Философия права. Учебник для вузов

Так, ряд важных буржуазно-демократических принципов был признан в царском Манифесте от 17 октября 1905 г. В нем декларировались "незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов" [569] .

Тем самым закладывались правовые основы для формирования и развития политических партий — необходимого компонента демократических выборов и парламентской системы [570] .

569

ПСЗ-3, т. XXV, отд. I, № 26661, ст. 34.

570

Вскоре в России действовало уже около 100 политических партий, половина которых относилась к числу крупных общероссийских партий. — См.: История политических партий России. М., 1994. С. 11.

В Манифесте 17 октября 1905 г., кроме того, признавалась необходимость привлечь к участию в Думе "те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив за сим дальнейшее развитие общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку" [571] .

В Манифесте от имени царя провозглашалось "незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной Думы и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от нас властей" [572] .

571

См. также: Программы политических партий России. Конец XIX—XX в. М., 1995. СУ, 1905, отд. I, ст. 1658.

572

Там же.

Содержавшиеся в Манифесте 17 октября 1905 г. обещания о демократизации избирательного права были в определенной мере учтены в Указе императора "Об изменении Положения о выборах в Государственную Думу и изданных в дополнение к нему узаконений" от 11 декабря 1905 г. [573] Данным указом было увеличено представительство от городского населения, в том числе и от рабочих, а также от некоторых национальных губерний.

Учреждение Государственной Думы сопровождалось изменением функций и роли Государственного Совета и его преобразованием в своеобразную верхнюю палату формировавшегося законодательного и представительного органа России. Так, Манифестом от 20 февраля 1906 г. "Об изменении Учреждения Государственного Совета и о пересмотре Учреждения Государственной Думы" [574] предусматривалось, что состав Государственного Совета формируется наполовину (98 членов) по царскому назначению и наполовину (98 членов) из выборных от духовенства православной церкви, от губернских земских собраний, от дворянских обществ, от императорской Академии Наук и императорских российских университетов, от Совета торговли и мануфактур, биржевых комитетов и купеческих управ.

573

См.; СУ, 1905, отд. I, ст. 1973. ПСЗ-3, т. XXV, отд. I, № 27029.

574

См.: СУ, 1906, отд. I, ст. 196. ПСЗ-3, т. XXV, отд. I, № 27423.

В своем обновленном составе Государственный Совет был наделен в делах законодательства равными с Государственной Думой правами. Полномочия трех основных субъектов российского законодательства выглядели в общем виде так: любой новый закон нуждался в одобрении Государственной Думы и Государственного Совета, а затем — в утверждении императора.

Порядок законодательной деятельности Думы и Государственного Совета был более конкретно урегулирован в "Учреждении Государственной Думы" от 20 февраля 1906 г. и в царском указе от 20 февраля 1906 г. "О переустройстве Учреждения Государственного Совета" [575] .

575

См.: СУ, 1906, отд. I, ст. 197-198.

23 апреля 1906 г., т. е. за четыре дня до начала работы I Государственной Думы, Николай II утвердил "Основные государственные законы" [576] . Это был своеобразный царский вариант утверждения в России конституционной самодержавной монархии.

Те или иные нормы и положения основных государственных законов в дальнейшем могли изменяться лишь "по почину" монарха, но никак не по инициативе Думы или Государственного Совета.

Согласно данному акту, "императору всероссийскому принадлежит верховная самодержавная власть" [577] . Показательно, что здесь уже отсутствует ранее традиционная характеристика власти российского императора как неограниченной власти. Теперь "нераздельной" властью император обладал лишь в области верховного государственного управления, т. е. в сфере исполнительной власти. Власть управления во всем ее объеме принадлежит государю императору в пределах всего государства Российского" [578] .

576

СУ, 1906, отд. I, ст. 603.

577

Там же. С. 4.

578

Там же. С. 10.

В сфере же власти законодательной власть императора при всей ее значительности была ограничена законодательными полномочиями Государственной Думы и Государственного Совета. Таким образом, основные государственные законы закрепили ряд моментов в движении России к конституционно-правовому ограничению самодержавия. Но до подлинного разделения властей и признания конституционной монархии дело так и не дошло. Реальная власть по существу оставалась у царя.

Так, помимо всей полноты исполнительной власти, российский монарх, по "Основным государственным законам" от 23 апреля 1906 г., "осуществляет законодательную власть в единении с Государственным Советом и Государственной Думой. Государю императору принадлежит почин по всем предметам законодательства. Единственно по его почину Основные государственные законы могут подлежать пересмотру в Государственном Совете и Государственной Думе. Государь император утверждает законы, и без его утверждения никакой закон не может иметь своего совершения" [579] .

579

Там же. С. 7—9.

Надлежащего баланса между властью царя и полномочиями представительного органа (Думы и Государственного Совета) достигнуто не было. С одной стороны, представительный орган был лишь законосовещательным, а не законодательным органом и не оказывал влияния на формирование и деятельность правительства. С другой стороны, царь и формируемое им правительство имели существенные полномочия в сфере законодательства и обладали важными рычагами давления на представительные органы и пресечения их оппозиционной деятельности. Все это предопределило конфронтационный характер отношений между царизмом и Государственной Думой.

Уже первая (так называемая булыгинская) Дума пришла в резкое столкновение с царским правительством и, просуществовав чуть больше двух месяцев (с 27 апреля по 9 июля 1906 г.), была досрочно распущена.

Не менее оппозиционной к царскому правительству оказалась и вторая Дума, тоже досрочно распущенная 3 июня 1907 г. Положением о выборах в новую Думу от 3 июня 1907 г. [580] нормы избирательного права существенно изменились в пользу верхушки общества, прежде всего дворянства. Ограничивалось представительство в Думе национальных окраин. В целом активным избирательным правом наделялось около 15% населения страны. Сформированная на такой основе третья Дума в силу своего консервативного состава придерживалась проправительственной позиции и благодаря этому просуществовала до конца 5-летнего срока своих полномочий (до 29 августа 1912 г.).

580

См.: ПСЗ-3, т. XXVII, № 29240.

Правительственную политику поддержала и четвертая Дума, избранная 15 ноября 1912 г. и просуществовавшая до Февральской революции. Формально она была распущена Временным Правительством ввиду начала избирательной кампании по выборам в Учредительное Собрание на основе весьма демократического Положения о выборах от 23 сентября 1917 г., которое предусматривало всеобщее и равное избирательное право посредством прямых выборов и тайного голосования с применением начала пропорционального представительства [581] .

581

См.: СУ Временного Правительства, 1917, № 169, ст. 915; № 251, ст.1801.

Деятельность Государственной Думы четырех созывов (1906— 1917 г.) стала первой школой парламентаризма в России. Этот опыт демократической организации государственной власти — при всей его ограниченности и недостатках — не потерял своего позитивного значения до наших дней. В данной связи весьма примечательно, что в процессе преодоления советской системы важным институтом представительной системы постсоветского времени была признана и конституционно закреплена Государственная Дума — нижняя палата российского парламента, избираемая на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании. Характерно и то, что первая постсоветская Государственная Дума, избранная на 2 года 12 декабря 1993 г., нередко именуется пятой Думой, как бы продолжающей прерванную событиями 1917 г., и последующих десятилетий линию преемственной связи с четырьмя дореволюционными Думами. По этой логике, 17 декабря 1995 г. в.-России избрана уже шестая Дума.

При всей условности подобных аналогий и сопоставлений следует вместе с тем признать, что досоветские и постсоветские Думы имеют и некоторые общие черты. И в том, и в другом случае становление представительных учреждений осуществлялось в сходных неблагоприятных условиях (отсутствие демократических традиций, опыта парламентаризма, конституционализма и разделения властей, необходимость одновременного осуществления в стране общественных и государственных преобразований и т. д.). Отсюда и известное сходство в результатах — неразвитость формируемых представительных органов, неполнота их реальных властных полномочий, их значительная зависимость от недостаточно ограниченной и слабо контролируемой исполнительной власти.