Философия леса

Женщина, смогла лишь гневно промычать что-то в ответ.

– Ты, я, среди полок библиотеки – ослабляя хватку и проводя пальцами по ее лицу, шеи и отодвигая декольте, чтобы посмотреть, что прячется за ним – ты когда-нибудь делала это в библиотеке?

– Да – еле слышно ответила она.

– Правда? – мужчина удивленно вскинул брови, оторвав взгляд от декольте.

– С одним кретином, который убегает от меня каждую убывающую луну – женщина взглянула на мужчину с вызовом. Ей не удалось скрыть своё искушение – уголок губ вспорхнул вверх.

– А какая же луна сейчас? – спросил мужчина, обнажив одну грудь и начиная обводить пальцем ореол ее соска,

– Полная и очень влажная – прошептала она ему на ухо.

Он, приподняв подол её юбки, а затем посмотрев на свою руку и на нее – определенно.

– Разве не за этим ты сюда пришел? – спросила она расстегивая ширинку его джинсов и проводя пальцами от основания его члена до головки пальцами. Она почувствовала, как самая чувственная часть его с благодарностью ответила, став тверже.

Его губы начали покрывать поцелуями ее шею, спускаясь медленно, но верно ниже. Когда его язык стал облизывать грудь, она с выдохом обхватила его затылок и прижала еще ближе к себе

– О…

– Тише.

Он аккуратно повернул ее лицом к книжным полкам, и, приподняв юбку, без усилия вошел внутрь. Женщина оперлась локтем на книжку полку, изящно выгнув спину и прикусив свое запястье, чтобы заглушить стон и не быть обнаруженными.

Губы мужчины продолжали покрывать ее шею поцелуями. А она, обхватив свои волосы подняла их выше, обнажая затылок – самую сладкую её эрогенную зону.

– Ты же знаешь, что красота каждого уникальна, но лишь твоё лицо я вижу каждый раз, когда возбужден или когда счастлив и хочу разделить это мгновение с тобой или когда мне очень плохо – прошептал он, вводя щетиной подбородка по ее затылку.

– Знаю, – коротко ответила она, поднимая одну его руку выше на грудь и опуская вторую на лобок.

Его средний палец начал рисовать истории “О” на клиторе, а пальцы другой руки – оттягивать и дразнить сосок. В это мгновение они не разделяли, где заканчивается тело одного и начинается тело другого. В это мгновение их стоны слились в единый звук манифеста их любви.

Не выходя из нее, он развернул ее к себе лицом, ее левая нога оплелась лозой вокруг его бедер.

– Ты… – произнесла она внимательно, глядя ему в глаза и задержав дыхание. Она не успела произнести и слова, как её рот заполнил его язык, заставляя ее в то же мгновение кончить. Она кончала в заглушенный стон, в их поцелуй, в его объятия, кончала, обволакивая собой головку его члена в еще более узкие тиски – … о Нил.

Вдалеке послышался стук каблуков. И хоть отдел ботаники, был самым дальним закутком библиотеки, куда наведывались редко, нежная любимая, кончающая в его руках, произвела на Нила слишком сильное впечатление. Если бы она только знала, как он соскучился по ее запаху – запаху весеннего ветра, брызгам волн об камни и капелькам Лаванды на ее ключицах.

– Сейчас – сказал он. И она без лишних движений опустилась на колени, подставляя ему свое лицо, открывая рот и ловя языком все, что осталось от их манифеста.

Капля спермы попала на ее ресницы. Не теряя и секунды Нил достал из кармана платок, и, опустившись на колени, промокнул им её лицо.

– Так вот для чего истинные джентльмены всегда носят с собой носовой платок – улыбнулась Мьюз.

Вместо ответа он обхватил руками её лицо и посмотрел в глаза долгим внимательным взглядом, который она в свою очередь растопила в бархате своего.

И здесь, стоя друг перед другом на коленях, они сплелись в поцелуе перемирия. Белые пустые макси валялись на полу поблизости.

Глава 10. Спящее таро.

В той ночи было столько правды. Мы были оголенные светодиоды в волнах любви. Он такой отчаянный в своем желании видеть меня. Влажный и прекрасный.

Его губы и руки.

Стоны, которые он пропевал лишь для меня, потому что знал, как сильно меня это заводит.

Не верю, что подобное можно испытать с кем-то еще.

Я боюсь, своей влюбленности, своей окрыленности им.

Это делает меня размазанной от точки я до точки он.

Это был один из тех вечеров, которые Лизи не любила больше всего.

В деревне, в которой жила ее мама из-за шквалистого ветра отключили свет.

Матери не было дома, она ушла на прогулку.

“Прогулки при лунном свете укрепляют намерение жить” – сказала она на прощание, подмигнув.

На заднем дворе стоял отличный генератор энергии, которого хватило бы, чтобы осветить дом и приготовить теплый ужин. Но Лизи противилась этой идее.

Звук работающего генератора очень сильно нервировал край ее сознания – не так, конечно, как звук капающего крана и орущего человека, но и его было достаточно, чтобы она чувствовала себя неуютно.

Вместо этого Лизи зажгла во всем доме свечи.

Кофейную в спальне, две на тумбочку, одну у изголовья, караван свечек-таблеток вдоль окна.

Она ходила по дому, наслаждаясь процессом, ставя свечи туда, где ей казалось было особенно пугающая темнота. Свет, пролитый на неважно что, будь то темный угол комнаты или души, всегда заставлял её чувствовать себя лучше.

Исполнив церемонию огненной жрицы, она рухнула на скрипящую кровать, устланную персиковыми покрывалом почитать книгу.

В этот раз с ней был томик Фромма – «Искусство любить».

Множество загнутых уголков страниц были знаком того, что книга была действительно хороша.

И хотя Лизи продолжала ее чтение, к середине книги она задумалась о том, что возможно важность любви в принципе уж слишком все идеализируют. Каждый однажды испытывал подобный скептицизм, масштаб которого обычно пропорционален чувству одиночества и покинутости.

Сейчас же Лизи пыталась понять, если в ней хоть капля любви. Фромм писал, что если ты любишь, то любишь все вокруг. Если ты любишь лишь одного человека, а другого нет – это не может быть настоящая любовь. Потому что настоящая любовь заставляет нас любить всех и вся.

Так значит, если я ревновала, это была не любовь? Так если я принимала оборонительную позицию в ожидании момента, когда он уйдет, это не любовь? Любила ли я когда-нибудь? Или Фромм просто балбес?

Ей было приятно верить в существование небольшого проведения в нашем мире. Тогда все вокруг становилось чуть более романтичным.