Борис Михалев

ФИЛОСОФ ГОРЫ

Предисловие

Это произведение родилось как результат прочтения мной книги Н.А. Бердяева "Смысл творчества". Оно представляет собой набор мини-диалогов, непосредственно друг с другом не связанных, но нанизанных на единую дискуссию. Первое высказывание в каждом фрагменте принадлежит оппоненту, следующее - мне.

1.

Вдоль берега глубокого пресного озера тянулась густая тайга. Крутые холмы, как заросшие и начесанные головы, громоздились, налезая друг на друга, и вызывали странное желание уменьшить их в масштабе до размера бугорков и аккуратно потрогать пальцем. Проникнуть в колтун растительности можно было только при помощи топора. Тропа, которую я отыскал, назвалась таковой условно. Это был, скорее лаз, и движение по нему представлялось не слишком простой задачей. Одновременно требовалось внимание вверх, вперед и под ноги. Нога то путалась, то проваливалась. Сделав один шаг прямо, надо было сделать два пригнувшись. Общая же траектория движения была похожа на извилину философа. Проковырявшись километров несколько, я вдруг увидел медведя, который сидел неподалеку от тропы и ел с куста ягоды. Он с минуту поглядел на меня маленькими недоверчивыми глазками, затем бросил куст и лениво пошел в сторону. Видимо, он уже неоднократно встречался с двуногими, поэтому жест этот был с некоторым налетом привычности. Слева и чуть внизу блестел голубой просвет - заросли обрывались берегом. Справа шел подъем, и было абсолютно черно. Стоя спиной к озеру и лицом к склону, видеть небо можно было, только развернув взгляд вертикально вверх. Молчаливо пообщавшись с медведем, я двинулся дальше, и в сознании почему-то запечатлелся куст с таежными плодами. Через некоторое время пути я увидел в зарослях ярко красную россыпь и приложил весьма нешуточные усилия, чтобы до нее добраться. Это была красная смородина, вкусом особенная и мало похожая на свой садовый аналог. Я с вожделением очистил куст, преследуемый почему-то мыслью о медведе. Тропа продолжила болтать меня по зарослям и привела к роднику. В землю был вкопан гранитный полукруг, из-под которого сочилась струйка. Я наклонился попить и в этот момент прочел на камне: "Тар брось сор, брат!". Странное изречение. На заклинание или цитату не похоже. Потом, когда я вышел к реке, бежавшей с горы, то чуть было не споткнулся об еще один такой камень. Но родника уже не было, и надпись гласила: "Се река - как ересь". Тропа не заставила меня долго плутать в догадках и в скорости привела к жилищу автора. У порога меня встречало послание: "Древ тень будь дуб не тверд". Дверь хижины была полуоткрыта, я зашел и по началу никого не обнаружил. В глубине у окна стоял стол и на нем лежала книга. Я подошел к столу и в тот момент, когда протянул руку, чтобы открыть книгу, почувствовал сзади на своей спине пристальный взгляд. Как раз за дверью в углу была лавка и на ней, прислонившись к стене, сидел человек, который, как будто бы, ждал меня. Он представился Философом Горы и предложил сесть напротив.

– Что это за камни?
– спросил я.

– Так, безделица. Ты философ?

– В рассуждениях философ, на практике - к сожалению нет.

– Что значит быть философом на практике?

– Философ на практике - это монах.

– Мне думается, что религию и философию нельзя так положить в одну плоскость, как ты это сделал. Монах не понимает многого, что понимает философ, он действует как бы по наитию и к знанию вроде бы и не стремится, он занят другим, трудится над собой, тогда как философ хочет сделать доступной для своего сознания абсолютную истину мира. Да и не всегда философ может прийти к тому же практическому правилу, которое осуществляет монах. Путь философии индивидуален и неповторим, каждый имеет право на свой окончательный вывод.

– Разными путями идут не только философы. Разными путями идут все люди, в том числе и монахи. В этом воля Божья относительно человека - чтобы каждый дошел посредством личной воли, индивидуальных усилий. Вопрос: дошел куда? Я думаю, что так же как путь абсолютно неповторим, так же и цель абсолютно единственна. Копировать чей-то путь - значит лицемерить, видеть множество целей - значит заблуждаться. И то и другое одинаково грешно. Теперь, давай рассудим, что значит действовать по наитию. Это значит иметь источник, корень той истины, к которой философ приходит умом, где-то глубже ума. И что может быть целью разумного ее осознания, кроме способности следовать ей естественно?! То есть я хочу сказать, что понимание истины по смыслу своему есть лишь средство к обретению умения осуществлять ее по наитию.

2.

– От многих религиозных делателей как бы веет сытостью. Они застывают, зависают, устремляются не вовне, а вглубь себя, всю энергию замыкая на богообщение, сами произвольно освобождая себя от творческих созидательных обязанностей.

– Во-первых, осознание Бога, как сущего внутри, не означает сытости. Сытость - нечто законченное, а человек сознание Бога в себе необходимо сочетает с сознанием Его непроявленности. Те же, о ком идет речь, не допускают статики в мире и знают лишь единственную статику освобожденного внемирного состояния. Они занимаются не богообщением, а скорее боговыявлением. Во-вторых, на пути мистического восхождения внешняя деятельность - это предтеча внутренней. Ценность ее измеряется не результатами, а изменениями внутри действующего. Лишь сильная загрязненность сознания не позволяет человеку полностью сконцентрироваться на внутреннем совершенствовании. И тогда он совершенствуется посредством деятельности. Неправильная же постановка целевого акцента превращает внешне направленную энергию из божественной и созидающей в дьявольскую и разрушительную.

3.

– Человеку суждено рано или поздно обрести власть над природой. Когда-то ему подчиняться не только стихии земли, но и все бестелесные духи.

– Каким же путем это будет достигнуто? Неужели та технократическая цивилизация, которая сегодня доминирует в умах, имеет такую перспективу?

– Сомневаюсь. Человечество сегодня заблудилось. Корысть водит его темными закоулками, дробящими природу, вносящими в нее все большее разъединение. Правильная власть - творческая власть, бескорыстная, жертвенная. Лишь соединив мир, удалив из него фрагментарность, можно его окончательно подчинить.

– Ну а цель то какова этого подчинения? Если отвергнута корысть, то зачем нужна власть?

– Цель - в самой природе. Ее следует перестать рассматривать только как средство. В человеке скрыты огромные оккультные силы, о масштабе которых он даже не подозревает. И философский камень и жизненный эликсир не фантазии только. Однако, реализация этой колоссальной потенции при нежелании быть источником разрушения и гибели предполагает стремление не к эксплуатации природы, а к ее преобразованию и преображению.

– Действительно, возможность власти обретается в результате жертвы личной корыстью. Но я бы ввел еще такое понятие, как корысть общая. Когда инструменты внутреннего совершенствования - общественное благо или преображенная природа - из средства превращаются в цель, они становятся тормозом духовного роста. Стремление полученную власть осуществить соблазн греха. Поэтому процесс этого осуществления всегда соответствует моменту духовного падения. Чем дольше власть осуществляется, тем слабее она становится. Личность утрачивает совершенство. Всякая власть имеет начало и конец. Она есть сжигание накопленного духовного потенциала на костре прорвавшегося греха. Самоотверженный путь внутреннего подвига поиском всяких камней и эликсиров не может быть добросовестно обоснован. Мысленно нацеленный на власть, на деле не способен ничем жертвовать. Опасно облагораживать то, чья сущность в принципе этого не допускает. Смысл жертвенности не во властвовании, а в освобождении от природы.

– То есть ты отрицаешь возможность власти бескорыстной? Мотив творческого улучшения природы рассматриваешь как завуалированную корысть?

– Этот мотив - заблуждение. И реализация его приводит к потере чистоты сознания. Более того, я думаю, что действительно очистившийся даже и не может иметь такого мотива. Потребность мира в нашем вмешательстве иллюзия. Совершенный, который единственно и может обладать властью, устремлен к Богу, то есть к личному освобождению. Формированием же условий мира руководит закон сохранения добра и зла. Человек эти условия не определяет, а реализует. Он - инструмент, а не источник внешних изменений. Теперь я спрошу тебя: можно ли ставить себе целью быть пешкой в чужой игре?

– Нет. Цель строго индивидуальна. Исходить может только от личной воли и разума.

– Уточню, что не от воли и разума, а личности как таковой, которой эти двое подчинены.

– Что же остается, если исключить волю и разум? Низшие эмоции только!

– Их исключаем в первую очередь.

– Тогда не кажется ли тебе, что отбрасывая все проявления, ты убиваешь личность?

– Нисколько. Согласен ты, что личность ни в чем конкретном полностью выражена быть не может?

– Да.

– Сейчас в твоей душе одно, через минуту - другое, и зачастую противоположное. Где же твое истинное "я"?

– Во всей полноте этих проявлений.

– Правильно. А где эта полнота? Как ее осуществить? Проявления растянуты по времени, привязаны к нему. Собрать их вместе можно лишь мысленно. Реально в любой момент в наличии только одно состояние. Прошлых не вернуть, о будущих мы вообще ничего не знаем. Следовательно, полнота личности - в чем-то, по времени не измеряющемся, то есть вне ряда явлений. Когда есть множество отростков, при рассмотрении отдельно ничего законченного из себя не представляющих, можно догадаться о наличии их общего корня, характеризуемого не иначе, как возможность этих и других отростков. Что есть солнце, как не возможность луча. Личность как таковая - это потенциальное ее состояние, возможность всех проявлений при фактическом их отсутствии.

– Ну хорошо, давай вернемся к разговору о цели. Какова ее связь с этими рассуждениями о личности?

– Связь прямая. Дисгармония бытия - в неосуществленности личности, в ее невозможности ни в чем себя исчерпать. Эта невыраженность и есть тот внутренний зов, который формирует цель.

4.

– Окончательной точкой мирового процесса станет новое откровение Христа, в котором человеческое и божественное начала будут доведены до предела и сольются в едином облике абсолютного человека. Они как бы пойдут навстречу друг другу. Человеческое станет божественно высоким, божественное - человечески проявленным.