Финист. Старая сказка на новый лад

На работе поставили Скайп. И с кем мне общаться? Ага, понятно, по работе. Связываться с редакторами и сотрудниками с другими городами. А что - не тратиться на межгород, бесплатно по интернету болтать - выгодно. Начальство молодец!

День насыщенный, некогда передохнуть. Вечером ухожу с работы и радуюсь, что, наконец-то, от компьютера оторвалась. Вот тебе и любовь к компьютерам. Любимое занятие переходя в разряд работы, уже радость не приносит. Хотя я всё же пока в восторге, правда работа монотонна, но скучать не приходится. Захожу в метро. Жарко. Ну вот неужели в зимнее время года не могут отрегулировать кондиционирование. Ведь люди приходят в зимних куртках, шубах, и попадают в жару. И куда девать вещи, если раздеваться? Расстегиваюсь. Высчитываю, где надо становиться, чтоб экономить время. В субботу ходила на консультацию, в воскресенье делала контрольную, вроде и скучать некогда, а всё равно, тоскливо. Телефон звонит.

На определителе фотка Лёши. Покрасовался он чуток на камеру, выбрала наиболее подходящую, всё ж там фотка обрезается, а вот этот кадр мне особенно нравится. Тут он без очков, и волосы распустил. Волосы у него очень красивые, вьющиеся.

– Привет.

– Привет. Поздно ты, уже поезд подходит.

– Давай как приедешь, набери мне.

– Хорошо, пока буду идти от метро, наберу.

Кладу трубку, прячу телефон.

Толпа народа, и когда только успели набежать. Только ведь никого не было. Час-пик. Заталкивают меня в вагон и едем. Не контролирую ни телефон, ни сумку. Плохо. Хотя может лучше, что я в зимней одежде, прятать удобнее ценные вещи. Хотя если будут обшаривать в толпе, то и не заметишь. Пожалуй, дома сменю телефон на простенький, этот пусть валяется дома. А то карманники наверняка есть в вагоне. Станция, ещё одна, чуть можно вздохнуть. Прижимаю сумку к себе. Телефон прощупывается. Хорошо. Хорошо для меня, но плохо тоже для меня. Села, прижала к себе. Вижу девушку, ощущение, что она беременная. Встаю, уступаю место. Она благодарит, садится, гладит живот. Вот иногда чёткие ощущения чего-то, а иногда не могу угадать и всё. И отчего это зависит? Прибыла, поднимаясь по эскалатору задраиваю все люки. Жаль, что надела короткую куртку, не особо тепло, хотя с этим метро может и не зря.

Иду от метро. на душе словно кошки скребут. Прислушиваюсь к интуиции, она идти дальше не советует. А что делать? В обход не пройдешь, дорогу перерыли всю, даже движение закрыли. Другого пути нет. Идти домой надо. Иду. Всё больше убеждаюсь, что зря пошла. А что делать? Сворачиваю за угол, иду. Тишина, слово перед бурей. Иду, сжалась в комок.

– Эй, иди к нам!
– мужской грубый голос. Молчу. Нельзя говорить. В пререкания с такими личностями лучше вообще не вступать. Некоторых наоборот раззадоривает отказ. Лучше вообще не общаться. Иду дальше. Хватают меня за руку.
– Пойдём!

Сердце бешено колотится. Глаза закрыла. Только не смотреть. Паника захлёстывает целиком, но я пытаюсь бороться со страхом. Меня толкают и начинают задирать юбку. Вот кого-то даже не останавливает мороз. Внезапно в сознании всплывает образ падающего вниз сокола.

“Сокол!” - кричу мысленно. В тот же миг раздаются крики, матерщина, меня отпускают. Открываю глаза и бегу сломя голову. Уже жарко, вся в мыле. Расстегиваюсь. По дороге никто не встречается, выбегаю на оживлённую улицу, переход, через переход с толпой народа, поворачиваю на свою улицу, потом в свой двор. Забегаю в родной подъезд. Вбегаю по лестнице, доставая ключи, долго не могу попасть в замочную скважину, потом, наконец, открываю замок и пулей влетаю домой. Быстро замыкаю и, облокотившись, съезжаю по двери вниз. Слёзы текут по щекам. А в горле до сих пор комок. Что ж за жизнь такая?

Когда немного пришла в себя, разделась и полезла в душ. Стала с мылом и мочалкой отдраивать руку, за которую меня хватали, и мыть, и мыть, и мыть себя. Немного успокоилась. А ведь я была в куртке и варежках, контакта с моей кожей не было. Беру куртку, варежки, юбку, забрасываю всё в стирку. Хорошо, что одна цветовая гамма. И куртка - тоже хорошо, её можно стирать. Запустила стирку. Выхожу в кухню, ставлю чайник и понимаю, что руки дрожат. Вот тебе и успокоилась. Налила чай, сижу, держу горячую чашку и невидящим взором куда-то смотрю. Что же случилось? Судя по всему меня пытались обидеть, скорее всего изнасиловать. Точнее это бы удалось, если бы не что-то или кто-то. Судя по всему мои обидчики с кем-то стали драться, и мне удалось уйти. Даже не посмотрела, кто меня спас, кого благодарить. Что дальше? Что-то вертится на языке, не могу поймать мысль. Ладно, может сама вспомнится. Дальше...

Бессмысленно не выходить из дома. Я немного по-плутала по улице, прежде чем прийти домой, так что где я живу, они наверняка не знают. Но как мне идти на работу, пусть не завтра, а послезавтра, если дорога лежит через тот переулок. Обойти можно, но очень далеко. И маршрута я толком не знаю. Дворы близлежащие не сквозные. Попрошу папу подвезти на работу, хотя он не ездит так рано. Наверное, не буду просить. Так как мне попасть на работу - не знаю. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Если что - возьму такси. Дорого, но я могу себе позволить, правда надеюсь, что не долго буду пользоваться их услугами и обходной путь откроют. Надо теперь найти телефоны такси. Достала справочник и стала выписывать. Вспомнила про телефон, забивать стала в старенькую трубку номера телефонов, продублировав в новую. Так, в старую ещё надо перенести текущие номера из телефонной книги - мамин, папин, Лёшин, Надин и ещё с десятка два знакомых и друзей.

Резкая мелодия. Поначалу не понимаю, что за звук. То ли в дверь, то ли ещё куда. Похоже, я задремала. Потом понимаю, что это телефон.

– Да.

– Ты цела?
– не совсем врубилась, кто звонит. Телефон, когда звонок поступает, высвечивает номер телефона зачем-то, а не имя из телефонной книги.

– Это кто?

– Лёша. Что с тобой? Даша!

Сознание вновь уплывает, а глаза застилают слёзы.

– Даша! Я приеду, скажи куда.

Я на автомате что-то говорю и перестаю что-либо чувствовать.

Звонок. Вновь не понимаю, кто, где и чего. Встаю, иду на звук. Домофон.

– Да.

– Это Лёша.

Открыла. Стою, прислонившись головой к стене. Звонок в дверь. Смотрю в глазок. Правда Лёша. Открываю. Зашёл, закрыл за собой дверь, подхватил меня. А я уплыла куда-то...

...Резкий запах. Фу, какая гадость! Даже мёртвого поднимет. Открываю глаза, пытаясь отмахнуться от запаха. Меня тошнит. Беру протянутый мне таз. Слёзы бегут по щекам и кажется я обмочилась. Голова трещит по швам. Падаю обратно на подушку. Глаза закрыты, не могу открыть, тошнота подступает.

– Лёша, - шёпотом говорю я.

– Даша, - он держит меня за руку. Чувствую тепло, которое просачивается в меня.
– Спи.

Сознание начинает уплывать, но я не даю ему уплыть.

– Лёша, погоди, мне надо выговориться.

– Хорошо, тогда говори.

– Я шла домой, а потом...
– не договорила, рыдания захлестнули меня. Он обнял меня.

– Всё хорошо, я с тобой, - голос такой нежный и успокаивающий.
– Тебя больше никто не обидит.

Нежно гладит меня по голове.

– Ме...ня схватил кто-то за руку, - всхлипываю я, - а я ни слова не могла произнести. Даже глаз не могла открыть. А они... их было несколько.... задрали мне юбку. А я... даже закричать не смогла.