Филоктет

empty-line/>

дольше меня.

Пусть их живут,

будто меня

не было тут.

Диомед

Не за тем сюда шли, чтоб неверной женой

насладился ты, глупый, дурной человек.

Мы, Эллады великой священная рать,

Зевсом брошены в Азии недра.

Если мощен, прекрасен стоит Илион,

богатеет торговлей, искусством цветет,

прирастает землей, прибывает людьми,

учреждает союзы, родством их крепит, -

значит, светлой Эллады погибель близка,

значит, надо спешить, воевать, убивать.

Наши жизни - ничто: на, любую возьми,

поборающий тевкрам кровавый Арес!

Если силой нельзя, если хитрость плоха,

мы своими телами задавим врагов,

стены града сомнем весом смерти своей.

Нам благие труды - корчевать, выжигать

племя, землю поганую, чтобы

на развод никого, на посев ничего,

чтобы имя и место забылись.

Если ж мы - поколенье меж сильных - слабы,

не успеем, не сможем, оставим в живых,

замиримся, войдем в договоры, в войне

победим - не разрушив, уйдем - не добив,

то оставим в наследство народам войну,

пощадим тех, кто наших детей убивать

вырастает за стенами. Так защитим

кровь свою, так посеем священную соль

там, где Троя была, - она миром взойдет.

Одиссей

Деньги - вот сила настоящая,

нам, обедневшим, нам, промотавшимся, предстоящая.

Многих союзников озолотила Троя,

сходятся сюда для заработка они, для боя,

сходятся сюда за наши головы получать:

счетом пересчитана,

с головою выдана,

на корню продана, куплена наша рать.

Здесь оставаться нет никакого смысла:

я подсчитал невеликие наши числа.

Что Гектор не смог взять медью, то золотом взял Приам.

Нечего веским доводам противопоставить нам.

Холод и голод губят верней, чем стрела и меч.

Припасов мало. Чем безвредно для них

(у казывает на троянские стены)

полечь -

поднакопим деньгу, тогда и пойдем войной,

если получше чего не встретим, что этакой взять ценой.

Нестор (выступив вперед, откашливается, кряхтит, поправляет одежду, неторопливо и с удовольствием готовясь к долгой речи)

Мудрый царь, строитель ратей, Агамемнон молодой,

ты послушайся совета Нестора. Я сколько раз,

горьким опытом обучен, видел дальше остальных,

предугадывал событий ход, ловушки прозревал.

И теперь, коль не отвергнешь, я ко благу поведу

речь свою. Какая сила греков привлекла сюда?

(В ыдерживает значительную паузу . )

Три богини вниз ходили, три судить намеревались,

три истицы трех ответчиц уличали, три судьи

разошлись в трех приговорах, три ругались, три остались

при своем, призвали три, веря в доводы свои,

пастуха, мальчишку, дурня деревенского, вручили

то одно, что каждой нужно, - приз (коль яблоком назвать,

не соврем). Пока совместно были, так его учили:

будь бесстрастен, будь бесстрашен, самому тебе решать,

мы тебя никто не тронем, злого слова не уроним.

Перешептываться тихо отводила, говорила

первая: "Тебе под руку дам полмира, будь владыка

Азии, пустынь ливийских, до самих истоков Нила,

мать-реки. Твое правленье станет тягостью великой

для народов прежде вольных, для не знающих ярма".

"Правит миром меч умелый, хитрый выпад, быстрый довод.

Я отдам тебе, - вторая молвила, - успех военный,

и не только что азийский материк тебе готова

дать война, но и Европа ляжет пред тобою пленной:

для народов прежде вольных меч готовит груз ярма".

Третья пальчиком лукавым поманила, показала

лик неложный девы дальней, девы томной, многомужней -

вмиг у парня взгляд застился, в голове ума не стало

(звался тот пастух Парисом, прозывался Александром):

сам он шею преклоняет, надевает груз ярма.

Доверяясь Афродите, взял Парис кораблик быстрый -

весла в море, ветер в парус - и поплыл за девой томной,

многомужней к славной Спарте. Дева встретила Париса,

приняла чин чином, стлала белую постель, любила,

как завещано богиней, как пристало деве юной.

Две богини вверх взбирались, к островерхому Олимпу,

две доверили печали Зевсу, две себе просили

блудную чету отдать им, исполу отдать им Трою:

кто от силы и от власти отказался дерзновенно,

пусть погибнет тот от власти и от силы пусть погибнет.

Так Кронион-громовержец, чьи прислуга власть и сила,

отдал им святую Трою, род Дардана благородный,

старика-царя Приама, бед виновника Париса.

Две богини вниз спускались, к городам Эллады сильной,

две богини рать сбирали - островных, материковых,

не щадили обе наших, гнали в струги, принуждали

волны моря вдаль исплавать да испробовать оружьем

судьбы греков, судьбы тевкров: долго ль нам гулять по миру,

долго ль им стоять под солнцем. Не своей мы - вышней волей

собраны со всего света, мы не можем своевольно

брать твердыню, плыть обратно: боги спорят, нами правят.

Пусть расскажет вещий Калхас, бед провидец, птиц пытатель,