Финал Секатора

— Вечно вам нравятся утяжелённые гитары, — улыбнулась она.

Отрицать это я не стал. Мы вышли в холл. После перелёта мне дико хотелось пить, но взглянув на очередь у буфета я понял, что в этот раз — не судьба.

— Как вам так удалось так быстро прилететь из Москвы?

— Из Адлера.

— Из Адлера?! — тут Нинель Кирилловна округлила глаза. — Как?!

— Ну, если я скажу, что летел на крыльях любви, то вы скажете, что я наслушался романсов…

— Скажу. Не верю! — она прищурилась и развернулась, встала рядом.

— В таком случае — я был на одной… деловой поездке, уже находился в аэропорту, когда пришло ваше сообщение. Благо, оставались билеты на ближайший рейс. Это было достаточно безрассудно, потому что не знал, шутите ли вы, или нет.

Я продолжил идти к лестнице — спуск вниз вёл к гардеробам, спуск вверх преграждала табличка «Служебные помещения. ПОСТОРОННИМЪ ВХОДЪ ВОСПРЕЩЁНЪ».

— Я тоже не знала, идти или не идти, — кивнула она, продолжив идти за мной.

— Как видите, мы не обманули друг друга, Нинель Кирилловна.

— Куда вы меня ведёте?

В конце лестничного марша путь преграждала полосатая лента, недолго думая, я перемахнул через неё и подал руку.

— Мадемуазель?

— Там какой-то тёмный мрачный коридор… вы смутьян, нас могли заметить.

— И наверняка заметили… — сказал я, и словно в доказательства нашим словам где-то внизу послышался голос охранника:

— Молодые люди! Туда нельзя!

— Скорей! — скомандовал я, и это подействовало.

Нинель Кирилловна подхватила юбку, нырнула под ленточку, побежала по коридору.

Судя по всему, здесь сидела администрация концертного зала, а может, размещались какие-то творческие объединения — дальнем кабинете горел свет.

— Куда? — спросила Нинель Кирилловна, и я указал направление к одной из дверей.

— Эй! Вы куда, шпана малолетняя! — послышался грозный окрик охранника.

Я оглянулся: типичный бывший люмпен, нахмуренный, наверняка пьющий. Нинель Кирилловна на секунду замешкалась, затем сделала шаг вперёд, шепча что-то губами.

— Уходи, здесь никого нет… — твёрдо сказала она.

— Так… здесь никого нет, — кивнул охранник, развернулся и зашагал вниз по лестнице.

Мы же нырнули в ближайший тёмный кабинет — пробивался лишь тусклый свет из окна, который выхватил пару столов с рихнерами, шкафы и пару кресел.

Я закрыл дверь.

— Вы довольны? Я совершила правонарушение, за такое могут отчислить! — сказала она, схватила меня за воротник, притянула к себе, и…

Наверное, это повлиял концерт, но в тот момент я подумал, что этот поцелуй стоил тех денег, времени и нервов, которые я потратил на перелёт. Она присела на краешек стола, мои руки начали делать своё дело, борясь с миллионом пуговок на её блузке.

Лифчик оказался кружевным. Значит, свидание действительно планировалось оказаться серьёзным. Но когда мои руки уже нацелились избавиться от этой огромной неудобной юбки, меня хлопнули по рукам.

— Нет… не здесь… — шепнула Нинель Кирилловна.

— Отель, — предположил я.

Она кивнула. По правде сказать, я к тому времени тоже подумал, что чей-то офисный кабинет — не самое правильное место для приобретения девушкой первого интимного опыта. Мы упаковались и направились вниз, мимо одурманенного охранника и прозвеневшего звонка с антракта. Нинель Кирилловна забрала куртку из гардероба, поймав неодобрительный взгляд гардеробщицы, на ходу одела, схватила меня под руку и направилась к выходу. Я же был в одной рубашке и тут же ощутил прохладу петербургского вечера — хоть дождя и не было, ветер оказался сильный, буквально сбивающий с ног.

Следующей была задача — найти отель и добраться до него. Такси и поиск по интернету я пресёк сразу — так можно было растерять весь кураж. Я просто обозрел окрестности в поисках таблички «Отель» — зал располагался в историческом центре, и они были повсюду.

И верно — через перекрёсток от нас высился приятный особнячок, где удалось разглядеть соответствующую табличку.

— Вон там, — скомандовал я, потянув за собой Нинель Кирилловну.

Мы успели сделать пару шагов, после чего я услышал голос:

— Неля!

Моя зазноба остановилась и оглянулась.

Оглянулся и я. Чуть поодаль от входа стоял паренёк в красно-чёрной кадетской форме. Рыжий, кудрявый, с жидким букетом из цветов, явно сорванных на клумбе. Сначала я подумал, что он моложе меня, но затем понял, что мы ровесники. Просто в моём случае постоянно забываешь о том, насколько молод мой организм.

Только в следующий миг до меня дошло, что он назвал её по имени на «ты».

— Неля, я думал… я подумал, что ты всё-таки пойдёшь на этот концерт…

— Ты следил за мной, Яков, — сказала Нинель Кирилловна одновременно сухо и грустно. — Я же сказал, что не пойду сюда.

— Следил, — кивнул он, смерив меня испепеляющим взглядом. — Я следил, потому что влюблён в тебя. А ты… обманула.

Всё ясно, подумал я. Вот она — причина неуверенности. Нинель Кирилловна сначала позвала на концерт его, но затем передумала, отказала и написала мне. Мне не составило труда представить, что чувствовал несчастный парень, когда его настолько больно укололи прямо в сердце. Я видел подобные сцены, а возможно, и неоднократно участвовал в них в других мирах в роли такого же неудачника. Бедный, бедный парень — он ещё и признался в любви в такой ситуации, выбросив из рукава последний козырь, показав себя ещё более жалким и несчастным.

Но ревность ужалила и меня. Хотя я, повинуясь опыту, даже не стал обижаться и выражать эмоции — это всё признак неуверенности. Ох уж это девичье непостоянство! Когда в столь юном возрасте вылетаешь из родительского гнезда и обнаруживаешь себя красивой и сексуальной девушкой — не мудрено запутаться в мужском внимании.

Букетик резким взмахом отправился под ноги, и он уже собрался уходить, но вдруг обернулся, шагнул ко мне и процедил сквозь зубы:

— Дуэль?

— Нет, — я покачал головой. — С тобой — ни в коем случае.

— Ссышь, да? — прищурился он, но его губы дрожали.

Разумеется, я не «ссал», мне просто совершенно не хотелось ни биться с ним, ни убивать его, ни даже что-либо доказывать. Самая лучшая битва — та, которая закончилась, не начавшись. Всю работу за меня сделали его собственные ошибки и неопытность. Он не представлял угрозы, а раз Нинель Кирилловна подружилась с ним — значит, скорее всеог, он был хорошим человеком и вполне достоин прожить положенный ему остаток жизни.

Ровно до конца света, захотелось добавить мне — но я не стал.