Философия зла и философия преступности

Многие важные проблемы, касающиеся добра и зла, смысла человеческой жизни, стали темой глубоких размышлений наших современников. Академик Дмитрий Сергеевич Лихачев разработал собственный «Моральный кодекс», изложенный в «Письмах о добром». В этот Кодекс вошли, в частности, такие положения: 1) люби людей – и ближних и дальних; 2) твори добро, не видя в том заслуги; 3) люби мир в себе, а не себя в мире; 4) не уставай в труде и самосовершенствовании: творчески обогащая мир – изменяешь себя, нравственно совершенствуя себя – изменяешь мир; 5) ни зависти, ни жадности, ни злобы ты в сердце никогда не допускай; 6) не помни зла и злого пожалей; 7) над временем человек не властен, но будь хозяином своего времени; 8) не отказывайся от временного, служи вечному, но не будь рабом ни того, ни другого; 9) есть свет и тьма, есть благородство и низость, есть чистота и грязь: до первых надо дорасти, а до вторых стоит ли опускаться?.. выбирай достойное, а не легкое; 10) твой дом – земля, твоя семья – человечество, береги их [73] .

73

Цит. по: Иванов В. Г. Моральный кодекс Дмитрия Лихачева // Мир гуманитарной культуры академика Д. С. Лихачева: Международные лихачевские научные чтения 24-25 мая 2001 г. СПб., 2001. С. 100.

Итак, мы убедились, что сложившиеся представления о добре и зле, при всем их многообразии, имеют между собой и много общего, что встречается в разные времена и у разных народов. Самоотречение, забота о ближнем, готовность поступиться своими интересами во имя интересов другого человека, умение любить и прощать, неделание другому того, чего не желаешь себе, – вот краеугольные, базовые положения, определяющие добродетель. Эгоизм, стремление к удовлетворению лишь собственных интересов во вред интересам других, зависть, жадность, мстительность, ненависть и жестокость – вот слагаемые зла. «Человечество живет давно, – утверждал Л. Н. Толстой, – и как преемственно выработало свои практические приобретения, так не могло не выработать тех духовных начал, которые составляли основы его жизни, и вытекающих из них правил поведения. <…> Такая общая всем людям нашего времени – не какая-нибудь религия со всеми ее особенностями и извращениями, а религия, состоящая из тех религиозных положений, которые одинаковы во всех распространенных и известных нам, исповедуемых более чем 9/10 рода человеческого религиях, – существует, и люди еще не окончательно озверели только потому, что лучшие люди всех народов, хотя и бессознательно, держатся этой религии и исповедуют ее. <…> Положения этой истинной религии до такой степени свойственны людям, что как только они сообщены людям, то принимаются как что-то давно известное и само собой разумеющееся. <…> Положения эти в том, что есть Бог, начало всего; что в человеке есть частица этого божественного начала, которую он может уменьшить или увеличить в себе своей жизнью; что для увеличения этого начала человек должен подавлять свои страсти и увеличивать в себе любовь; и что практическое средство достижения этого состоит в том, чтобы поступать с другими так же, как хочешь, чтобы поступали с тобою. Все эти положения общи и браманизму, и еврейству, и конфуцианству, и таосизму, и буддизму, и христианству, и магометанству» [74] . Присваивая, отнимая, обижая, ненавидя, причиняя вред, решая свои проблемы за счет других, мы неминуемо сеем зло; отдавая, прощая, любя, принося пользу людям, мы взращиваем в мире Добро.

74

Толстой Л. Н. Что такое религия и в чем сущность ее? // Толстой Л. Н. Закон насилия и закон любви. С. 686-687.

§ 2. Зло и преступность. Понятие и взаимодействие

Мы рассмотрели вопрос о том, что считают добром, а что злом представители различных этических и религиозных учений. Теперь выясним, как связаны между собой зло и преступность.

Детальный анализ феномена преступности будет осуществлен в следующих главах; здесь же воспользуемся одним готовым определением и добавим к нему собственную формулировку. Итак, преступность можно определить как социальное явление, нарушающее господствующие общественные отношения и выражающееся в социально обусловленном отклонении поведения отдельных членов общества от норм, установленных уголовным законом [75] . Другими словами, преступность – это массовое удовлетворение своих желаний одними людьми вопреки интересам других, за счет других, при нарушении норм уголовного закона. Каждое отклонение поведения обладает свойством общественной опасности, т. е. ставит под угрозу отдельные ценные для общества отношения, а следовательно, и нормальную жизнедеятельность общества в целом.

75

Криминология: учебник / под ред. В. Н. Бурлакова, Н. М. Кропачева. СПб., 2005. С. 47.

Академик В. Н. Кудрявцев справедливо указал на то, что преступность и скрыто, и открыто противостоит обществу и государству; борьба с ней всегда представляет собой сложную, подчас неразрешимую проблему. Даже частичное сокращение преступности требует больших людских, финансовых, технических, организационных и психологических затрат. Однако подобные затраты все же заметно меньше ущерба, причиняемого преступностью, в том числе ущерба невосполнимого – человеческих жизней [76] .

76

Кудрявцев В. Н. Стратегии борьбы с преступностью. М., 2003. С. 9.

Как же связаны между собой зло и преступность?

С позиции утилитаризма зло, как уже было сказано, представляет собой то, что вредно для интересов другого человека, группы людей, человечества в целом; это решение своих проблем за счет ближних. Вместе с тем в учебнике профессора Императорского Московского университета О. Горегляда параграф первый гласил: «Преступление есть деяние, противозаконное, умышленное и притом вредное государству или частным людям (курсив мой. – А. А.)», а параграф второй устанавливал, что эти три свойства составляют сущность преступления [77] . Более того, преступность – не просто вредное, но даже опасное общественное явление, последствия которого весьма разрушительны: утрата жизни и здоровья людей, имущественный ущерб, дезорганизация производства, нарушение общественного порядка, ослабление государственного управления, урон экологии и т. д. Отсюда напрашивается неизбежный вывод: преступность есть зло.

77

Горегляд О. Опыт начертания российского уголовного права. Ч. 1. О преступлениях и наказаниях вообще. СПб., 1815. С. 1.

Показательно, что в русскоязычных источниках средневекового права вместо понятия «преступление» используются такие выражения, как «обида» (Русская Правда), «лихое дело» (Судебник 1550 г.), «злое дело» (Соборное уложение 1649 г.). Например, ст. 1 гл. II Соборного уложения устанавливала следующее правило: «Будет кто каким умышлением учнет мыслить на государьское здоровье злое дело, и про то его злое умышленье кто известит, и по тому извету про то его злое умышленье сыщетса допряма, что он на царское величество злое дело мыслил, и делать хотел, и такова по сыску казнить смертию» [78] .

78

Российское законодательство Х-ХХ веков: в 9 т. / под общ. ред. О.И. Чистякова. Т. 3. М., 1985. С. 86.

Заметим: то, что является вредным для одних людей, может восприниматься как полезное для других. Например, вор, крадущий кошелек, чтобы порадовать своих детей хорошими подарками, с точки зрения общества совершает злой поступок – однако его собственные дети воспринимают этот поступок как добрый. Тем не менее при оценке данного поступка следует помнить, что, допуская воровство, вор как раз ставит под угрозу интересы своих детей, ведь завтра кто-то может украсть у них. Кроме того, он подает детям дурной пример, тем самым предлагая им неверный жизненный путь. В конечном счете следование по такому пути не принесет добра. Поэтому непреложной истиной выглядит правило: нельзя добиваться добрых целей при помощи злых, преступных средств.

В художественной литературе без труда найдутся еще более наглядные примеры, подтверждающие данный вывод. Достаточно вспомнить всем известный роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание», герои которого рассуждают: «За одну жизнь – тысячи жизней, спасенных от гниения и разложения. Одна смерть и сто жизней взамен – да ведь тут арифметика! Да и что значит на общих весах жизнь этой чахоточной, глупой и злой старушонки? Не более как жизнь вши, таракана, да и того не стоит, потому что старушонка вредна» [79] . Однако убийство, совершенное Родионом Раскольниковым, воздвигло между ним и другими людьми незримую стену: «Мрачное ощущение мучительного, бесконечного уединения и отчуждения вдруг сознательно сказались душе его» [80] . Он не может жить так же, как жил до убийства, и тяжкие нравственные муки все более и более захватывают его, поскольку в глубине души Раскольников осознает, что даже эта вредная старушонка – не вошь, а человек. Убийство, совершенное во имя доброго, как казалось, дела, все равно остается убийством и глубоко ранит и уродует самого убийцу.

79

Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: в 10 т. / под общ. ред. Л. П. Гроссмана и др. Т. 5: Преступление и наказание. М., 1957. С. 71.

80

Там же. С. 109.

В криминологической литературе встречается сравнение самой мысли совершить преступление, а также подготовки и совершения его с течением особого рода лихорадки, не имеющей названия. В мозгу образуется известное представление, «которое можно отнести в психологическом (не социологическом, разумеется) отношении к разряду таких же внутренних процессов, как стремление к самоубийству, любовь, поэтическое вдохновение. Это один из тех кризисов, из которых организм, как это бывает при конституциональных болезнях, выходит измененным; существуют брожения, которые, едва закончившись, опять начинаются в новой, еще более опасной форме. <…> Прежде чем начать действовать, будущий обвиняемый волнуется и возбуждается до глубины души головокружительной, обаятельной мыслью, неотвязчивой, настойчивой, страшной на взгляд. Решится ли он ее исполнить или не решится? До последнего момента он еще сомневается. <…> Он изумляется, когда избавляется наконец от своего безумного бесовского наваждения; его удивляет, что он так легко победил все, что казалось ему раньше непреодолимым, – честь, право, сострадание, нравственность; он чувствует себя одновременно отчужденным, свободным и падшим, брошенным в новый, открывшийся перед ним мир, навсегда изгнанным из родного дома» [81] . Поэтому, по утверждению Л. Бюхнера, сопоставление преступления и сумасшествия не будет преувеличением [82] .

81

Тард Г. Преступник и преступление. Сравнительная преступность. Преступность толпы / сост. и предисл. В. С. Овчинского. М., 2004. С. 49.

82

Бюхнер Л. Сила и материя. Очерк естественного миропорядка вместе с основанной на нем моралью, или учением о нравственности / пер. с нем. Н. Полилова. СПб., 1907. С. 276.

В то же время диалектика добра и зла такова, что порой один и тот же человек, совершая один и тот же поступок, для одной страны предстает героем, а для другой – преступником и злодеем. Так, некто, собирающий за рубежом секретные сведения, является у себя на родине героем-разведчиком, однако для граждан другого государства он – шпион, совершающий тяжкое преступление. Не менее нагляден и пример с военнослужащими, воюющими по приказу своего командования: те же самые действия одной из сторон воспринимаются как героические, а другой – как преступные.

То, что рассматривается как преступление в одном государстве, может не считаться таковым в другом, и даже в рамках одной страны представление о преступном и непреступном со временем меняется. Например, еще в недавнем прошлом отечественный уголовный закон предусматривал уголовную ответственность за спекуляцию, заключавшуюся в скупке и перепродаже товаров или иных предметов с целью наживы (ст. 154 Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. [83] ). Спекуляция в массовом сознании воспринималась как безусловное зло и относилась к числу опасных преступлений против советской торговли, поскольку причиняла ущерб плановому снабжению населения товарами [84] . В наше время, в условиях рыночной экономики, перепродажа товаров с целью получения прибыли рассматривается как банальная торговая операция, не только не наносящая ущерба, но даже полезная.

83

Уголовный кодекс РСФСР, утв. Верховным Советом РСФСР 27 октября 1960 г. // Ведомости ВС РСФСР. 1960. № 40. Ст. 591.

84

Советское уголовное право (пособие для народных заседателей) / под ред. В. А. Владимирова. М., 1973. С. 160.