить по душам. Родичи обижаются на меня, что не ввожу их в твой круг, работники хотят объегорить. Но это нормально. Все так живут. Мало кому доверять можно.

Глава 27

Царь улыбнулся.

— Ничто, Федюня, сейчас закрутится. Я им покажу Кузькину мать! Они попляшут у меня.

Царь сжал кулаки.