Финал Секатора
Шрифт:
— Холодная! Она основательно остыла.
— Да тут везде холодно! Смотри, какие у меня холодные руки!
Она обхватила своими ладонями мои поверх кружки. Тактильный контакт. Пальцы действительно были холодными, но вовсе не от воздуха в кафе — попросту от волнения, мне удалось почувствовать пульс, и он был очень высоким.
Я ждал, когда она отпустит, а она никак не отпускала. Чёрт, как же сложно, мучительно сложно после месяцев воздержания не поддаться девушке, с которой уже всё было, которая сидит перед тобой и откровенно тебя соблазняет.
А как же Нинель Кирилловна?
Ну ей же надо помочь? — сказал голос честного человека, которым я был когда-то. Ты в ответе за тех, кого приручил. Ты должен проявить уважение, и это вовсе не «зайти в реку дважды», это совсем другое. Просто однократная помощь в раскрытии навыка, что-то вроде грамотного психотерапевта, помогающего преодолеть сложности.
Ну и следом полезли новые удобные аргументы. Навроде того, что Нинель Кирилловна может молчать, потому что разлюбила и ушла к тому самому рыжему кадету. Как его там, Яшка?
На самом деле, все мои сомнения продолжались секунд десять. Не люблю сомнения, поэтому, когда оба варианта кажутся одинаково плохими — просто обрываю размышления и поддаюсь интуиции. А в данном случае — ещё и соблазну. Увы, в таком возрасте единственный способ победить соблазн — это поддаться ему.
— То есть, ты хочешь сказать, что нам надо в более тёплое место?
— Ну… если там ещё будет вода… Желательно, проточная и чистая. И тёплая.
— Полагаю, подойдёт чья-то душевая, так?
Она кивнула, всё ещё не отпуская моих ладоней. Я осторожно освободился, заплатил за ужин, подал куртку — хотя в соседний подъезд можно было и без него.
Мы зашли в отель — восемь звёзд из десяти, чуть ли не лучший в городе. Я взял карточку, молча кивнул на строгий вопрос администратора:
— Вы вдвоём будете?
И машинально направился к лестнице.
— Есть же лифт? — тихо спросила Алла.
— Третий этаж. Не люблю лифты.
— Я устала за день. Ещё и не высыпаюсь постоянно… соседи храпят! Давай на лифте.
Пришлось согласиться — ещё не хватало при такой хрупкой ситуации ещё начать о чём-то спорить. В лифте я всё же решил поставить точки над «i».
— Алла, я сразу скажу… мне просто хочется тебе помочь.
— Я понимаю. Я знаю, — сказала она. — А я хочу помочь тебе.
Я промолчал, тут она была права — одиночество и прочие прелести молодого импульсивного организма давали о себе знать.
Полу-люксовый номер был одним из двух на этаже. Открыл дверь, впустил внутрь. Сомнения ещё были, и я всё же озвучил:
— Ещё я бы предпочёл без поцелуев. Чтобы не усугублять старые привязанности.
— Ну уж, нет… — сказала она, развернула меня и впилась своими губами в мои.
Дальше включились инстинкты, и руки начали делать всё сами. Обнять, расстегнуть, стянуть, потрогать, сжать, подхватить… Инстинкты прервались лишь один раз — в душевой, когда кожа под моими руками и вода с её губ снова начали жечь кожу льдом.
— Сейчас, стой, сконцентрируйся, — попросил я. — Погоди. Вспомни, как ты тогда стонала…
— А… ой… стой…
это же не я. Это же ты! Ты жжёшься, — она отстранилась от меня, вышагнула из душевой и сказала.— Ты ничего сейчас не напевал? Я как будто услышала что-то… то ли в голове, то ли…
Я вспомнил и напел мотив, подслушанный пару сотен лет назад, в позапрошлых жизнях:
— «Мне под кожу, мне под кожу мне запустить дельфинов стаю…»
Вода стала странно пениться на моих руках, шипеть, а на пол душевой застучали ледышки. Я выскочил, как ошпаренный, продолжая наблюдать песню и оставив душ включённым. Горячая вода под моим взглядом охлаждалась, и до пола долетали ядра града толщиной в палец.
Похоже, я мог заморозить ещё с десяток вёдер и заполнить поддон душевой до верха, но Алла сама прервала меня.
— Интересно… термонавык передаётся половым путём?
— Я… я не знаю, чёрт возьми. Нет! Не передаётся, я читал про такое. И в роду у меня ни у кого не был, насколько знаю.
Я опустился на пол на упавшие остатки нашего белья и полотенца, выдохнул. Как всегда после мощного использования навыка, особенно нового, незнакомого, дико захотелось пить. Алла поняла без слов, принесла из комнаты стакан воды.
— Что за песню ты напевал? Чья она? — спросила Алла, когда я залпов выпил и почувствовал, что силы начинают возвращаться.
— Не помню… помню, что какая-то владивостокская группа, очень старая и малоизвестная. Видимо, я настолько хотел, чтобы у тебя всё получилось, что сделал всё сам раньше тебя и вместо тебя.
Подумал, что тут можно было бы добавить «прости, что так вышло», но это отдавало чем-то очень таким.
— Мне даже понравилось. Правда… мы так и не закончили.
— С экспериментом?
— С экспериментом. Посмотри, там растаял лёд?
Я заглянул в поддон.
— Нет ещё. Сейчас горячая вода натечёт, и…
— Можешь как-то… Ускорить? Ты же говорил, что у тебя есть навык.
Выглядело как весьма ответственное задание: пирокинезом я владел, но вот прицельно растопить ледышки в ванной, не сжигая всё вокруг — это было для меня новым.
Однако я справился. Сначала отключил воду, потому что предположил, что от паров воды может произойти воспламенение гремучего газа. Затем сосредоточился, успокоился. Прочитал мотив той странной метал-композиции, но тихо, спокойно, не позволяя силе выплеснуться через край, а когда почувствовал срабатывание навыка — тут же замолчал, отскочил. Небольшое облако огня возникло в метре от меня, надо льдом — нас обдало паром, но кафель и поддон душевой уцелели, лишь слегка оплавило одноразовые шампуни на полочке.
Мы вернулись к процессу. Я стиснул зубы, чтобы ненароком не запустить свой навык снова. Алле же поймать нужную тональность вздохов на этот раз удалось. Я едва успел выскочить из-под воды, как под её пальцами стали расти сосульки, а весь водяной столб стал превращаться в один большой сталагмит.
— Получилось, получилось! — сказала она, пританцовывая на одном месте.
Именно такой я её и запомнил — маленькой, голой, мокрой и счастливой. Запомнил, потому что на следующую ночь она исчезла из моей жизни.